Богатырев посмотрел на него через стекло шлема.
— Испарина, — сказал он. — Это хорошо.
Алеша спал и сквозь сон чувствовал, как колеблется вездеход, как круто меняет направление, проваливается, кренится на подъемах.
Пришел в себя Алеша сразу. Голова была светлой, ясной.
Вездеход шел по ручью, вернее над его водой, повторяя все причудливые его изгибы.
— Ну как, добрый молодец? Справился с венерянкой? — сказал Илья Юрьевич, заметив его пробуждение.
Алеша почему-то покраснел.
— Как американцы? — вместо ответа спросил он.
Илья Юрьевич сразу помрачнел:
— Плохо, Алеша. Худые известия от Маши с «Просперити». Сообщила в последний раз… голос у бедняжки перехватило… Потеряли радиолокаторы робота… Исчез он…
— Исчез? — поразился Алеша.
— Кто знает, что с ними случилось. Ведь без шлемов они, наверное, как и ты был у цветка… А туман здесь зловредный, с миазмами…
— А мы много проехали?
— Порядочно. Ты ведь долго спал. Вот Роман твое место у радиоприемника занял, а я — у руля. Может быть, передачу их шлемофонов засечем.
Алеша вспыхнул. Пока он спал и слушал Эоэллу, его место у радиоприемника занял другой.
Добров, отчужденный, сосредоточенный, ловил что-то, лишь ему одному слышное.
Вдруг выражение лица его изменилось, он поднял руку.
Алеша болезненно поморщился.
— А ну-ка, попробуй отстроиться получше, — предложил Алеше Добров, заметив его состояние.
Алеша радостно придвинулся к радиоприемнику, подключил шлемофоны.
— Слышишь? — поднял палец Добров. Привычными движениями Алеша стал вращать верньер.
Хуже, лучше… чуть хуже… еще… Поймал!…
Алеша передернул плечами, как при ознобе, посмотрел прямо в глаза Доброву.
Они слышали человеческую речь, но голос был неприятный, скрипучий. Теперь можно было разобрать слова:
— …на случай повторного дождя можно было бы сделать крытый переход до места стоянки русской ракеты. Здешние деревья могли бы послужить сырьем для лесопильного предприятия с примерным объемом производства в шесть миллионов долларов годовых…
— Робот! — объявил Добров. Илья! Мы слышим робота! Он несет какую-то чушь.
— Худо, — отозвался Богатырев, делая крутой поворот по петле ручья. — Видимо, машина не контролируется людьми.
— Я сейчас попробую связаться с ним по радио, — предложил Роман Васильевич. — Алеша, давай передачу на его волне. Эй вы, Железный Джон или как тебя там… Слышишь меня? Черт бы побрал эту стервозную атмосферу! Треск, шум, шабаш на Лысой горе. Дьявольщина!
Робот, вероятно, принял радиограмму с вездехода, но… его создатель инженер Томас Керн рассчитал свою удивительную машину лишь на вежливое обращение. Может быть, услышав слова раздраженного Доброва, робот просто замолчал.
— Хэлло! — надрывался Добров, перенеся свою злость на замолчавшую машину. — Чертова железная кукла! Проклятый автомат! Требую ответа! Перехожу на прием.
Робот молчал.
— Слушай, Роман, — сказал Богатырев, снова поворачивая вездеход, — а ты поспокойнее, повежливее…
— Что ты, смеешься? Атмосфера или машина способны обидеться?
— Ну, не машина… а тот же Аллан Керн, который тоже может тебя слышать.
— Ну хорошо. Хэлло! Хэлло, уважаемый Железный Джон, вы слышите меня? Прошу вас ответить.
Алеша услышал в шлемофоне:
— Слышимость сорок шесть и пять десятых процента. Мешают грозовые разряды, — безучастно ответил робот.
— Где американцы? Где Керн и Вуд? Где ваши хозяева?
— Хозяева неизвестны. Рабовладение запрещено американской конституцией. Я свободная мыслящая машина, — проскрежетал в ответ робот.
— Черт возьми! — вскипел Добров. — Ответите мне или нет?
Робот молчал.
— Хэлло, Джон, — взял себя в руки Добров. — Очень прошу вас, информируйте, пожалуйста, о положении ваших спутников.
— Положение горизонтальное, — ответил робот.
— Где вы находитесь?
— Под каменным сводом.
— Все ясно! — воскликнул Добров. — Они в пещере. Вот почему локатор Маши потерял робота. Хэлло, уважаемый Джон, что говорят ваши спутники?
— О диких потомках, которые выживут на Венере.
— На американцах есть шлемы?
— Нет,
— Венерянка! Илья! Они так же бредят, как и Алеша.
— Плохо, — нахмурился Богатырев. — Сумеет ли робот сделать укол? Дай-ка я сяду на связь.
Добров и Алеша уступили место Илье Юрьевичу у радиоприемника. Добров сел за руль.
— Слушайте, Джон, приятель, — сказал Богатырев, — у ваших спутников лихорадка.
— Лихорадка, малярия, инфлуэнца, грипп, — произнес робот.
— Нужен укол хиноциллина.
— Укол, шприц, продезинфицировать кожу…
— Верно, верно, Джон, старина! Молодчина! Прошу вас, возьмите в вашей походной аптечке хиноциллин.
Слова Богатырева прозвучали в устройстве электронной машины, бездеятельно стоявшей под каменным сводом, и робот ожил. Он получил программу действия. Теперь уже все выводы электронного устройства становились безукоризненными, задания исполнительным механизмам — четкими, движения электромагнитных мускулов — уверенными.
Робот нашел и открыл походную аптечку, которую носил за плечами, отыскал по номеру хиноциллин и шприц, склонился над Алланом Керном, продезинфицировал ему шею — единственное открытое и доступное место — и артистически сделал укол.
Затем он перешел к Гарри Буду.
Молодой человек метался, перекатываясь по камням пещеры. Робот гонялся за ним с нацеленным шприцем, но Вуд словно нарочно увертывался. Кончилось тем, что Робот сделал укол в пятку Гарри, защищенную толстой подошвой и каблуком, и едва не сломал шприц.
Действие хиноциллина оказалось мгновенным. Аллан Керн пришел в себя и сразу оценил положение:
— Лихорадка… испарения… хиноциллин! О Томас! Любимый брат мой! Вы создали чудо! Ваш Джон поставил диагноз, он лечит… Клянусь, это даже больше, чем нужно для управления государствами…
Аллан Керн для надежности отобрал у робота шприц и сделал Буду укол сам.
Потом он надел на себя и на Гарри шлемы и снова упал на камни.
Но теперь это был освежающий, живительный сон.
Керн и Вуд спали так крепко, что не слышали тщетных радиовызовов Доброва.

Глава пятая. ТРИНАДЦАТЬ БАЛЛОВ
Вездеход плавно скользил по спокойной речке, в которую, раздвинув берега, превратился ручей.
Заросли кончились сразу, и исследователи оказались на морском берегу.
До самого горизонта простиралось ревущее море поразительного цвета — серебро с чернью.
Перед путниками словно клокотал расплавленный металл. Гигантские валы обрушивались на прибрежные утесы, сотрясая их ударами титанических молотов.
Добров подвел вездеход к берегу, машина легко выбралась на камни и остановилась. Трое молча вскарабкались на утес.
Бушующий океан был разлинован белой пеной и темными полосами. Бешеный ветер загибал гребни волн, вытягивал вперед их белые гривы. Они кружевными карнизами перекрывали на огромной высоте провалы между волнами.
Илья Юрьевич поднес к глазам бинокль. Ветер трепал его седеющие волосы, завладел оправленной в серебро бородой. На берегу путники стояли без шлемов, радостно захлебываясь плотным бодрящим воздухом, совсем иным, чем в болотной чаще.
— Сколько же баллов шторм, Илья Юрьевич? — спросил Алеша.
— Баллов одиннадцать.
— По двенадцатибалльной земной шкале, — усмехнулся Добров. — На нашей скорлупе такое море не переплыть.
— Назад предлагаешь повернуть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35