Если вы отбрасываете надежду и страх, тогда боль и удовольствие остаются такими, какие они есть. Нет никакого пути относиться к ним, кроме прямого.
Вопрос: В случае ум/тело одно не есть боль, а другое не есть удовольствие, но оба являются органами боли и удовольствия, не так ли?
Ответ: Да, но в то же время ум более близок к удовольствию, поскольку он привлекается воображаемым. Ум привлекает образ того, что могло бы быть хорошим, он надеется на возможность получения чего-то. Но тело в большей степени реалистично, оно постоянно возвращает нас к тому, перед чем мы находимся. Это подобно разнице между походом семьи в театр или кино, что соответствует ситуации ума, и необходимостью возвращаться домой, где нужно мыть посуду и готовить еду — это ситуация тела.
Вопрос: Ринпоче, я не понимаю, так как мне кажется, что воображение более склонно к представлению боли, нежели удовольствия.
Ответ: Видите ли, все дело в том, что воображение боли и удовольствия в качестве ощутимых вещей не внушает доверия. С другой стороны, воображение боли и удовольствия в качестве некой плавающей ситуации внушает много больше доверия, поскольку вы можете превратить боль в удовольствие в вашем воображении. Вы видите разницу? Иными словами, никому не нравится смотреть в лицо реальности. Реальность является физической, телом, формой первой скандхи, которую мы создали вначале. У нас есть тело, «я есть то, что я есть». Это похоже на индивидуальное божественное сознание. Если уж вы имеете «я есть то, что я есть» — тогда все очень определенно.
Вопрос: В таком случае физическая боль может быть переведена в удовольствие, если это усиление «я есть»?
Ответ: Все боли. Видите ли, возможны любые виды надувательства. Вы садитесь медитировать и говорите себе: «Я намерен делать это на протяжении двадцати часов, прямо с сего момента, и какая бы физическая боль ни приходила, — это чудесно, это часть медитации. Пусть это происходит. Пусть случается все дальше. Так будет о'кей!» И каждый момент, когда приходит боль, вы чувствуете, что вы побеждаете захваченность со стороны эго чувствованием этой конкретной боли. Но в действительности ко времени завершения вашей двадцатичасовой медитации ваше эго усиливается: вы чувствуете, что основательно поработали и увидели так много. Эго снова вас обмануло.
Вопрос: Возможно ли так очистить чувствование, чтобы при движении к правильному чувствовать добро, а к неправильному — не чувствовать?
Ответ: Вопрос состоит в том, видим мы или нет отсутствие какой-либо цели в исполнении игры чувствованием, второй скандхой. Если мы видим, нас больше не касается то или это. Мы движемся очень смело, очень упорно, мы просто плывем под парусами. У нас есть свой плуг, свой танк и мы собираемся править прямо. Дом ли перед нами, магазин ли, или универмаг, — мы собираемся пройти мимо сквозь это. Все дело, оказывается, в том, есть или нет у нас отвага быть тем, кто мы есть, и стремление пренебречь дуальностью того и этого. Мы принимаем наши негативные стороны и тот факт, что мы дураки. Хорошо, это чудесно. Мы используем это, как часть медитационного процесса. Несмотря ни на что мы намерены все продолжать, продолжать, продолжать и продолжать, — стыдясь этого или гордясь им. Мы собираемся просто продолжать, продолжать и продолжать.
Вопрос: Ринпоче, я хочу знать, не ошибаюсь ли я. Существует ли в основном четыре типа чувствования: телесно-приятное и — мучительное и умственно-приятное и — мучительное?
Ответ: Оказывается, с одной стороны существуют приятные и мучительные чувствования, и с другой стороны — телесные и ментальные типы чувствования. Телесные чувствования являются в некотором смысле очень запутанными или очень тонкими, поскольку весьма трудно соотнестись с отдельным телесным удовольствием или болью. Дело обстоит так из-за того, что вовлечено много воображения. Это выражается очень простой метафорой: умственный аспект чувствования подобен пребыванию в хорошем настроении от марихуаны или ЛСД, а телесный аспект подобен пребыванию в хорошем настроении от алкоголя. Первое — в высокой степени воображаемое, второе — достаточно земное, но в то же самое время и эмоциональное. Итак, это напоминает два типа опьянения — хорошее настроение, возникшее от химии, и хорошее настроение, возникшее от дрожжей. Чувствование содержит все типы вариаций — их больше, чем четыре. Боль, удовольствие или индифферентность могут быть дружественными или враждебными, ментальными или физическими. Видите ли, весь человеческий опыт есть хорошее настроение от чего-то. Считаем мы себя трезвыми или нет, — мы постоянно пьяны от воображения или пьяны от конфликтов на телесном уровне. Иначе мы не могли бы выжить. Итак, мы можем сказать, что идея чувствования — это различные типы опьянения. Вы опьянены хорошим и плохим; опьянены добром, божественностью, духовностью, удовольствием; опьянены дурным, злым, разрушением, болью. Вы опьянены воображением — продолжаются все виды воображений. Вы опьянены телом, в котором вас раздражает это и то, поэтому вам хотелось бы взять реванш, вручив себя чему-то, переложив свой путь на кого-то. Все, все переживание опьянено чем-то. Это очень важный, проясняющий аспект проблемы чувствования, второй стадии в развитии скандх. Первая скандха есть неведение, замешательство, смущение, а также смутные идеи и формы. Во второй скандхе — уже имея некоторое смутное понятие того, где вы находитесь, — вы хотели бы свалить путь на кого-то. Это и есть чувствования, которые случаются — хорошие и плохие, телесные и умственные.
Вопрос: Каждое ли чувствование дуалистично?
Ответ: Если оно основывается на чем-то — некотором понятии или исполненном желания мышлении. Видите ли, каждое чувствование этого рода должно иметь некоторую цель в терминах этого и того, этого в отношении к тому, это —где я начинаю, и то — куда я хочу придти. Поскольку чувствования вовлекаются в это и в то — существует дуальность. Иными словами, в отношении к этому и к тому у вас нет никакой возможности отношения к себе. Вы потеряли себя всего из-за такой очарованности этим и тем.
Вопрос: Вы говорили об одиноком путешествии и сказали, что все, что имеет отношение к другим людям, есть просто проекции, преследование ваших проекций. Так почему же нам нужно соотноситься с другими людьми? Кажется, очевидное решение состоит в том, чтобы просто не соотноситься.
Ответ: «Соотноситься» и «не соотноситься» обозначает одно и то же. Видите ли вы, что я подразумеваю под этим? Почему «так» и «не так»'— то же самое? Тогда почему бы нам просто не погрузиться в это?
Вопрос: Я кажется понял, что земное опьянение лучше, чем небесное. Не будет ли в таком случае телесное чувствование каким-то образом более полезным?
Ответ: Я думаю, да. Подобно ситуации кулачного боя или занятия любовью, этот вид кипящей ситуации в большей степени приводит вас в настоящий момент.
Вопрос: Ринпоче, вы говорите о небесном путешествии, как о попытке уклониться от боли, уйти от реалистической ситуации, и относите это к удовольствию. Существует ли вид опьянения, который превосходит дуальность боли и удовольствия?
Ответ: Я думаю, да, но это не относится к раю, это превосходит рай в смысле находящегося вверху, как противоположного вам, переживающему его внизу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Вопрос: В случае ум/тело одно не есть боль, а другое не есть удовольствие, но оба являются органами боли и удовольствия, не так ли?
Ответ: Да, но в то же время ум более близок к удовольствию, поскольку он привлекается воображаемым. Ум привлекает образ того, что могло бы быть хорошим, он надеется на возможность получения чего-то. Но тело в большей степени реалистично, оно постоянно возвращает нас к тому, перед чем мы находимся. Это подобно разнице между походом семьи в театр или кино, что соответствует ситуации ума, и необходимостью возвращаться домой, где нужно мыть посуду и готовить еду — это ситуация тела.
Вопрос: Ринпоче, я не понимаю, так как мне кажется, что воображение более склонно к представлению боли, нежели удовольствия.
Ответ: Видите ли, все дело в том, что воображение боли и удовольствия в качестве ощутимых вещей не внушает доверия. С другой стороны, воображение боли и удовольствия в качестве некой плавающей ситуации внушает много больше доверия, поскольку вы можете превратить боль в удовольствие в вашем воображении. Вы видите разницу? Иными словами, никому не нравится смотреть в лицо реальности. Реальность является физической, телом, формой первой скандхи, которую мы создали вначале. У нас есть тело, «я есть то, что я есть». Это похоже на индивидуальное божественное сознание. Если уж вы имеете «я есть то, что я есть» — тогда все очень определенно.
Вопрос: В таком случае физическая боль может быть переведена в удовольствие, если это усиление «я есть»?
Ответ: Все боли. Видите ли, возможны любые виды надувательства. Вы садитесь медитировать и говорите себе: «Я намерен делать это на протяжении двадцати часов, прямо с сего момента, и какая бы физическая боль ни приходила, — это чудесно, это часть медитации. Пусть это происходит. Пусть случается все дальше. Так будет о'кей!» И каждый момент, когда приходит боль, вы чувствуете, что вы побеждаете захваченность со стороны эго чувствованием этой конкретной боли. Но в действительности ко времени завершения вашей двадцатичасовой медитации ваше эго усиливается: вы чувствуете, что основательно поработали и увидели так много. Эго снова вас обмануло.
Вопрос: Возможно ли так очистить чувствование, чтобы при движении к правильному чувствовать добро, а к неправильному — не чувствовать?
Ответ: Вопрос состоит в том, видим мы или нет отсутствие какой-либо цели в исполнении игры чувствованием, второй скандхой. Если мы видим, нас больше не касается то или это. Мы движемся очень смело, очень упорно, мы просто плывем под парусами. У нас есть свой плуг, свой танк и мы собираемся править прямо. Дом ли перед нами, магазин ли, или универмаг, — мы собираемся пройти мимо сквозь это. Все дело, оказывается, в том, есть или нет у нас отвага быть тем, кто мы есть, и стремление пренебречь дуальностью того и этого. Мы принимаем наши негативные стороны и тот факт, что мы дураки. Хорошо, это чудесно. Мы используем это, как часть медитационного процесса. Несмотря ни на что мы намерены все продолжать, продолжать, продолжать и продолжать, — стыдясь этого или гордясь им. Мы собираемся просто продолжать, продолжать и продолжать.
Вопрос: Ринпоче, я хочу знать, не ошибаюсь ли я. Существует ли в основном четыре типа чувствования: телесно-приятное и — мучительное и умственно-приятное и — мучительное?
Ответ: Оказывается, с одной стороны существуют приятные и мучительные чувствования, и с другой стороны — телесные и ментальные типы чувствования. Телесные чувствования являются в некотором смысле очень запутанными или очень тонкими, поскольку весьма трудно соотнестись с отдельным телесным удовольствием или болью. Дело обстоит так из-за того, что вовлечено много воображения. Это выражается очень простой метафорой: умственный аспект чувствования подобен пребыванию в хорошем настроении от марихуаны или ЛСД, а телесный аспект подобен пребыванию в хорошем настроении от алкоголя. Первое — в высокой степени воображаемое, второе — достаточно земное, но в то же самое время и эмоциональное. Итак, это напоминает два типа опьянения — хорошее настроение, возникшее от химии, и хорошее настроение, возникшее от дрожжей. Чувствование содержит все типы вариаций — их больше, чем четыре. Боль, удовольствие или индифферентность могут быть дружественными или враждебными, ментальными или физическими. Видите ли, весь человеческий опыт есть хорошее настроение от чего-то. Считаем мы себя трезвыми или нет, — мы постоянно пьяны от воображения или пьяны от конфликтов на телесном уровне. Иначе мы не могли бы выжить. Итак, мы можем сказать, что идея чувствования — это различные типы опьянения. Вы опьянены хорошим и плохим; опьянены добром, божественностью, духовностью, удовольствием; опьянены дурным, злым, разрушением, болью. Вы опьянены воображением — продолжаются все виды воображений. Вы опьянены телом, в котором вас раздражает это и то, поэтому вам хотелось бы взять реванш, вручив себя чему-то, переложив свой путь на кого-то. Все, все переживание опьянено чем-то. Это очень важный, проясняющий аспект проблемы чувствования, второй стадии в развитии скандх. Первая скандха есть неведение, замешательство, смущение, а также смутные идеи и формы. Во второй скандхе — уже имея некоторое смутное понятие того, где вы находитесь, — вы хотели бы свалить путь на кого-то. Это и есть чувствования, которые случаются — хорошие и плохие, телесные и умственные.
Вопрос: Каждое ли чувствование дуалистично?
Ответ: Если оно основывается на чем-то — некотором понятии или исполненном желания мышлении. Видите ли, каждое чувствование этого рода должно иметь некоторую цель в терминах этого и того, этого в отношении к тому, это —где я начинаю, и то — куда я хочу придти. Поскольку чувствования вовлекаются в это и в то — существует дуальность. Иными словами, в отношении к этому и к тому у вас нет никакой возможности отношения к себе. Вы потеряли себя всего из-за такой очарованности этим и тем.
Вопрос: Вы говорили об одиноком путешествии и сказали, что все, что имеет отношение к другим людям, есть просто проекции, преследование ваших проекций. Так почему же нам нужно соотноситься с другими людьми? Кажется, очевидное решение состоит в том, чтобы просто не соотноситься.
Ответ: «Соотноситься» и «не соотноситься» обозначает одно и то же. Видите ли вы, что я подразумеваю под этим? Почему «так» и «не так»'— то же самое? Тогда почему бы нам просто не погрузиться в это?
Вопрос: Я кажется понял, что земное опьянение лучше, чем небесное. Не будет ли в таком случае телесное чувствование каким-то образом более полезным?
Ответ: Я думаю, да. Подобно ситуации кулачного боя или занятия любовью, этот вид кипящей ситуации в большей степени приводит вас в настоящий момент.
Вопрос: Ринпоче, вы говорите о небесном путешествии, как о попытке уклониться от боли, уйти от реалистической ситуации, и относите это к удовольствию. Существует ли вид опьянения, который превосходит дуальность боли и удовольствия?
Ответ: Я думаю, да, но это не относится к раю, это превосходит рай в смысле находящегося вверху, как противоположного вам, переживающему его внизу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28