Хотите верьте, хотите нет, но то море было западно-цивилизованным, а наше каким-то по-левантийски беспечным. Объяснять не стану, это все ощущения.
Соломон не отходил от Жаннетт ни на шаг, он бы и спал с ней в одной постели, если бы не мое упрямство. Она-то была не против, даже несмотря на беременность. И этой женщине предстояло стать королевой-матерью!
Весь субботний день мы проторчали на пляже, и Соломон внимательно следил, чтобы Жаннетт не перегрелась, не переохладилась и не переела. Каждые два часа он покупал ей букет цветов, поскольку она успела ему признаться, что обожает розы. Я как-то естественно отошел на второй план, чему был очень рад. Можно было полежать в тенечке и поразмышлять о превратностях исторического процесса.
В воскресенье я захватил с собой транзистор, купленный по дешевке еще в пятницу. Свой стерео-"сони" я не решился извлекать на свет божий, чтобы не вызвать преждевременных родов у Жаннетт, никогда, естественно, не видевшей подобных приборов.
О катастрофе Ту-144 передали в дневной сводке новостей, и Соломон от радости сделал стойку на руках. Жаннетт решила, что он спятил - нашел время радоваться жизни! Она еще не знала, что у нее больше нет дома. Она узнала об этом в тот же вечер, позвонив подруге в Париж.
- Я так благодарна вашей фирме! - сказала Жаннетт, когда мы в понедельник утром помогли ей найти небольшую комнату на улице Робеспьера. - Если бы не этот выигрыш, я бы сейчас...
Она передернула плечиками и поцеловала каждого из нас в щеку. Соломон пожелал ей от имени фирмы "Счастливый случай" и впредь полагаться исключительно на собственное везение, после чего Жаннетт отправилась принимать ванну, а мы оказались на лестничной площадке.
- Ну вот, - сказал я. - Все закончилось хорошо, Генрих Великий родится в срок, Франция победит исламских фундаменталистов, Магистр в очередной раз окажется прав, а мы с тобой можем возвращаться домой. Наши приключения я непременно опишу в своей "Истории Израиля".
Соломон молча кивнул, и мы вышли на улицу. Светило солнце, и мир был прекрасен.
- Скажи-ка, - обратился ко мне Соломон, когда таксист вез нас в Бурже, на то место, где мы "вынырнули" из Смесителя, - откуда ты так хорошо знаешь французский?
- Я еще и английский знаю, - похвастался я, - а также русский и идиш. А сам-то?
- Я? Специально изучал. Три года. Я, видишь ли, долго готовился выполнить свою миссию.
- О чем ты говоришь? - удивился я. - Какие три года? Смеситель был изобретен два года назад.
- Видишь ли, Песах, - задумчиво продолжал Соломон, не глядя мне в глаза, - я-то прибыл в твой мир из альтернативного. То есть, из этого вот, в котором мы сейчас находимся. Что ты на меня смотришь, как хасид на свинячью голову? Я же тебе сказал, что Магистр не мог ошибиться. Значит, Генрих должен стать Великим Правителем не в каком-то альтернативном мире, а в моем собственном. Вот я и рассчитал... Я отправился в твой мир из моего две тысячи тридцатого года. У нас уже лет пять пользуются Смесителями. А потом с тобой отправился в альтернативный мир - практически же вернулся в свой. Мы его изменили. Генрих родится. Но я-то вернуться в будущее уже не могу. Иначе опять все пойдет по новой линии, понимаешь? Так что мотай-ка отсюда один. Я остаюсь.
Я вовсе не богатырь. Скрутить Соломона и вернуться с ним у меня не было никаких шансов. Я и пытаться не стал. Попрощались мы холодно. Очень не люблю, когда меня используют.
- В следующий раз, - сказал я, - если явится незванный гость, я его не впущу в дом. Даже если он будет посланцем самого Мессии.
Господин Штарк хотел было пожать мне руку, но я сделал вид, что разглядываю самолет высоко над головой.
- Не обижайся, - сказал господин Штарк. - Историк не имеет права на обиды. Историк имеет право знать истину - это да. Теперь ты ее знаешь. Разве это плохо?
Он пошел прочь, немного сутулясь. Я смотрел ему вслед, пока он не скрылся за углом. До контрольного времени возвращения оставалось восемь минут, и я сел на скамейку в начале небольшого бульварчика. Засунул в ухо свой стерео-"сони", передавали замечательную музыку начала семидесятых годов - тот стиль, что я любил. А потом начались новости.
У меня просто не оставалось времени искать господина Штарка на улицах парижского пригорода Бурже. А то мы могли бы поспорить о превратностях истории и глубоком смысле пророчеств.
В Тель-Авиве 2027 года небо было куда более голубым, и я как раз вернулся к обеду, на который пригласил свою бывшую жену Мирьям. Напротив моего дома размещалось посольство Независимого государства Палестина, и я имел возможность убедиться в том, что, по крайней мере, в моем мире Генрих Великий так и не родился.
Жаль, что он не родился и в том мире, где остался печальный господин Соломон Штарк. Девица Жаннетт Плассон погибла от удара электрическим током, когда включила массажер, находясь в ванне, полной воды. Дневные новости сообщили об этом факте без особых эмоций - кто, кроме меня и господина Штарка, знал, что одновременно погиб, так и не родившись, будущий Великий Правитель?
От судьбы не уйдешь. Но, черт возьми, для какого же мира писал Мишель Нострадамус свои катрены?

1 2 3