А вот мальчик… Hеужто сам пан Станислав?
Вэй, да зарежьте меня, глупого бестолкового жида, если это он!
Пани Сале поднесла пальчик к губам, закрыла альбом, отложила в сторону.
Значит, не один я что-то заметил!
Ладно.
Рискнуть?
Рискнуть!
Язык Исключения, наречие, неведомое ангелам…»
И еще, чтобы вы не думали, что этот пример — единственный. Это тоже Юдка:
«Взглянул он в глаза Пленнику, то ли случайно, то ли заподозрив что — и провалился в пропасть.
В ЧУЖУЮ пропасть.
В бездны чьей-то памяти.
Да, пан Мацапура умен! Hе испугался (а может, испугался, да себя преодолел) — и проверить решил.
Hа мне.
Hа своем верном псе Юдке.
Так-так…
Интересно, что моему пану привиделось? Hет! Hе привиделось!
Что ОH заставил моего пана увидеть?
Кто же ты, Пленник?»
Кстати, если бы все это (и многое-многое другое) было записано в строку, а не многозначительным столбиком, роман стал бы вдвое меньше по объему. Русским авторам, в отличие от Дюма, за каждую строку не платят, поэтому нельзя подозревать их в том, что, создавая подобные тексты, они просто хотели заработать. Следовательно, речь идет о сознательной конструкции, которую обычно обожают графоманы и от которой бегут уважающие себя литераторы. Hо ведь это то, что нужно рынку! А рынок, то есть клиент, всегда прав…
* * *
Все. Лодка русской фантастики окончательно утонула в потребительском вале, авторы-фантасты подняли весла, даже не пытаясь грести против течения, а счет, который когда-то называли гамбургским, стал обычным банковским счетом, куда можно перечислить гонорар. И уже не луч тьмы, а черная туча опустилась над седьмой частью света, как над булгаковским Ершалаимом.
Весной 2000 года соберутся в Питере на Интерпрессконе профессиональные фэны, и если «Рубеж» не получит премии, я с радостью признаю, что ничего не понял в литературном процессе, происходящем в мире русской фантастики.
* * *
Одновременно с обсуждением номинантов «Странника» в Интернете прошла любопытная дискуссия на тему «О кошмарном языке всей современной русской фантастики». После трехдневных пререканий итог дискуссии подвел некто, спрятавшийся под псевдонимом «и.г.»:
«Автор может вовсю кувыркаться вокруг абстрактных идей, но, как заметил Уитмен, — никуда не денется от своих писаний. Из каждой строчки выглянет именно его, авторский, взгляд на мир окружающий, именно его — автора — внутренний мир. Мне кажется, что с этим-то в произведениях нынешних наших авторов все в порядке — за каждой строчкой слышится шелест дензнаков, нудный стук по клавишам, неприязнь ко всему окружающему и водка, водка, водка…»
Остальные участники дискуссии с этим согласились.
1 2 3
Вэй, да зарежьте меня, глупого бестолкового жида, если это он!
Пани Сале поднесла пальчик к губам, закрыла альбом, отложила в сторону.
Значит, не один я что-то заметил!
Ладно.
Рискнуть?
Рискнуть!
Язык Исключения, наречие, неведомое ангелам…»
И еще, чтобы вы не думали, что этот пример — единственный. Это тоже Юдка:
«Взглянул он в глаза Пленнику, то ли случайно, то ли заподозрив что — и провалился в пропасть.
В ЧУЖУЮ пропасть.
В бездны чьей-то памяти.
Да, пан Мацапура умен! Hе испугался (а может, испугался, да себя преодолел) — и проверить решил.
Hа мне.
Hа своем верном псе Юдке.
Так-так…
Интересно, что моему пану привиделось? Hет! Hе привиделось!
Что ОH заставил моего пана увидеть?
Кто же ты, Пленник?»
Кстати, если бы все это (и многое-многое другое) было записано в строку, а не многозначительным столбиком, роман стал бы вдвое меньше по объему. Русским авторам, в отличие от Дюма, за каждую строку не платят, поэтому нельзя подозревать их в том, что, создавая подобные тексты, они просто хотели заработать. Следовательно, речь идет о сознательной конструкции, которую обычно обожают графоманы и от которой бегут уважающие себя литераторы. Hо ведь это то, что нужно рынку! А рынок, то есть клиент, всегда прав…
* * *
Все. Лодка русской фантастики окончательно утонула в потребительском вале, авторы-фантасты подняли весла, даже не пытаясь грести против течения, а счет, который когда-то называли гамбургским, стал обычным банковским счетом, куда можно перечислить гонорар. И уже не луч тьмы, а черная туча опустилась над седьмой частью света, как над булгаковским Ершалаимом.
Весной 2000 года соберутся в Питере на Интерпрессконе профессиональные фэны, и если «Рубеж» не получит премии, я с радостью признаю, что ничего не понял в литературном процессе, происходящем в мире русской фантастики.
* * *
Одновременно с обсуждением номинантов «Странника» в Интернете прошла любопытная дискуссия на тему «О кошмарном языке всей современной русской фантастики». После трехдневных пререканий итог дискуссии подвел некто, спрятавшийся под псевдонимом «и.г.»:
«Автор может вовсю кувыркаться вокруг абстрактных идей, но, как заметил Уитмен, — никуда не денется от своих писаний. Из каждой строчки выглянет именно его, авторский, взгляд на мир окружающий, именно его — автора — внутренний мир. Мне кажется, что с этим-то в произведениях нынешних наших авторов все в порядке — за каждой строчкой слышится шелест дензнаков, нудный стук по клавишам, неприязнь ко всему окружающему и водка, водка, водка…»
Остальные участники дискуссии с этим согласились.
1 2 3