Я с нетерпением жду продолжения вашего рассказа — наверняка оно окажется еще более удивительным!
— Да. — Каррингтон покосился на бутылку, и я, разумеется, тут же наполнил до краев его рюмку и предложил дольку лимона и шоколад, от чего он не отказался, и несколько минут прошли в молчании, пока мой гость, к которому я испытывал все больший интерес, собирался с духом, чтобы перейти к следующему этапу повествования. — Да, — повторил Каррингтон, допив бренди и закусив шоколадкой, — вы правы, сэр Артур, вторая история удивительнее первой, а третья еще более удивительна… Была весна двадцать второго года, я собирался в отпуск, моя жена Эдит хотела… Впрочем, это не важно.
Несколько вопросов о семейной жизни моего гостя вертелись у меня на языке, но я сдержал естественное любопытство.
— Второе дело, о котором я хочу рассказать, — продолжал мистер Каррингтон, сложив руки на груди и всем своим видом показывая, что лучше его не перебивать, — это дело Эдуарда Баскетта, которого судили в двадцать втором году по подозрению в убийстве девушки Эммы Танцер. Как я уже говорил, произошло это поздней весной, я собирался в отпуск, и у меня совсем не было настроения возиться с делом, которое не сулило быстрого завершения. Двадцать четвертого мая Эмма Танцер, двадцати двух лет, продавщица в магазине женской одежды на Ганновер-стрит, вышла вечером из своей квартиры на той же улице в сопровождении приятеля по имени Эдуард Баскетт. Молодые люди собирались посетить кинематограф, где в тот вечер, как, впрочем, весь месяц, шли комические фильмы с участием Бестера Китона. В зал они вошли — билетер на входе вспомнил эту пару, — но домой после сеанса девушка не вернулась. Эмма снимала квартиру вместе с подругой Джейн Симпсон, тоже продавщицей. Поздно ночью, обеспокоенная отсутствием компаньонки, Джейн позвонила Баскетту, и тот очень удивился, потому что, по его словам, довел Эмму де ее подъезда. Молодой человек немедленно приехал на такси, и вдвоем с Джейн они обошли ближайшие кварталы хотя и понимали, что в этом было немного смысла. Затек, Баскетт позвонил в полицию, и дело попало в Ярд после того, как в местном полицейском участке оказались бессильны прояснить ситуацию.
Мне удалось обнаружить довольно странные факты, которые наводили на мысль о том, что к исчезновению Эммы Танцер причастен ее юный друг. Во-первых, опрос жителей первого этажа дома, где жила девушка, а также жителей дома напротив показал, что в то время, когда, по словам Баскетта, он проводил Эмму домой, никто не видел, как она входила в подъезд или хотя бы проходила по улице. Это, конечно, ничего не доказывает, но дело в том, что как раз в это время четверо свидетелей видели, как мисс Танцер и мистер Баскетт шли по Риджент-стрит, разговаривая на повышенных тонах. Риджент-стрит находится в противоположном конце Лондона, где Эмма Танцер жила до того, как сняла квартиру рядом с местом работы, там она и с Баскеттом познакомилась, так что соседи знали обоих и сами заявили в полицию, когда прочитали в газетах об исчезновении девушки.
Дальше — больше. Тот же билетер, который впустил молодых людей в зал кинематографа, вспомнил, что они не досидели до конца фильма, так ему, во всяком случае, показалось. Я допросил контролера в зале, и он подтвердил: парень и девушка, соответствующие по описанию мистеру Баскетту и мисс Танцер, покинули зал минут за двадцать до конца сеанса, он открывал им дверь и запомнил, как они, по его словам, дулись друг на друга — видимо, когда смотрели фильм, между ними произошла ссора.
На углу улиц Риджент-стрит и Бакклей в то же утро была найдена скомканная женская перчатка — она лежала у стены дома. На перчатке эксперт обнаружил пятнышки крови, и анализ показал, что это кровь той же группы, какая была у мисс Танцер, — сведения о ее группе крови я почерпнул из медицинской карты девушки. Перчатку показали Джейн Симпсон, и она подтвердила, что это перчатка Эммы.
Тогда я взялся за Баскетта всерьез, и он не смог толком ответить на многие вопросы — в частности, продолжал твердить, что никак не мог оказаться с Эммой на Риджент-стрит, поскольку именно в то время провожал ее домой. Где он был после этого? Пошел к себе — Баскетт снимал двухкомнатную квартиру в трех кварталах от дома Эммы, — лег спать и был разбужен звонком мисс Симпсон. По словам соседей, однако, Баскетт вернулся домой не в половине одиннадцатого, как утверждал, а вскоре после полуночи — это видели по меньшей мере три человека, причем все трое утверждали, что молодой человек был чрезвычайно взволнован, бормотал что-то себе под нос и долго не мог попасть ключом в замочную скважину. Один из свидетелей, поднимавшийся в это время по лестнице, даже предложил Баскетту помощь, подумав, что юноша пьян. Тот, однако, не только помощи не принял, но ответил что-то резкое и невразумительное, продолжая свои попытки открыть непокорный замок.
Сэр Артур, я не буду перечислять другие улики. Я обнаружил множество — десятки! — косвенных свидетельств того, что мистер Баскетт и мисс Танцер о чем-то очень сильно поспорили во время сеанса, ушли из кинотеатра, спор продолжался на улице, после чего — то ли в припадке ярости, то ли с заранее обдуманным намерением — Баскетт ударил девушку ножом (в одном из мусорных баков на Риджент-стрит мы обнаружили нож со следами крови той же группы) и куда-то спрятал тело. Возможно, сбросил в канализационный люк — один из люков действительно оказался открыт, крышка лежала рядом, но тела внизу мы не обнаружили, за несколько дней, прошедших после той злополучной ночи, его могло отнести на много миль по запутанной системе подземных канализационных русел. В море тело, однако, вынесено не было — на выходе из системы стоят, как известно, прочные решетки, и тело там застряло бы.
— На ноже могли остаться отпечатки пальцев! — воскликнул я, понимая, впрочем, что старший инспектор Скотленд-Ярда не мог не подумать об этом гораздо раньше.
— Конечно, — кивнул мистер Каррингтон. — Отпечатки были обнаружены, но, к сожалению, такие смазанные, что идентифицировать их оказалось невозможно.
И наконец, — сказал бывший полицейский, наливая себе из бутылки остатки бренди, — мисс Симпсон показала, что в последнее время отношения между Эммой и Баскеттом сильно испортились, не настолько, чтобы привести к разрыву, но какая-то черная кошка между ними, безусловно, пробежала.
— Тело так и не нашли? — спросил я, пока не очень понимая, какое отношение загадочная история исчезновения Эммы Танцер могла иметь к моей лекции — ведь именно эта связь заставила Каррингтона вспомнить историю давнего расследования.
— Тело так и не нашли, — как эхо повторил бывший полицейский. — Баскетт продолжал все отрицать, но косвенных улик, свидетельствовавших о том, что девушка была убита и что Баскетт приложил к этому руку, накопилось такое количество, что комиссар потребовал передачи дела в суд, рассчитывая на то, что на судебном заседании удастся сложить всю мозаику, заставить подозреваемого признаться и показать, где он спрятал тело. Судили его не за убийство, поскольку Эмма числилась пропавшей без вести, а за насильственные действия, которые могли привести к смерти потерпевшей. Прокурор требовал для Баскетта семь лет заключения, защита настаивала на его невиновности, а я продолжал искать — ну не нравилась мне эта история, не видел я веской причины, по которой Баскетт мог желать девушке смерти — не считать же мотивом убийства размолвку влюбленных!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
— Да. — Каррингтон покосился на бутылку, и я, разумеется, тут же наполнил до краев его рюмку и предложил дольку лимона и шоколад, от чего он не отказался, и несколько минут прошли в молчании, пока мой гость, к которому я испытывал все больший интерес, собирался с духом, чтобы перейти к следующему этапу повествования. — Да, — повторил Каррингтон, допив бренди и закусив шоколадкой, — вы правы, сэр Артур, вторая история удивительнее первой, а третья еще более удивительна… Была весна двадцать второго года, я собирался в отпуск, моя жена Эдит хотела… Впрочем, это не важно.
Несколько вопросов о семейной жизни моего гостя вертелись у меня на языке, но я сдержал естественное любопытство.
— Второе дело, о котором я хочу рассказать, — продолжал мистер Каррингтон, сложив руки на груди и всем своим видом показывая, что лучше его не перебивать, — это дело Эдуарда Баскетта, которого судили в двадцать втором году по подозрению в убийстве девушки Эммы Танцер. Как я уже говорил, произошло это поздней весной, я собирался в отпуск, и у меня совсем не было настроения возиться с делом, которое не сулило быстрого завершения. Двадцать четвертого мая Эмма Танцер, двадцати двух лет, продавщица в магазине женской одежды на Ганновер-стрит, вышла вечером из своей квартиры на той же улице в сопровождении приятеля по имени Эдуард Баскетт. Молодые люди собирались посетить кинематограф, где в тот вечер, как, впрочем, весь месяц, шли комические фильмы с участием Бестера Китона. В зал они вошли — билетер на входе вспомнил эту пару, — но домой после сеанса девушка не вернулась. Эмма снимала квартиру вместе с подругой Джейн Симпсон, тоже продавщицей. Поздно ночью, обеспокоенная отсутствием компаньонки, Джейн позвонила Баскетту, и тот очень удивился, потому что, по его словам, довел Эмму де ее подъезда. Молодой человек немедленно приехал на такси, и вдвоем с Джейн они обошли ближайшие кварталы хотя и понимали, что в этом было немного смысла. Затек, Баскетт позвонил в полицию, и дело попало в Ярд после того, как в местном полицейском участке оказались бессильны прояснить ситуацию.
Мне удалось обнаружить довольно странные факты, которые наводили на мысль о том, что к исчезновению Эммы Танцер причастен ее юный друг. Во-первых, опрос жителей первого этажа дома, где жила девушка, а также жителей дома напротив показал, что в то время, когда, по словам Баскетта, он проводил Эмму домой, никто не видел, как она входила в подъезд или хотя бы проходила по улице. Это, конечно, ничего не доказывает, но дело в том, что как раз в это время четверо свидетелей видели, как мисс Танцер и мистер Баскетт шли по Риджент-стрит, разговаривая на повышенных тонах. Риджент-стрит находится в противоположном конце Лондона, где Эмма Танцер жила до того, как сняла квартиру рядом с местом работы, там она и с Баскеттом познакомилась, так что соседи знали обоих и сами заявили в полицию, когда прочитали в газетах об исчезновении девушки.
Дальше — больше. Тот же билетер, который впустил молодых людей в зал кинематографа, вспомнил, что они не досидели до конца фильма, так ему, во всяком случае, показалось. Я допросил контролера в зале, и он подтвердил: парень и девушка, соответствующие по описанию мистеру Баскетту и мисс Танцер, покинули зал минут за двадцать до конца сеанса, он открывал им дверь и запомнил, как они, по его словам, дулись друг на друга — видимо, когда смотрели фильм, между ними произошла ссора.
На углу улиц Риджент-стрит и Бакклей в то же утро была найдена скомканная женская перчатка — она лежала у стены дома. На перчатке эксперт обнаружил пятнышки крови, и анализ показал, что это кровь той же группы, какая была у мисс Танцер, — сведения о ее группе крови я почерпнул из медицинской карты девушки. Перчатку показали Джейн Симпсон, и она подтвердила, что это перчатка Эммы.
Тогда я взялся за Баскетта всерьез, и он не смог толком ответить на многие вопросы — в частности, продолжал твердить, что никак не мог оказаться с Эммой на Риджент-стрит, поскольку именно в то время провожал ее домой. Где он был после этого? Пошел к себе — Баскетт снимал двухкомнатную квартиру в трех кварталах от дома Эммы, — лег спать и был разбужен звонком мисс Симпсон. По словам соседей, однако, Баскетт вернулся домой не в половине одиннадцатого, как утверждал, а вскоре после полуночи — это видели по меньшей мере три человека, причем все трое утверждали, что молодой человек был чрезвычайно взволнован, бормотал что-то себе под нос и долго не мог попасть ключом в замочную скважину. Один из свидетелей, поднимавшийся в это время по лестнице, даже предложил Баскетту помощь, подумав, что юноша пьян. Тот, однако, не только помощи не принял, но ответил что-то резкое и невразумительное, продолжая свои попытки открыть непокорный замок.
Сэр Артур, я не буду перечислять другие улики. Я обнаружил множество — десятки! — косвенных свидетельств того, что мистер Баскетт и мисс Танцер о чем-то очень сильно поспорили во время сеанса, ушли из кинотеатра, спор продолжался на улице, после чего — то ли в припадке ярости, то ли с заранее обдуманным намерением — Баскетт ударил девушку ножом (в одном из мусорных баков на Риджент-стрит мы обнаружили нож со следами крови той же группы) и куда-то спрятал тело. Возможно, сбросил в канализационный люк — один из люков действительно оказался открыт, крышка лежала рядом, но тела внизу мы не обнаружили, за несколько дней, прошедших после той злополучной ночи, его могло отнести на много миль по запутанной системе подземных канализационных русел. В море тело, однако, вынесено не было — на выходе из системы стоят, как известно, прочные решетки, и тело там застряло бы.
— На ноже могли остаться отпечатки пальцев! — воскликнул я, понимая, впрочем, что старший инспектор Скотленд-Ярда не мог не подумать об этом гораздо раньше.
— Конечно, — кивнул мистер Каррингтон. — Отпечатки были обнаружены, но, к сожалению, такие смазанные, что идентифицировать их оказалось невозможно.
И наконец, — сказал бывший полицейский, наливая себе из бутылки остатки бренди, — мисс Симпсон показала, что в последнее время отношения между Эммой и Баскеттом сильно испортились, не настолько, чтобы привести к разрыву, но какая-то черная кошка между ними, безусловно, пробежала.
— Тело так и не нашли? — спросил я, пока не очень понимая, какое отношение загадочная история исчезновения Эммы Танцер могла иметь к моей лекции — ведь именно эта связь заставила Каррингтона вспомнить историю давнего расследования.
— Тело так и не нашли, — как эхо повторил бывший полицейский. — Баскетт продолжал все отрицать, но косвенных улик, свидетельствовавших о том, что девушка была убита и что Баскетт приложил к этому руку, накопилось такое количество, что комиссар потребовал передачи дела в суд, рассчитывая на то, что на судебном заседании удастся сложить всю мозаику, заставить подозреваемого признаться и показать, где он спрятал тело. Судили его не за убийство, поскольку Эмма числилась пропавшей без вести, а за насильственные действия, которые могли привести к смерти потерпевшей. Прокурор требовал для Баскетта семь лет заключения, защита настаивала на его невиновности, а я продолжал искать — ну не нравилась мне эта история, не видел я веской причины, по которой Баскетт мог желать девушке смерти — не считать же мотивом убийства размолвку влюбленных!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37