Иван-царевич утром проснулся, лягушка опять по полу скачет, а уж ру-
башка лежит на столе, завернута в полотенце. Обрадовался Иван-царевич,
взял рубашку, понес к отцу. Царь в это время принимал дары от больших
сыновей. Старший сын развернул рубашку, царь принял ее и сказал:
- Эту рубашку в черной избе носить. Средний сын развернул рубашку,
царь сказал:
- В ней только в баню ходить. Иван-царевич развернул рубашку, изукра-
шенную златом-серебром, хитрыми узорами. Царь только взглянул:
- Ну, вот это рубашка - в праздник ее надевать. Пошли братья по домам
- те двое - и судят между собой:
- Нет, видно, мы напрасно смеялись над женой Ивана-царевича: она не
лягушка, а какая-нибудь хитра [36]...
Царь опять позвал сыновей:
- Пускай ваши жены испекут мне к завтрему хлеб. Хочу узнать, которая
лучше стряпает. Иван-царевич голову повесил, пришел домой. Лягушка его
спрашивает:
- Что закручинился?
Он отвечает:
- Надо к завтрему испечь царю хлеб.
- Не тужи, Иван-царевич, лучше ложись спать, утро вечера мудренее.
А те невестки сперва-то смеялись над лягушкой, а теперь послали одну
бабушку-задворенку посмотреть, как лягушка будет печь хлеб.
Лягушка хитра, она это смекнула. Замесила квашню, печь сверху разло-
мала да прямо туда, в дыру, всю квашню и опрокинула. Бабушка-задворенка
прибежала к царским невесткам, все рассказала, и те так же стали делать.
А лягушка прыгнула на крыльцо, обернулась Василисой Премудрой, удари-
ла в ладоши:
- Мамки, няньки, собирайтесь, снаряжайтесь! Испеките мне к утру мяг-
кий белый хлеб, какой я у моего родного батюшки ела.
Иван-царевич утром проснулся, а уж на столе лежит хлеб, изукрашен
разными хитростями: по бокам узоры печатные, сверху города с заставами.
Иван-царевич обрадовался, завернул хлеб в ширинку, понес к отцу. А царь
в это время принимал хлебы от больших сыновей. Их жены-то поспускали
тесто в печь, как им бабушка-задворенка сказала, и вышла у них одна го-
релая грязь. Царь принял хлеб от старшего сына, посмотрел и отослал в
людскую. Принял от среднего сына и туда же отослал. А как подал Иванца-
ревич, царь сказал:
- Вот это хлеб, только в праздник его есть. И приказал царь трем сы-
новьям, чтобы завтра явились к нему на пир с женами.
Опять воротился Иван-царевич домой невесел, ниже плеч голову повесил.
Лягушка по полу скачет:
- Ква, ква, Иван-царевич, что закручинился? Или услыхал от батюшки
слово неприветливое?
- Лягушка, лягушка, как мне не горевать? Батюшка наказал, чтобы я
пришел с тобой на пир, а как я тебя людям покажу?
Лягушка отвечает:
- Не тужи, Иван-царевич, иди на пир один, а я вслед за тобой буду.
Как услышишь стук да гром, не пугайся. Спросят тебя, скажи: "Это моя ля-
гушонка в коробочонке едет".
Иван-царевич и пошел один. Вот старшие братья приехали с женами, ра-
зодетыми, разубранными, нарумяненными, насурьмленными. Стоят да над Ива-
номцаревичем смеются:
- Что же ты без жены пришел? Хоть бы в платочке ее принес. Где ты та-
кую красавицу выискал? Чай, все болота исходил.
Царь с сыновьями, с невестками, с гостями сели за столы дубовые, за
скатерти браные [37] - пировать. Вдруг поднялся стук да гром, весь дво-
рец затрясся. Гости напугались, повскакали с мест, а Иван-царевич гово-
рит:
- Не бойтесь, честные гости: это моя лягушонка в коробчонке приехала.
Подлетела к царскому крыльцу золоченая карета о шести белых лошадях, и
выходит оттуда Василиса Премудрая: на лазоревом платье - частые звезды,
на голове - месяц ясный, такая красавица - ни вздумать, ни взгадать,
только в сказке сказать. Берет она Ивана-царевича за руку и ведет за
столы дубовые, за скатерти браные.
Стали гости есть, пить, веселиться. Василиса Премудрая испила из ста-
кана да последки себе за левый рукав вылила. Закусила лебедем да косточ-
ки за правый рукав бросила.
Жены больших царевичей увидали ее хитрости и давай то же делать.
Попили, поели, настал черед плясать. Василиса Премудрая подхватила
Ивана-царевича и пошла. Уж она плясала, плясала, вертелась, вертелась -
всем на диво. Махнула левым рукавом - вдруг сделалось озеро, махнула
правым рукавом - поплыли по озеру белые лебеди. Царь и гости диву да-
лись.
А старшие невестки пошли плясать: махнули рукавом - только кости раз-
летелись, одна кость царю в глаз попала. Царь рассердился и прогнал обе-
их невесток.
В ту пору Иван-царевич отлучился потихоньку, побежал домой, нашел там
лягушечью кожу и бросил ее в печь. Сжег на огне.
Василиса Премудрая возвращается домой, хватилась - нет лягушечьей ко-
жи. Села на лавку, запечалилась, приуныла и говорит Ивану-царевичу:
- Ах, Иван-царевич, что же ты наделал! Если бы ты еще только три дня
подождал, я бы вечно твоей была. А теперь прощай. Ищи меня за тридевять
земель, в тридесятом царстве, у Кощея Бессмертного... Обернулась Васили-
са Премудрая серой кукушкой и улетела в окно. Иван-царевич поплакал,
поплакал, поклонился на четыре стороны и пошел куда глаза глядят - ис-
кать жену, Василису Прекрасную. Шел он близко ли, далеко ли, долго ли,
коротко ли, сапоги проносил, кафтан истер, шапчонку дождик иссек. Попа-
дается ему навстречу старый старичок:
- Здравствуй, добрый молодец? Что ищешь, куда путь держишь?
Иван-царевич рассказал ему про свое несчастье. Старый старичок гово-
рит ему:
- Эх, Иван-царевич, зачем ты лягушечью кожу спалил? Не ты ее надел,
не тебе было ее снимать. Василиса Премудрая хитрей, мудрей своего отца
уродилась. Он за то осерчал на нее и велел ей три года быть лягушкой.
Ну, делать нечего, вот тебе клубок: куда он покатится, туда и ты ступай
за ним смело. Иван-царевич поблагодарил старого старичка и пошел за клу-
бочком.
Клубок катится, он за ним идет. В чистом поле попадается ему медведь.
Иван-царевич нацелился, хочет убить зверя. А медведь говорит ему челове-
ческим голосом:
- Не бей меня, Иван-царевич, когда-нибудь тебе пригожусь.
Иван-царевич пожалел медведя, не стал его стрелять, пошел дальше.
Глядь, летит над ним селезень. Он нацелился, а селезень говорит ему че-
ловеческим голосом:
- Не бей меня, Иван-царевич, я тебе пригожусь. Он пожалел селезня и
пошел дальше. Бежит косой заяц. Иван-царевич опять спохватился, хочет в
него стрелять, а заяц говорит человеческим голосом:
- Не убивай меня, Иван-царевич, я тебе пригожусь. Пожалел он зайца,
пошел дальше. Подходит к синему морю и видит - на берегу, на песке, ле-
жит щука, едва дышит и говорит ему:
- Ах, Иван-царевич, пожалей меня, брось в синее море!
Он бросил щуку в море, пошел дальше берегом. Долго ли, коротко ли,
прикатился клубочек к лесу. Там стоит избушка на курьих ножках, кругом
себя поворачивается - Избушка, избушка, стань по-старому, как мать пос-
тавила: к лесу задом, ко мне передом. Избушка повернулась к нему пере-
дом, к лесу задом. Иван-царевич взошел в нее и видит: на печи, на девя-
том кирпиче, лежит баба-яга, костяная нога, зубы - на полке, а нос в по-
толок врос.
- Зачем, добрый молодец, ко мне пожаловал? - говорит ему баба-яга. -
Дело пытаешь или от дела лытаешь?
Иван-царевич ей отвечает:
- Ах ты, старая хрычовка, ты бы меня прежде напоила, накормила, в ба-
не выпарила, тогда бы и спрашивала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106