По сути, его рассудок, не слишком-то надежный и в лучшие времена, совсем сдал. По-моему, именно это и имело место. Что вы можете возразить?
Пуаро неподвижно стоял посреди комнаты.
— Что могу возразить? А вот что: я не имею ничего против вашей теории... но она довольно близорука. Есть некоторые вещи, которые она не принимает в расчет.
— Например?
— Несоответствия в настроениях сэра Джерваса сегодня, находку карандаша полковника Бэри, показания мисс Кардуэлл (которые очень важны), показания мисс Лингард относительно того, в каком порядке люди спускались к обеду., положение кресла сэра Джерваса, когда его нашли, бумажный мешочек, в котором прежде лежали апельсины, и, наконец, крайне важная разгадка разбитого зеркала.
Майор Ридл вытаращился на него.
— И вы хотите сказать мне, что вся эта белиберда имеет какой-то смысл? - спросил он.
Эркюль Пуаро тихо ответил:
— Надеюсь, будет иметь... к завтрашнему дню.
ГЛАВА 11
На следующее утро Эркюль Пуаро проснулся чуть ли не с зарей. Ему выделили спальню в восточной стороне дома.Встав с постели, он отдернул штору и с удовольствием отметил, что солнце уже взошло и что утро ясное.
С присущей ему скрупулезностью он принялся одеваться. Закончив туалет, он закутался в толстое пальто и обмотал шарф вокруг шеи.Затем на цыпочках он выбрался из комнаты, прошел по тихому дому в гостиную, бесшумно отворил стеклянную дверь и вышел в сад.
Как раз показалось солнце. Воздух был подернут дымкой — дымкой ясного утра. Эркюль Пуаро обошел дом по террасному тротуару, пока не оказался напротив окон кабинета сэра Джерваса. Тут он остановился и осмотрелся.
Прямо под окнами, параллельно стене, шла травяная дорожка. Перед ней — широкий цветочный бордюр. Осенние маргаритки все еще были прекрасны. А перед бордюром была мощенная плитняком дорожка, на которой стоял Пуаро. От покрытой травой дорожки за бордюром отходила к террасе узкая полоска травы. Пуаро внимательно ее осмотрел и покачал головой. Потом обратил внимание на бордюр по обеим ее сторонам.
Он медленно кивнул. На клумбе справа от него, четкие в мягком грунте, виднелись следы.Пока он, хмурясь, их разглядывал, его внимание привлек какой-то звук, и он резко поднял голову.
Кто-то открыл окно, и Пуаро различил рыжеволосую голову. В золотисто-красном ореоле, он, как в рамке, разглядел интеллигентное лицо Сюзн Кардуэлл,
— Какого черта вы там делаете в такой час, месье Пуаро? Идете по следу?
Пуаро поклонился с изысканной корректностью.
— Доброе утро, мадемуазель. Да, все так, как вы говорите. Вы сейчас созерцаете детектива — великого детектива, смею сказать — в процессе сыска.
Это замечание прозвучало несколько цветисто. Сюзн склонила голову набок.
— Надо вспомнить об этом в своих мемуарах, — заметила она. — Спуститься и помочь?
— Весьма обяжете.
— Сначала я подумала, вы вор. Как вы вышли?
— Через стеклянную дверь в гостиной.
— Одну минуточку, и я буду с вами.
Свое слово она сдержала. Суди по всему, Пуаро стоял на том же месте, где она его впервые увидела.
— Вы так рано проснулись, мадемуазель?
— Право, я толком и не уснула. Во мне как раз пробуждалось чувство отчаяния, которое овладевает человеком в пять утра.
— Неужто сейчас так рано?
— Похоже на то. Ну-с, моя суперищейка, на что же Мы смотрим?
— Так вон же следы, мадемуазель.
— Ну да, следы.
— Их четыре, — продолжал Пуаро. — Видите, я укажу их вам. Два в сторону окна, а два от окна.
— Чьи это следы? Садовника?
— Мадемуазель, мадемуазель! Эти следы оставлены маленькими женскими туфельками на высоких каблуках. Посмотрите, убедитесь сами. Ступите, прошу вас, на землю вот здесь, рядом с ними.
Сюзн поколебалась, потом осторожно поставила ногу на место, указанное Пуаро. На ней были небольшие туфельки из темно-коричневой кожи, с высоким каблуком.
— Вот видите, ваши почти такого же размера. Почти, но не совсем. Эти другие отпечатки были ногой большего размера, чем у вас. Скажем, ногой мисс Чевеникс-Гор... или мисс Лингард... или даже леди Чевеникс-Гор.
— Только не леди Чевеникс-Гор — у нее маленькая ножка. Я хочу сказать, в былые времена люди как-то умудрялись иметь маленькие ножки. А мисс Лингард носит странные туфли без каблука.
— Значит, это следы мисс Чевеникс-Гор, Ах, да, вспомнил, она говорила, что выходила вечером в сад.
Он пошел назад вокруг дома.
— Мы все еще ищем? — спросила Сюзн.
— Ну а как же! Сейчас мь! пойдем в кабинет сэра Джерваса.
Он пошел дальше, и Сюзн Кардуэлл последовала за ним.Дверь по-прежнему как-то грустно висела. Внутри комната была в точности, как накануне вечером. Пуаро отдернул занавески и впустил дневной свет.
Он постоял, глядя на цветочный бордюр, с минуту или две, потом сказал:
— Я полагаю, мадемуазель, вы не очень-то знакомы с ворами-взломщиками?
Сюзн Кардуэлл с сожалением покачала рыжей головой.
— Боюсь, что нет, месье Пуаро.
— Начальник полиции, он тоже не может похвастать, что он с ними на дружеской ноге. Его отношения с преступными элементами всегда были строго официальными. Другое дело я. Я однажды имел очень приятный разговор со взломщиком. И он рассказал мне одну весьма интересную вещь о стеклянных дверях — иногда, если они неплотно прикрыты, можно проделать один фокус.
С этими словами Пуаро повернул ручку левой створки, внутренний штырь вышел из ямки в полу, и Пуаро потянул на себя обе створки двери. Широко распахнув, он закрыл их снова — притворил, не поворачивая ручки, чтобы штырь не упал в предназначенное для него гнездо. Опустив ручку, Пуаро чуточку подождал и нанес резкий удар по середине штыря. Штырь сел в гнездо — ручка повернулась сама собой.
— Вы видите, мадемуазель?
— Думаю, цто да.
Сюзн довольно сильно побледнела.
— Сейчас стеклянная дверь закрыта. Когда дверь закрыта, нельзя войти в комнату, зато можно выйти из комнаты, притворить дверь снаружи, затем стукнуть по ней, как это сделал я, и штырь уходит в пол, поворачивая ручку. Дверь плотно закрыта, и любой, глядя на нее, скажет, что она закрыта изнутри.
— Именно это... — голос у Сюзн слегка дрожал, — именно это и произошло прошлым вечером?
— Да, мадемуазель, думаю, что так.
— Не верю ни единому вашему слову, — запальчиво сказала Сюзн.
Пуаро не ответил. Он прошел к каминной доске и резко повернулся.
— Мадемуазель, вы мне нужны в качестве свидетельницы. Один свидетель у меня уже есть, мистер Трент. Он видел, как вчера вечером я нашел вот этот крошечный осколок зеркала. Я с ним о нем говорил. Я оставил осколок на том же самом месте для полиции. Я даже сказал начальнику полиции, что разбитое зер-
кало — важный ключ к разгадке тайны. Но он не воспользовался моим намеком. Теперь вы являетесь свидетельницей того, что я помещаю этот осколок зеркала (на который, не забывайте, я уж обратил внимание мистера Трента) в маленький конвертик — вот так. — Его слова соответствовали его действиям. — И я пишу на нем — вот так — и запечатываю его. Вы свидетельница, мадемуазель.
- Да... по... но я не понимаю, что все это значит.
Пуаро прошел на другую сторону комнаты, встал у письменного стола и уставился в разбитое зеркало на стене перед ним.
— Я скажу вам, что это значит, мадемуазель. Если бы вы стояли здесь вчера вечером, глядя вот в это зеркало, вы бы увидели в нем, как совершаете убийство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Пуаро неподвижно стоял посреди комнаты.
— Что могу возразить? А вот что: я не имею ничего против вашей теории... но она довольно близорука. Есть некоторые вещи, которые она не принимает в расчет.
— Например?
— Несоответствия в настроениях сэра Джерваса сегодня, находку карандаша полковника Бэри, показания мисс Кардуэлл (которые очень важны), показания мисс Лингард относительно того, в каком порядке люди спускались к обеду., положение кресла сэра Джерваса, когда его нашли, бумажный мешочек, в котором прежде лежали апельсины, и, наконец, крайне важная разгадка разбитого зеркала.
Майор Ридл вытаращился на него.
— И вы хотите сказать мне, что вся эта белиберда имеет какой-то смысл? - спросил он.
Эркюль Пуаро тихо ответил:
— Надеюсь, будет иметь... к завтрашнему дню.
ГЛАВА 11
На следующее утро Эркюль Пуаро проснулся чуть ли не с зарей. Ему выделили спальню в восточной стороне дома.Встав с постели, он отдернул штору и с удовольствием отметил, что солнце уже взошло и что утро ясное.
С присущей ему скрупулезностью он принялся одеваться. Закончив туалет, он закутался в толстое пальто и обмотал шарф вокруг шеи.Затем на цыпочках он выбрался из комнаты, прошел по тихому дому в гостиную, бесшумно отворил стеклянную дверь и вышел в сад.
Как раз показалось солнце. Воздух был подернут дымкой — дымкой ясного утра. Эркюль Пуаро обошел дом по террасному тротуару, пока не оказался напротив окон кабинета сэра Джерваса. Тут он остановился и осмотрелся.
Прямо под окнами, параллельно стене, шла травяная дорожка. Перед ней — широкий цветочный бордюр. Осенние маргаритки все еще были прекрасны. А перед бордюром была мощенная плитняком дорожка, на которой стоял Пуаро. От покрытой травой дорожки за бордюром отходила к террасе узкая полоска травы. Пуаро внимательно ее осмотрел и покачал головой. Потом обратил внимание на бордюр по обеим ее сторонам.
Он медленно кивнул. На клумбе справа от него, четкие в мягком грунте, виднелись следы.Пока он, хмурясь, их разглядывал, его внимание привлек какой-то звук, и он резко поднял голову.
Кто-то открыл окно, и Пуаро различил рыжеволосую голову. В золотисто-красном ореоле, он, как в рамке, разглядел интеллигентное лицо Сюзн Кардуэлл,
— Какого черта вы там делаете в такой час, месье Пуаро? Идете по следу?
Пуаро поклонился с изысканной корректностью.
— Доброе утро, мадемуазель. Да, все так, как вы говорите. Вы сейчас созерцаете детектива — великого детектива, смею сказать — в процессе сыска.
Это замечание прозвучало несколько цветисто. Сюзн склонила голову набок.
— Надо вспомнить об этом в своих мемуарах, — заметила она. — Спуститься и помочь?
— Весьма обяжете.
— Сначала я подумала, вы вор. Как вы вышли?
— Через стеклянную дверь в гостиной.
— Одну минуточку, и я буду с вами.
Свое слово она сдержала. Суди по всему, Пуаро стоял на том же месте, где она его впервые увидела.
— Вы так рано проснулись, мадемуазель?
— Право, я толком и не уснула. Во мне как раз пробуждалось чувство отчаяния, которое овладевает человеком в пять утра.
— Неужто сейчас так рано?
— Похоже на то. Ну-с, моя суперищейка, на что же Мы смотрим?
— Так вон же следы, мадемуазель.
— Ну да, следы.
— Их четыре, — продолжал Пуаро. — Видите, я укажу их вам. Два в сторону окна, а два от окна.
— Чьи это следы? Садовника?
— Мадемуазель, мадемуазель! Эти следы оставлены маленькими женскими туфельками на высоких каблуках. Посмотрите, убедитесь сами. Ступите, прошу вас, на землю вот здесь, рядом с ними.
Сюзн поколебалась, потом осторожно поставила ногу на место, указанное Пуаро. На ней были небольшие туфельки из темно-коричневой кожи, с высоким каблуком.
— Вот видите, ваши почти такого же размера. Почти, но не совсем. Эти другие отпечатки были ногой большего размера, чем у вас. Скажем, ногой мисс Чевеникс-Гор... или мисс Лингард... или даже леди Чевеникс-Гор.
— Только не леди Чевеникс-Гор — у нее маленькая ножка. Я хочу сказать, в былые времена люди как-то умудрялись иметь маленькие ножки. А мисс Лингард носит странные туфли без каблука.
— Значит, это следы мисс Чевеникс-Гор, Ах, да, вспомнил, она говорила, что выходила вечером в сад.
Он пошел назад вокруг дома.
— Мы все еще ищем? — спросила Сюзн.
— Ну а как же! Сейчас мь! пойдем в кабинет сэра Джерваса.
Он пошел дальше, и Сюзн Кардуэлл последовала за ним.Дверь по-прежнему как-то грустно висела. Внутри комната была в точности, как накануне вечером. Пуаро отдернул занавески и впустил дневной свет.
Он постоял, глядя на цветочный бордюр, с минуту или две, потом сказал:
— Я полагаю, мадемуазель, вы не очень-то знакомы с ворами-взломщиками?
Сюзн Кардуэлл с сожалением покачала рыжей головой.
— Боюсь, что нет, месье Пуаро.
— Начальник полиции, он тоже не может похвастать, что он с ними на дружеской ноге. Его отношения с преступными элементами всегда были строго официальными. Другое дело я. Я однажды имел очень приятный разговор со взломщиком. И он рассказал мне одну весьма интересную вещь о стеклянных дверях — иногда, если они неплотно прикрыты, можно проделать один фокус.
С этими словами Пуаро повернул ручку левой створки, внутренний штырь вышел из ямки в полу, и Пуаро потянул на себя обе створки двери. Широко распахнув, он закрыл их снова — притворил, не поворачивая ручки, чтобы штырь не упал в предназначенное для него гнездо. Опустив ручку, Пуаро чуточку подождал и нанес резкий удар по середине штыря. Штырь сел в гнездо — ручка повернулась сама собой.
— Вы видите, мадемуазель?
— Думаю, цто да.
Сюзн довольно сильно побледнела.
— Сейчас стеклянная дверь закрыта. Когда дверь закрыта, нельзя войти в комнату, зато можно выйти из комнаты, притворить дверь снаружи, затем стукнуть по ней, как это сделал я, и штырь уходит в пол, поворачивая ручку. Дверь плотно закрыта, и любой, глядя на нее, скажет, что она закрыта изнутри.
— Именно это... — голос у Сюзн слегка дрожал, — именно это и произошло прошлым вечером?
— Да, мадемуазель, думаю, что так.
— Не верю ни единому вашему слову, — запальчиво сказала Сюзн.
Пуаро не ответил. Он прошел к каминной доске и резко повернулся.
— Мадемуазель, вы мне нужны в качестве свидетельницы. Один свидетель у меня уже есть, мистер Трент. Он видел, как вчера вечером я нашел вот этот крошечный осколок зеркала. Я с ним о нем говорил. Я оставил осколок на том же самом месте для полиции. Я даже сказал начальнику полиции, что разбитое зер-
кало — важный ключ к разгадке тайны. Но он не воспользовался моим намеком. Теперь вы являетесь свидетельницей того, что я помещаю этот осколок зеркала (на который, не забывайте, я уж обратил внимание мистера Трента) в маленький конвертик — вот так. — Его слова соответствовали его действиям. — И я пишу на нем — вот так — и запечатываю его. Вы свидетельница, мадемуазель.
- Да... по... но я не понимаю, что все это значит.
Пуаро прошел на другую сторону комнаты, встал у письменного стола и уставился в разбитое зеркало на стене перед ним.
— Я скажу вам, что это значит, мадемуазель. Если бы вы стояли здесь вчера вечером, глядя вот в это зеркало, вы бы увидели в нем, как совершаете убийство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19