Становилось ясно, что теперь уже не могла помочь никакая стратегия выжидания, в связи с чем был быстро разработан план боя.
Продвигаясь вдоль лежавших полукругом холмов, арабы растягивались до тех пор, пока не окружили еще спавший лагерь, перерезали телеграфные и телефонные провода на Ма'ан. Затем снайперским огнем они стали подбивать турок, рассчитывая заставить их пойти в атаку на холмы. Поскольку арабы все время находились в движении, появляясь в исчезая то в одном, то в другом месте, турки фактически не имели цели для огня, и их горная пушка лишь зря расстреливала снаряды. Зной был настолько силен, что бой, требуя в подобных условиях огромного напряжения сил, в конце концов сделался пыткой.
Решительные действия были предприняты под влиянием оскорбления. Лоуренс, истомленный зноем, не видя перед собой выхода из создавшейся обстановки, подполз к яме, где находилось немного воды, чтобы хоть смочить себе губы. К нему присоединился Назир. Немного спустя появился Ауда. Презрительно улыбаясь при виде их слабости и напомнив Лоуренсу о тех критических замечаниях, которые тот раньше делал, Ауда спросил, какого он теперь мнения об арабах племени ховейтат. Однако вместо похвал Лоуренс презрительно ответил: "Стреляют они действительно много, но попадают мало".
Ауда сорвал с себя головное покрывало, бросил его на землю и стремительно побежал вверх по холму, как одержимый, созывая своих людей, которые сначала собрались вокруг него, а затем бросились вниз врассыпную. Лоуренс, встревоженный последствиями своего замечания, поспешил за Аудой, которого он нашел одного на вершине холма. Единственно, что Ауда сумел сказать, было: "Берите вашего верблюда, если хотите увидеть, как я могу сражаться".
К тому моменту, когда Назир и Лоуренс достигли нижнего яруса, где находились верблюды, Ауда с 50 всадниками уже исчез. Лоуренс поехал вперед к краю и увидел арабов несущимися по склону горы в долину полным галопом и обстреливающими на ходу турецкую пехоту, которая только что построилась, чтобы отправиться обратно в Ма'ан. Кавалерия врезалась в тыл; при виде ее турки заколебались, а затем внезапно разбежались.
Назир прокричал Лоуренсу: "Вперед!" 400 всадников на верблюдах понеслись со склона горы. Поскольку все внимание турок было сосредоточено на Ауде, новая атака на них также оказалась полнейшей неожиданностью. Лоуренс с Назиром врезались во фланг, и эта атака верховых верблюдов, несшихся с большой скоростью, была неотразима.
Поскольку сам Лоуренс ехал на скаковом верблюде, он обогнал всех и был один, когда врезался в ряды турок. Верблюд внезапно упал, и он вылетел из седла, как ракета, причем пролетел довольно большое расстояние, прежде чем упал на землю. К счастью, однако, тело верблюда послужило ему прикрытием, разделяя массу нападающих на два потока, так как в противном случае атаковавшие пронеслись бы по нему и затоптали его ногами животных.
Когда Лоуренс пришел в себя, бой прекратился. Он продолжался всего лишь несколько минут и, как большинство успешных кавалерийских атак, в действительности оказался резней, удавшейся благодаря внезапности и быстроте. Было убито 300 турок, прежде чем арабы удовлетворили свое чувство мести, а сверх того 160 человек, большей частью раненых, были захвачены в плен. У арабов было только двое убитых. Ауда был опьянен успехом: он доказал Лоуренсу, чего могло добиться его племя ховейтат. Его одежды и кобура его револьвера, ножны и полевой бинокль были пронизаны пулями, но сам Ауда даже не был поцарапан - чудо, которое он приписывал восьмипенсовой репродукции Корана, изданной в Глазго, за которую несколько лет перед тем он по глупости заплатил 120 фунтов стерлингов.
Из показаний пленных удалось узнать, что в данное время в Ма'ане имеется только две роты. Поэтому было весьма соблазнительно повернуть в сторону и сразу же захватить Ма'ан, так как подобный случай опять не повторится, поскольку турки, вероятно, вскоре пришлют подкрепления. Арабы племени ховейтат настаивали на необходимости воспользоваться этой возможностью; к этой идее склонялся и сам Ауда.
Лоуренс не хотел отвлекаться в сторону от своей стратегической цели, соблазняясь тактическим успехом. Ему было совершенно ясно, что для успешного продолжения его стратегического плана была необходима база, и он мог получить ее, лишь захватив Акабу. Если бы арабы теперь отправились в Ма'ан, они вскоре оказались бы выброшенными оттуда, а затем отрезанными от припасов или поддержки.
В то время как стратегические размышления Лоуренса удержали арабов от поворота обратно к Ма'ану, тактический инстинкт Ауды, связанный с его суеверным страхом пребывания среди мертвецов, явился причиной того, что арабы вновь выступили в поход в ту же ночь. В то время, когда отряд находился в ложбине, были продиктованы письма к шейхам прибрежных племен, извещавшие о победе и предлагавшие им вступить в бой с турецкими гарнизонами, пока не подойдет отряд. В следующей серии писем, предназначавшихся командирам трех турецких постов, лежавших на дороге к Акаба, говорилось следующее: "Если у вас кровь не будет разгорячена, мы будем брать пленных; в случае немедленной сдачи мы гарантируем им хорошее обращение и безопасную доставку в Египет". Таким образом Лоуренс подготавливал неприятелю возможность сдачи.
Сразу же по пятам за посланцами шла армия. Она была похожа на турецкую армию, так как арабы, следуя обычаю первобытных победителей, надевали обмундирование, снятое ими со своих мертвых врагов. Пройдя 8 км через плато, увидели расстилавшуюся внизу перед ними равнину Гувейра. По мере того как колонна спускалась вниз по спиральному спуску, стала понятна вся безнадежность любого наступления с моря даже в том случае, если бы каким-либо чудом дорога от Акабы к Гувейре была открыта.
Усталость и наличие пленных затрудняли переход. Когда сделали привал на ночь недалеко от Гувейры, то оказалось, что прошли только около 225 км. Здесь отряд был встречен местным шейхом, который сообщил, что гарнизон Гувейра численностью в 120 человек сдался. Это устранило одно из наиболее серьезных препятствий на пути.
На следующий день, 4 июля, они приблизились к Кесире. Здесь, к своему великому разочарованию, они узнали, что начальник этого поста, расположенного на вершине командовавшего долиной утеса, решил оказать сопротивление. Они предложили своему новому союзнику шейху доказать свою преданность и с наступлением темноты атаковать пост. Поскольку эта перспектива не улыбалась шейху, он заявил, что полнолуние испортит все дело. Лоуренс, у которого в дневнике было отмечено, что в этот день должно быть затмение, не принял его объяснения, пообещав, что сегодня вечером некоторое время луны не будет. Затмение наступило, и в то время как суеверные турецкие солдаты стреляли из ружей и били в медные горшки, "чтобы спасти находившуюся в опасности луну", арабы взобрались по скале и внезапной атакой захватили пост, причем взяли в плен 70 человек пехоты и 50 кавалеристов.
На следующий день арабские части спустились в ущелье, настолько узкое, что в некоторых местах ширина его достигала нескольких ярдов. Имелось много мест, где "одна рота с двумя или тремя пулеметами могла бы задержать целый армейский корпус".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Продвигаясь вдоль лежавших полукругом холмов, арабы растягивались до тех пор, пока не окружили еще спавший лагерь, перерезали телеграфные и телефонные провода на Ма'ан. Затем снайперским огнем они стали подбивать турок, рассчитывая заставить их пойти в атаку на холмы. Поскольку арабы все время находились в движении, появляясь в исчезая то в одном, то в другом месте, турки фактически не имели цели для огня, и их горная пушка лишь зря расстреливала снаряды. Зной был настолько силен, что бой, требуя в подобных условиях огромного напряжения сил, в конце концов сделался пыткой.
Решительные действия были предприняты под влиянием оскорбления. Лоуренс, истомленный зноем, не видя перед собой выхода из создавшейся обстановки, подполз к яме, где находилось немного воды, чтобы хоть смочить себе губы. К нему присоединился Назир. Немного спустя появился Ауда. Презрительно улыбаясь при виде их слабости и напомнив Лоуренсу о тех критических замечаниях, которые тот раньше делал, Ауда спросил, какого он теперь мнения об арабах племени ховейтат. Однако вместо похвал Лоуренс презрительно ответил: "Стреляют они действительно много, но попадают мало".
Ауда сорвал с себя головное покрывало, бросил его на землю и стремительно побежал вверх по холму, как одержимый, созывая своих людей, которые сначала собрались вокруг него, а затем бросились вниз врассыпную. Лоуренс, встревоженный последствиями своего замечания, поспешил за Аудой, которого он нашел одного на вершине холма. Единственно, что Ауда сумел сказать, было: "Берите вашего верблюда, если хотите увидеть, как я могу сражаться".
К тому моменту, когда Назир и Лоуренс достигли нижнего яруса, где находились верблюды, Ауда с 50 всадниками уже исчез. Лоуренс поехал вперед к краю и увидел арабов несущимися по склону горы в долину полным галопом и обстреливающими на ходу турецкую пехоту, которая только что построилась, чтобы отправиться обратно в Ма'ан. Кавалерия врезалась в тыл; при виде ее турки заколебались, а затем внезапно разбежались.
Назир прокричал Лоуренсу: "Вперед!" 400 всадников на верблюдах понеслись со склона горы. Поскольку все внимание турок было сосредоточено на Ауде, новая атака на них также оказалась полнейшей неожиданностью. Лоуренс с Назиром врезались во фланг, и эта атака верховых верблюдов, несшихся с большой скоростью, была неотразима.
Поскольку сам Лоуренс ехал на скаковом верблюде, он обогнал всех и был один, когда врезался в ряды турок. Верблюд внезапно упал, и он вылетел из седла, как ракета, причем пролетел довольно большое расстояние, прежде чем упал на землю. К счастью, однако, тело верблюда послужило ему прикрытием, разделяя массу нападающих на два потока, так как в противном случае атаковавшие пронеслись бы по нему и затоптали его ногами животных.
Когда Лоуренс пришел в себя, бой прекратился. Он продолжался всего лишь несколько минут и, как большинство успешных кавалерийских атак, в действительности оказался резней, удавшейся благодаря внезапности и быстроте. Было убито 300 турок, прежде чем арабы удовлетворили свое чувство мести, а сверх того 160 человек, большей частью раненых, были захвачены в плен. У арабов было только двое убитых. Ауда был опьянен успехом: он доказал Лоуренсу, чего могло добиться его племя ховейтат. Его одежды и кобура его револьвера, ножны и полевой бинокль были пронизаны пулями, но сам Ауда даже не был поцарапан - чудо, которое он приписывал восьмипенсовой репродукции Корана, изданной в Глазго, за которую несколько лет перед тем он по глупости заплатил 120 фунтов стерлингов.
Из показаний пленных удалось узнать, что в данное время в Ма'ане имеется только две роты. Поэтому было весьма соблазнительно повернуть в сторону и сразу же захватить Ма'ан, так как подобный случай опять не повторится, поскольку турки, вероятно, вскоре пришлют подкрепления. Арабы племени ховейтат настаивали на необходимости воспользоваться этой возможностью; к этой идее склонялся и сам Ауда.
Лоуренс не хотел отвлекаться в сторону от своей стратегической цели, соблазняясь тактическим успехом. Ему было совершенно ясно, что для успешного продолжения его стратегического плана была необходима база, и он мог получить ее, лишь захватив Акабу. Если бы арабы теперь отправились в Ма'ан, они вскоре оказались бы выброшенными оттуда, а затем отрезанными от припасов или поддержки.
В то время как стратегические размышления Лоуренса удержали арабов от поворота обратно к Ма'ану, тактический инстинкт Ауды, связанный с его суеверным страхом пребывания среди мертвецов, явился причиной того, что арабы вновь выступили в поход в ту же ночь. В то время, когда отряд находился в ложбине, были продиктованы письма к шейхам прибрежных племен, извещавшие о победе и предлагавшие им вступить в бой с турецкими гарнизонами, пока не подойдет отряд. В следующей серии писем, предназначавшихся командирам трех турецких постов, лежавших на дороге к Акаба, говорилось следующее: "Если у вас кровь не будет разгорячена, мы будем брать пленных; в случае немедленной сдачи мы гарантируем им хорошее обращение и безопасную доставку в Египет". Таким образом Лоуренс подготавливал неприятелю возможность сдачи.
Сразу же по пятам за посланцами шла армия. Она была похожа на турецкую армию, так как арабы, следуя обычаю первобытных победителей, надевали обмундирование, снятое ими со своих мертвых врагов. Пройдя 8 км через плато, увидели расстилавшуюся внизу перед ними равнину Гувейра. По мере того как колонна спускалась вниз по спиральному спуску, стала понятна вся безнадежность любого наступления с моря даже в том случае, если бы каким-либо чудом дорога от Акабы к Гувейре была открыта.
Усталость и наличие пленных затрудняли переход. Когда сделали привал на ночь недалеко от Гувейры, то оказалось, что прошли только около 225 км. Здесь отряд был встречен местным шейхом, который сообщил, что гарнизон Гувейра численностью в 120 человек сдался. Это устранило одно из наиболее серьезных препятствий на пути.
На следующий день, 4 июля, они приблизились к Кесире. Здесь, к своему великому разочарованию, они узнали, что начальник этого поста, расположенного на вершине командовавшего долиной утеса, решил оказать сопротивление. Они предложили своему новому союзнику шейху доказать свою преданность и с наступлением темноты атаковать пост. Поскольку эта перспектива не улыбалась шейху, он заявил, что полнолуние испортит все дело. Лоуренс, у которого в дневнике было отмечено, что в этот день должно быть затмение, не принял его объяснения, пообещав, что сегодня вечером некоторое время луны не будет. Затмение наступило, и в то время как суеверные турецкие солдаты стреляли из ружей и били в медные горшки, "чтобы спасти находившуюся в опасности луну", арабы взобрались по скале и внезапной атакой захватили пост, причем взяли в плен 70 человек пехоты и 50 кавалеристов.
На следующий день арабские части спустились в ущелье, настолько узкое, что в некоторых местах ширина его достигала нескольких ярдов. Имелось много мест, где "одна рота с двумя или тремя пулеметами могла бы задержать целый армейский корпус".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83