.. Что касается Атоссы, старшей дочери Кира, то я думаю, что нет у владыки более злого и непримиримого врага, чем его первая жена. Ты ни разу с нею не встречался, ты не можешь знать ее так, как знаю я ее - это гордая и властная женщина, умная и своенравная, настоящая царица, призванная повелевать народами. При виде ее приходит на ум легендарная Семирамида, ассирийская воительница, или Томирис, царица саков, разгромившая полчища Кира. Превыше всего ставит Атосса почет, который ей оказывают окружающие, и безраздельную власть над ними. Но до сих пор, как нелюбимая и покинутая, подвергнутая опале жена владыки, Атосса не видела ни почета, ни власти... Камбиз открыто пренебрегает ею, предпочитая ей младшую сестру, и вот уже три года, как она мечется разъяренной тигрицей, запертая в стенах царского гарема в Сузах, покинутая и терзаемая глухой ревностью; но ее глухие стоны утопают в мягких складках роскошных ковров, ниспадающих с высокого потолка на пол...
- Я слышал, что, отправляясь в поход на египтян, Камбиз взял с собой только младшую сестру.
- Представь себе, сколько яда накопилось в сердце Атоссы, как ненавидит она своего венценосного брата, того, кому она в день бракосочетания принесла в приданое Мидию! Пообещай ей власть, пообещай ей, что она всегда будет твоей первой женой и ты всегда будешь прислушиваться к ее советам, пообещай Атоссе, что ее сын, зачатый от тебя, наследует в будущем высокий трон Персиды, и можешь быть уверен, что она никогда тебя не выдаст. Тем более если узнает, что истинный Бардия убит по приказу Камбиза одним из его оросангов. Всегда и всюду она подтвердит, что ты, и только ты - сын Кира, ее брат и достойный муж.
- Если родной брат пренебрег ею, значит, она этого заслуживает, молвил Гаумата. - По крайней мере передо мной возник образ волчицы, а не хрупкой женщины, созданной для наслаждения.
- Какой бы она ни была, ты должен жениться на ней, потому что Атосса принесет в приданое Мидию, эта формальность должна быть соблюдена хотя бы ради того, чтобы персы ничего не заподозрили на первых порах. Но если ты сомневаешься, что все будет именно так, как я сейчас предсказываю, тебе нет нужды раскрываться перед дочерью Кира. Ты, я вижу, не имеешь ни малейшего представления о супружеской жизни знатных персов...
- А какую роль может сыграть это обстоятельство в задуманном тобою, Губар? - спросил Гаумата.
- Что может выдать тебя, навести ее на мысль, что ты не истинный Бардия? Только твое увечье, ведь иначе вас не отличила бы даже родная мать. Но, брат мой, под царской тиарой никто и никогда не увидит своего увечья. Никогда не увидит его и гордая Атосса, даже если ты захочешь сойтись с нею в своей опочивальне: супруги-персы никогда не предстают друг перед другом обнаженными при свете дня или ярких светильниках. Жена приходит в покои мужа и ложится на его ложе лишь по его зову и только тогда, когда все предметы исчезают, поглощенные кромешной темнотой. К тому же, брат мой, кто может помешать тебе поступить с Атоссой после свадьбы обряда так же, как поступил с нею Камбиз: запереть ее в гареме и забыть навсегда, что она вообще существует на свете, наказав евнухам, чтобы они следили неукоснительно за царицей и не позволяли ей общаться даже с обитателями гарема?! И все-таки я больше склонен к первому варианту. Я уверен, что она никогда не выдаст тебя персам - она предпочтет отомстить вероломному Камбизу как за себя, так и за своего брата Бардию.
- Допустим, все это так, но что ты скажешь о Прексаспе?
- Стоит задуматься, как обезвредить его, ведь Прексасп единственный из всех вельмож Персиды будет знать, что ты Гаумата, а не Бардия. Я уже обдумал все, брат мой. Что он может предпринять? Я думаю, он попытается уговорить самых мужественных и решительных вельмож. Но когда у тебя в руках будут все силы огромного государства, открытый мятеж кучки заговорщиков не будет иметь никаких шансов на успех. Думаю, это поймет и Прексасп. И тогда... Я наведу его на мысль убить тебя так же, как он убил настоящего Бардию: ты будешь все время, пока заговорщики не начнут действовать, находиться в Сикайтавати, в крепости, где так любил пребывать в жаркое время года наш царевич. В этой крепости есть подземный ход, который ведет в спальню Бардии. Им и воспользовался Прексасп и им же вынес остывший труп. Вельможа захочет воспользоваться им и во второй раз, но там Прексаспа и заговорщиков будут ждать верные нам люди. Их схватят, и таким образом к нам в руки попадут самые решительные персы. Твои судьи лишат их всего имущества и присудят к казни как посягнувших на бесценную жизнь солнцеликого владыки. И кто из остальных персов не оправдает тебя и твою вынужденную жестокость, брат мой? Могу ли я надеяться, что мои доводы убедили тебя и вселили в твое сердце уверенность в благоприятном исходе задуманного?
- Ты не поропишься, брат мой? - еще никогда не видел Губар таким серьезным Гаумату, и понял, какая борьба идет сейчас в его сердце. Торопить его сейчас было бы непростительной ошибкой. - Тогда не торопи меня. Но не позже, как сегодняшним вечером, я дам тебе ответ...
- Располагай мною и моим временем так, как тебе заблагорассудится! ответил непринужденно царедворец.
Вечером, перед тем как сесть за стол, накрытый для ужина, совершили братья омовение. Давно уже Губар не придерживался этого предписания Спитамы Заратуштры, обходясь перед принятием пищи обычным мытьем рук, но сейчас он скрупулезно точно и в должной последовательности выполнял все необходимые процедуры, - благодаря им быстрее истекало время, оставшееся до новой встречи с братом. Гаумата появился в трапезной все в том же одеянии, в котором предстал перед Губаром в винном подвале.
- Сколько воинов под рукой отца в Пишияувади? - спросил он, усаживаясь за стол.
- Семьдесят меченосцев, пятьдесят стрелков из лука и двадцать всадников, - ответил Губар. - Но как мне понимать твой вопрос? Означает ли он, что ты готов выступить против Камбиза?
- Я сделаю это, если даже мне придется заключить союз с самим Анхра-Майнью [злой дух, антипод Ахурамазды], - Гаумата приложил руку к тому месту, прикрытому митрой, где было правое ухо. - Я тщательно все обдумал, и мне кажется, что больше свего нам следует опасаться Атоссы, хоть ты и пытался успокоить меня на ее счет. Не следует полагаться на женщин, тем более в таком серьезном деле, как задуманное нами.
- Но если царица даст слово поддержать тебя, поверишь ли ты ей?
- А это ты решишь сам, так как именно ты будешь разговаривать с нею. Если у тебя появится хоть малейшее сомнение в ее искренности, то... Но не мне тебя учить, не правда ли, брат мой?
- Да, я знаю, как поступают в подобных случаях! Или царица признает в тебе своего брата, или отправится в след за Бардией!
- Прекрасно... Я сегодня же еду в Пишияувади, к отцу - сто сорок его воинов совсем неплохо для начала. А ты торопись в Сузы, именно там сейчас твое место. Находясь в столице, ты сможешь с легкостью помешать замыслам приверженцев Камбиза, если они решатся на противодействие поднявшемуся против брата сыну Кира. И будешь слать мне ежедневно донесения обо всем, что творится в столице, особенно - о настроении оросангов.
- Не думаю, что у Камбиза сейчас слишком много приверженцев. Ты только выступи, и все побегут от него, как от прокаженного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
- Я слышал, что, отправляясь в поход на египтян, Камбиз взял с собой только младшую сестру.
- Представь себе, сколько яда накопилось в сердце Атоссы, как ненавидит она своего венценосного брата, того, кому она в день бракосочетания принесла в приданое Мидию! Пообещай ей власть, пообещай ей, что она всегда будет твоей первой женой и ты всегда будешь прислушиваться к ее советам, пообещай Атоссе, что ее сын, зачатый от тебя, наследует в будущем высокий трон Персиды, и можешь быть уверен, что она никогда тебя не выдаст. Тем более если узнает, что истинный Бардия убит по приказу Камбиза одним из его оросангов. Всегда и всюду она подтвердит, что ты, и только ты - сын Кира, ее брат и достойный муж.
- Если родной брат пренебрег ею, значит, она этого заслуживает, молвил Гаумата. - По крайней мере передо мной возник образ волчицы, а не хрупкой женщины, созданной для наслаждения.
- Какой бы она ни была, ты должен жениться на ней, потому что Атосса принесет в приданое Мидию, эта формальность должна быть соблюдена хотя бы ради того, чтобы персы ничего не заподозрили на первых порах. Но если ты сомневаешься, что все будет именно так, как я сейчас предсказываю, тебе нет нужды раскрываться перед дочерью Кира. Ты, я вижу, не имеешь ни малейшего представления о супружеской жизни знатных персов...
- А какую роль может сыграть это обстоятельство в задуманном тобою, Губар? - спросил Гаумата.
- Что может выдать тебя, навести ее на мысль, что ты не истинный Бардия? Только твое увечье, ведь иначе вас не отличила бы даже родная мать. Но, брат мой, под царской тиарой никто и никогда не увидит своего увечья. Никогда не увидит его и гордая Атосса, даже если ты захочешь сойтись с нею в своей опочивальне: супруги-персы никогда не предстают друг перед другом обнаженными при свете дня или ярких светильниках. Жена приходит в покои мужа и ложится на его ложе лишь по его зову и только тогда, когда все предметы исчезают, поглощенные кромешной темнотой. К тому же, брат мой, кто может помешать тебе поступить с Атоссой после свадьбы обряда так же, как поступил с нею Камбиз: запереть ее в гареме и забыть навсегда, что она вообще существует на свете, наказав евнухам, чтобы они следили неукоснительно за царицей и не позволяли ей общаться даже с обитателями гарема?! И все-таки я больше склонен к первому варианту. Я уверен, что она никогда не выдаст тебя персам - она предпочтет отомстить вероломному Камбизу как за себя, так и за своего брата Бардию.
- Допустим, все это так, но что ты скажешь о Прексаспе?
- Стоит задуматься, как обезвредить его, ведь Прексасп единственный из всех вельмож Персиды будет знать, что ты Гаумата, а не Бардия. Я уже обдумал все, брат мой. Что он может предпринять? Я думаю, он попытается уговорить самых мужественных и решительных вельмож. Но когда у тебя в руках будут все силы огромного государства, открытый мятеж кучки заговорщиков не будет иметь никаких шансов на успех. Думаю, это поймет и Прексасп. И тогда... Я наведу его на мысль убить тебя так же, как он убил настоящего Бардию: ты будешь все время, пока заговорщики не начнут действовать, находиться в Сикайтавати, в крепости, где так любил пребывать в жаркое время года наш царевич. В этой крепости есть подземный ход, который ведет в спальню Бардии. Им и воспользовался Прексасп и им же вынес остывший труп. Вельможа захочет воспользоваться им и во второй раз, но там Прексаспа и заговорщиков будут ждать верные нам люди. Их схватят, и таким образом к нам в руки попадут самые решительные персы. Твои судьи лишат их всего имущества и присудят к казни как посягнувших на бесценную жизнь солнцеликого владыки. И кто из остальных персов не оправдает тебя и твою вынужденную жестокость, брат мой? Могу ли я надеяться, что мои доводы убедили тебя и вселили в твое сердце уверенность в благоприятном исходе задуманного?
- Ты не поропишься, брат мой? - еще никогда не видел Губар таким серьезным Гаумату, и понял, какая борьба идет сейчас в его сердце. Торопить его сейчас было бы непростительной ошибкой. - Тогда не торопи меня. Но не позже, как сегодняшним вечером, я дам тебе ответ...
- Располагай мною и моим временем так, как тебе заблагорассудится! ответил непринужденно царедворец.
Вечером, перед тем как сесть за стол, накрытый для ужина, совершили братья омовение. Давно уже Губар не придерживался этого предписания Спитамы Заратуштры, обходясь перед принятием пищи обычным мытьем рук, но сейчас он скрупулезно точно и в должной последовательности выполнял все необходимые процедуры, - благодаря им быстрее истекало время, оставшееся до новой встречи с братом. Гаумата появился в трапезной все в том же одеянии, в котором предстал перед Губаром в винном подвале.
- Сколько воинов под рукой отца в Пишияувади? - спросил он, усаживаясь за стол.
- Семьдесят меченосцев, пятьдесят стрелков из лука и двадцать всадников, - ответил Губар. - Но как мне понимать твой вопрос? Означает ли он, что ты готов выступить против Камбиза?
- Я сделаю это, если даже мне придется заключить союз с самим Анхра-Майнью [злой дух, антипод Ахурамазды], - Гаумата приложил руку к тому месту, прикрытому митрой, где было правое ухо. - Я тщательно все обдумал, и мне кажется, что больше свего нам следует опасаться Атоссы, хоть ты и пытался успокоить меня на ее счет. Не следует полагаться на женщин, тем более в таком серьезном деле, как задуманное нами.
- Но если царица даст слово поддержать тебя, поверишь ли ты ей?
- А это ты решишь сам, так как именно ты будешь разговаривать с нею. Если у тебя появится хоть малейшее сомнение в ее искренности, то... Но не мне тебя учить, не правда ли, брат мой?
- Да, я знаю, как поступают в подобных случаях! Или царица признает в тебе своего брата, или отправится в след за Бардией!
- Прекрасно... Я сегодня же еду в Пишияувади, к отцу - сто сорок его воинов совсем неплохо для начала. А ты торопись в Сузы, именно там сейчас твое место. Находясь в столице, ты сможешь с легкостью помешать замыслам приверженцев Камбиза, если они решатся на противодействие поднявшемуся против брата сыну Кира. И будешь слать мне ежедневно донесения обо всем, что творится в столице, особенно - о настроении оросангов.
- Не думаю, что у Камбиза сейчас слишком много приверженцев. Ты только выступи, и все побегут от него, как от прокаженного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43