Сократ. "И будет прекрасным? - возразит он. - Ведь прекрасное прекрасно
всегда".
Гиппий. Конечно.
Сократ. "Значит, оно и было прекрасным?" - спросит он.
Гиппий. И было.
Сократ. "Не сказал ли, - молвит он, - элидскии гость, что и для Ахилла
прекрасно быть погребенным позже, чем его предки, и для его деда Эака, и
для остальных, кто произошел от богов, и для самих богов?"
Гиппий. Что такое?! Брось ты все это! И произносить-то вслух негоже
вопросы, которые задает этот человек!
Сократ Как так? А не будет ли уж совсем невежливо на вопрос другого
отвечать, что это так и есть?
Гиппий. Возможно.
Сократ. "Ведь, пожалуй будешь тем, кто утверждает, что для всех и всегда
прекрасно прекрасного быть погребенным своими детьми, не есть родителей
предать погребению. Или прекрасное Геракл, и все те, кого мы только что
называли?"
Гиппий. Но ведь я не говорил, что это прекрасно для богов!
Сократ. "И не для героев, по-видимому",
Гиппий. Не для тех, кто были детьми богов.
Сократ. "А для тех, которые ими не были?"
Гиппий. Для этих, конечно, прекрасно.
Сократ. "Итак, если тебе верить, оказывается, что из героев для Тантала,
Дардана, Зета все это ужасно, нечестиво, безобразно, а для Пелопа и для
остальных, рожденных так же, как он, это прекрасно".
Гиппий. Мне так кажется.
Сократ. "Следовательно, - скажет он, - ты признаешь то, что перед этим не
считал правильным, а именно что иногда и для некоторых предать погребению
своих предков, а затем быть погребенными своими с потомками - безобразно.
Более того, видимо, невозможно, чтобы это случалось со всеми и одновременно
было прекрасным. Выходит, со всем этим произошло то же, что и с прежним - с
девушкой и с горшком, и, что смешнее всего, для одних это оказывается
прекрасным, для других - нет. И сегодня еще, Сократ, - скажет он, - ты не в
состоянии ответить на вопрос, что такое прекрасное". Этими и другими
словами будет он справедливо меня бранить, получив от меня подобный ответ.
Вот приблизительно так он со мной большей частью и разговаривает, Гиппий. А
иной раз, как будто сжалившись над моей неопытностью и невежеством, сам
предлагает мне вопросы - например, чем именно мне кажется прекрасное, или
же выспрашивает меня о другом, о чем придется и о чем зайдет речь.
Гиппий. Как так, Сократ?
Сократ Я разъясню тебе. "Чудак ты, Сократ, - говорит он, - перестань давать
подобные ответы так, как ты это делаешь: слишком уж они простоваты и их
легко опровергнуть. Лучше рассмотри, не кажется ли тебе, что прекрасное
есть нечто, чего мы только что коснулись в одном ответе, когда утверждали,
будто золото прекрасно, когда оно к чему-либо подходит, а когда не
подходит, оно не прекрасно; так же обстоит и со всем остальным, чему
присуще это [свойство]. Рассмотри подходящее само по себе и его природу: не
окажется ли прекрасное подходящим?" И вот я обычно соглашаюсь с этим: ведь
мне нечего возразить. А тебе не кажется ли именно подходящее прекрасным?
Гиппий. Конечно, Сократ.
Сократ. Рассмотрим же это, чтобы не обмануться.
Гиппий. Да, это следует рассмотреть.
Сократ. Итак, взгляни: утверждаем ли мы, что подходящее - это то, что своим
появлением заставляет казаться прекрасной любую вещь, которой оно присуще,
или же то, что заставляет ее быть прекрасной? Или это ни то ни другое?
Гиппий. Мне думается, то, что заставляет казаться прекрасным, все равно как
если человек, надев идущее ему платье или обувь, кажется прекраснее, даже
когда у него смешная наружность.
Сократ. Но если подходящее заставляет все казаться прекраснее, чем оно есть
на самом деле, тогда подходящее - это какой-то обман относительно
прекрасного, и это, пожалуй, не то, что мы ищем, Гиппий? Ведь мы
исследовали то, чем прекрасны все прекрасные предметы, подобно тому как все
великое велико своим превосходством; благодаря этому превосходству все
бывает великим, и если даже оно не кажется таким, но таково на деле, оно
неизбежно будет великим. Точно так же мы говорим о том, что такое
прекрасное, благодаря которому прекрасно все, кажется ли оно таковым или
нет. Пожалуй, это не подходящее; ведь последнее, как ты сказал, заставляет
предметы казаться прекраснее, чем они есть на самом деле, и не позволяет
видеть их такими, каковы они есть. Нужно попробовать показать, что же
делает предметы, как я только что заметил, прекрасными, кажутся они
таковыми или нет. Вот что мы исследуем, коль хотим найти прекрасное.
Гиппий. Но, Сократ, подходящее своим присутствием заставляет предметы и
быть, и казаться прекрасными.
Сократ. Итак, невозможно, чтобы действительно прекрасное не казалось
прекрасным, по крайней мере если присутствует то, что заставляет его таким
казаться.
Гиппий. Невозможно.
Сократ. Признаем ли мы, Гиппий, что все действительно прекрасные
установления и занятия и считаются прекрасными и всегда всем таковыми
кажутся? Или же совсем наоборот, их не узнают, что и вызывает сильные
раздоры и борьбу как в частной жизни между отдельными людьми, так и между
государствами в жизни общественной?
Гиппий. Cкорее именно так, Сократ, их не узнают.
Сократ. Но этого не было бы, если бы им присуще было казаться прекрасными.
А это было бы лишь в том случае, если бы подходящее не только было
прекрасным, но и заставляло предметы казаться такими. Таким образом,
подходящее, если только оно есть то, что заставляет быть прекрасным, будет,
пожалуй, тем прекрасным, которое мы ищем, но не тем, что заставляет
казаться прекрасным. Если же, с другой стороны, подходящее есть то, что
заставляет казаться прекрасным, оно, пожалуй, не будет тем прекрасным,
которое мы ищем. Ведь оно заставляет быть прекрасным, а одному и тому же,
пожалуй, не дано заставлять одновременно и казаться и быть прекрасным или
чем бы то ни было иным. Итак, давай выбирать, представляется ли нам
подходящее тем, что заставляет казаться прекрасным, или тем, что заставляет
им быть.
Гиппий. По-моему, тем, что заставляет казаться, Сократ.
Сократ. Эге, Гиппий! Значит, познание того, что такое прекрасное,
ускользнуло от нас, раз подходящее оказалось чем-то другим, а не
прекрасным.
Гиппий. Да, Сократ, клянусь Зевсом, и, по-моему, ускользнуло как-то нелепо.
Сократ. Во всяком случае, друг мой, давай его больше не отпускать. У меня
еще теплится надежда, что мы выясним, что же такое прекрасное.
Гиппий. Конечно, Сократ; да и нетрудно найти это. Я по крайней мере хорошо
знаю, что если бы я недолго поразмыслил наедине с самим собой, то сказал бы
тебе это точнее точного.
Сократ. Не говори так самоуверенно, Гиппий! Ты видишь, сколько хлопот нам
уже доставило прекрасное; как бы оно, разгневавшись, не убежало от нас еще
дальше. Впрочем, я говорю пустяки; ты-то, я думаю, легко найдешь его, когда
окажешься один. Но ради богов, разыщи его при мне или, если хочешь, давай
его искать вместе, как делали только что; и, если мы найдем его, это будет
отлично, если же нет, я, думается мне, покорюсь своей судьбе, ты же легко
отыщешь его, оставшись один. А если мы найдем его теперь, не беспокойся, я
не буду надоедать тебе расспросами о том, что ты разыщешь самостоятельно.
Сейчас же посмотри снова, чем тебе кажется прекрасное. Я говорю, что оно...
только ты Наблюдай за мной повнимательнее, как бы мне не сказать
чего-нибудь несуразного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256