С 20 марта 1940 г. по 8 мая 1945 г. - сотрудник Главного имперского управления безопасности РСХА (V отдел - имперское управление криминальной полиции). Руководитель отдела по борьбе с коррупцией, а затем - по борьбе с особо тяжкими преступлениями. 1939-1940 гг. - руководитель специальной комиссии при шефе тайной полиции и СД на оккупированных польских территориях.
1940 г. - подготовка к работе в колониях, включая обучение в итальянской школе колониальной полиции в Риме.
1942 г. - участвовал в расследовании покушения на шефа РСХА и заместителя имперского наместника в Праге Гейдриха.
1944 г. - участвовал в расследовании покушения на Гитлера.
Тот, кто после покушения на Гейдриха был послан в Прагу, кто после покушения на Гитлера в штаб-квартире фюрера выполнял личные приказания Генриха Гиммлера, тот должен был заранее предоставить руководству веские доказательства своей безоговорочной преданности национал-социализму.
...Вот такие-то "профессора" и воспитывают ныне молодых западногерманских полицейских.
Глава,
в которой рассказывается о том, как Жорж Сименон, помогающий поиску, впервые встретился с фашизмом лицом к лицу...
1
...История замка Кольмберг, столь "д е м о к р а т и ч н о" уступленного послом Фореджем дорожному мастеру Унбехавену, заслуживает того, чтобы остановиться на ней подробней, особенно когда подобрались разного рода материалы.
С м ы с л этого замка состоит в том, что, как подчеркивается в справочниках нацистских времен, ворота его сориентированы на Запад; особенно же прекрасный вид на Запад открывается из бойниц и окон последнего этажа.
Вот этот замок, открытый на Запад, и был объектом таинственных интриг, начавшихся еще в 1418 году, в эпоху Гогенцоллернов, когда граф Фридрих фон Трухединген продал за 6200 фунтов геллеров новое строение своему дяде Фридриху Четвертому Гогенцоллерну, маркграфу Нюрнберга. В этом замке бывали король Баварии Людвиг, король Венгрии Сигизмунд; здесь скрывал свою прекрасную возлюбленную Эльзу странный Фридрих Шестой Гогенцоллерн. Во время войн, потрясавших германские княжества в средние века, замок был неоднократно разрушен, а во время Тридцатилетней войны приведен в полный упадок. Лишь в 1806 году о Кольмберге заговорили вновь, а в 1880 году этот полубесхозный бастион продали за 40000 золотых марок Александру фон Зибальду, одному из ведущих кайзеровских дипломатов, разведчику и путешественнику, - его специальность была в те годы уникальной: Япония. Затем, с 1927 года, владельцем замка стал Форедж, последователь Зибальда. И расположение Кольмберга в центре Франконии, которая должна была стать столицей СС после победы фюрера над "недочеловеками"; и японская и китайская коллекции объясняют заботу гитлеровских бонз об обитателях и владельцах замка: дело в том, что учитель Гесса, профессор-японист Хаусхофер, основатель "биоучения о расе", был ближайшим и давним другом Фореджа и его семьи.
Вот куда тянутся следы.
А в Европе до сих пор живет е щ е м н о г о высших эсэсовцев.
Эти люди богаты, их связи мощны и разветвленны, они учены конспирации и уповают на реванш.
Когда я подробно рассказал Жоржу Сименону об этом замке и о том, что за ним стоит, он долго раскуривал трубку, а потом спросил:
- Вы, видимо, не хотите открывать все свои карты? Или намерены печатать сейчас же, немедля то, что знаете?
- Я на распутье. Как бы поступили вы?
Он отошел к столу, открыл бутылку розового вина, налил пенящуюся солнцем влагу в высокий бокал, протянул мне:
- Я помню, какое вино вы любите больше всего, попросил принести именно розовое, в честь французского юга... Так вот, я хочу вам кое-что рассказать по поводу проблемы упущенного времени. Вопрос темпа, натиска, привлечения общественного внимания - вопрос вопросов в таких делах... В 1933 году я приехал в Берлин от парижской газеты. Время тогда в Берлине было тревожное, Гитлер пришел к власти, но большинство немцев было против него; нескрываемый протест бросался в глаза при посещении городских вайнштубе или пивных в рабочих или артистических районах столицы... Мне сейчас кажется, что, если бы коммунисты и социал-демократы не были тогда разобщены, а выступили общим фронтом, дружно, Гитлер не удержался бы в кресле рейхсканцлера. Но социалисты, да и все левые были заняты тем, что нападали друг на друга, вместо того чтобы давить общего врага... Словом, тогда я был сравнительно молод, - усмехнулся Сименон, - всего тридцать лет, полон надежд на будущее и конечно же авантюристичен, как и подобает молодому писателю, журналисту и французу... А книга, которую я тогда задуман, должна была называться "Европа, 33". Я получил от редакции деньги, для того чтобы провести по одному месяцу в раде бурлящих столиц нашего континента, и первый месяц я проводил в бурлящем Берлине весьма насыщенно. Остановившись в отеле "Адлон", я часто пил кофе в вестибюле - там же, за столиком, можно было и поработать. Однажды я обратил внимание на седую красивую женщину, сидевшую неподалеку от меня. Сначала я увидел только ее чуть голубоватую седину, следы достойного, годами выверенного шарма; невероятные драгоценности; потом я заметил, что не одного меня интересует дама: из разных углов темного вестибюля на нее были обращены рассеянные взоры трех бульдогов люди из секретной службы всегда выдают себя чрезмерным прилежанием... А потом к даме подошел Гитлер... Он словно бы вырос из паркета. Остановился, уронил голову на грудь, как актер, поцеловал даме руку, резко обернулся, пошел к лифту, исчез. Оказывается, дама была женою свергнутого кайзера Вильгельма, она порою выполняла роль особо доверенной связной... А через недели полторы ко мне на улице подошел мужчина и, не представившись, спросил: "Вы - Сименон из Парижа?" Я ответил ему в том смысле, что в общем-то я родом из Льежа и правильнее было бы ответить, что я "Жорж Сименон из Льежа", но, видимо, я интересую месье не как Сименон из Льежа, а как журналист из Парижа, не правда ли? "Именно так", - ответил незнакомец. Некоторое время спустя он рассказал мне, что связан с ЦК Компартии Германии и что его товарищи намерены познакомить меня с сенсационными данными.
Потом он преподал мне урок конспирации, п о т а с к а л по Берлину, научил круто сворачивать в проходные дворы, не терять из виду друг друга в универмагах, понимать с п о л у ж е с т а, куда надо п р о с к а к и в а т ь, и, наконец, я очутился в темном коридорчике, который превратился в подвал, а уж оттуда по винтовой лестнице я поднялся в небольшую квартиру. Два человека молча поздоровались со мною. Первый спросил: "Вы говорите по-немецки?" Я ответил, что понимаю по-немецки в пределах пятого класса лицея. "Мы переведем, - сказал второй. - Можете записать наиболее важные фразы, но не пишите фамилии полностью, потому что мы намерены ознакомить вас с беседой, состоявшейся в рабочем кабинете Германа Геринга".
Можете понять мое изумление?! Журналистская сенсация так сама и лезла в руки! Была включена запись, и я действительно услышал голос Гитлера. Он говорил, что твердую власть не утвердить до тех пор, пока в стране действуют коммунисты и социал-демократы, а он сам не является фюрером всей нации. "Мне необходим повод, - говорил Гитлер, - любой повод, который позволил бы разгромить компартию, посадить всех ее лидеров в тюрьмы, запретить действие оппозиционных профсоюзов, изолировать социал-демократов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118