Сантехника тут 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

"Монсеньор! Когда прислан будет в Мемель из Берлина от графа Александра Головкина кабинет янтарный (который подарил нам королевское величество Прусское), оный в Мемеле прийми и отправь немедленно через Курляндию на курляндских подводах до Риги".
При отправлении янтарного кабинета из Берлина в Россию составлена была опись, сохранившаяся в немецком подлиннике и современном ей русском переводе в одном из московских архивов.
Из описи этой комнаты видно, что она состояла из 22 больших сделанных из янтаря стенных "штук" и до 180 прочих янтарных досок и украшений; в некоторых из больших стенных "штук" находились вделанные уже зеркала.
В описи перечислены наиболее замечательные из янтарных вещей: "изготовленный щит с большой главой, три изготовленные большие головы на дереве, семь малых голов, четырнадцать изготовленных тюльпанов, двенадцать изготовленных роз, три штуки с раковинами (в немецком тексте сказано: "Muschelen und Schneckenaus-gemacht", то есть раковинами и улитками обделанные)".
Со своей стороны Петр подарил Фридриху-Вильгельму 55 русских солдат-гренадеров, токарный станок и бокал собственной работы.
12 мая 1820 года Янтарная комната едва не погибла во время происшедшего во дворце пожара. Отделка стен не раз подвергалась реставрации. Ставил комнату на место Мартелли в 1755 году, когда под наблюдением Растрелли она была переведена из Зимнего дворца в Царское Село. Затем ее реставрировали Турау и Роггенбук; в 1830 году чинил Эт, а в 1897 году снова реставрировали Чижов и Сомов.
...По стенам расставлены стулья стиля "чиппендейл", комоды и столики, у окон, в витринах, - мелкие янтарные вещицы: шахматы, шкатулочки, табакерки семнадцатого - восемнадцатого веков. Вставки в углах стен, так называемые "camailux", кисти Титова. Плафон приписывается Фонтебакко - "Мудрость, охраняющая юность". Очень хорош пол, сделанный в середине восемнадцатого века. Верхняя часть стен (широкий фриз) была доделана "под янтарь" раскраскою.
Глава,
в которой рассказывается о событиях тридцатипятилетней давности, имеющих прямое отношение к нашему поиску
1
...На полпути между Женевой и Базелем я свернул с дороги и остановился на ночлег в маленьком городке Дюдингене. С утра начали ухать трубы и греметь барабаны - жители собрались на свой праздник; здесь, в Швейцарии, очень любят праздники и умеют их весело отмечать; причем совершенно не обязательно, чтобы в соседнем городке или деревне г у л я л и; человеческая о т д е л ь н о с т ь здесь проецируется и на сельскую и на городскую отдельность. Расстояния между городками могут быть в три-четыре километра, а по разности праздников, обычаев, устоев может порою показаться, что ненароком заехал в другое государство.
Я поселился в номере без телефона, - конец квартала, надо экономить на всем, и хотя в "моем" бад-годесбергском филиале Дрезденского банка прониклись уважением к "ЛГ" и могут дать ссуду под восемь процентов в месяц, все-таки лучше уложиться в то, что осталось. Вообще ссуды, быстрые банковские операции обязывают к точности в ведении бюджета семьи; институт "дай в долг", обращенный к знакомому, развращает ("Берешь чужие и ненадолго, - посмеялся один мой приятель, - а отдавать приходится свои, да к тому же навсегда"). В то же время заем, взятый в банке под высокие проценты, приучает к дисциплине и ответственности.
...Я вышел из маленького дюдингенского отеля, протолкался сквозь утреннюю, но уже гомонливую толпу, собравшуюся возле церкви, остановился у телефона-автомата, набрал номер 037-43.11.98.
- Да.
- Доброе утро, могу я говорить с господином Музи?
- Слушаю.
- Мне было бы крайне важно повидаться с вами, господин Музи.
- Кто вы? Я назвался.
- Где вы получили мой телефон?
- В отделе печати МИДа.
- Они дали вам мой телефон?! - В голосе собеседника было нескрываемое удивление. Потом он вдруг весело расхохотался: - Это невероятно... Ладно, я сейчас подъеду за вами. Как мне вас узнать?
- Я с бородой, не отличаюсь особой худобой...
- Ну и я не скелет. Ждите. Чус!
Я вернулся в отель, спустился в маленькое кафе и попросил хозяйку предупредить, если кто-либо станет меня спрашивать.
- Кого вы ждете? - спросила почтительно-веселая, как и все хозяйки кафе, женщина.
- Господина Музи.
Ее глаза округлились, она еще более весело и уважительно пробросила свое легкое, французское "о ля-ля!" и поставила передо мною кофе, джем, масло и рогалики.
Через двадцать минут мадам легко подпорхнула ко мне, снова сделала круглые глаза, в которых метался смех, изумление и посул:
- Месье, вас ждут!
...Вокруг фермы Пьера Музи пасутся прекрасные кони; дом построен в старофранцузском стиле; много света, темное дерево внутри, ослепительная белизна снаружи.
На стенах кабинета, который как-то странно в ы н е с е н из дома, соединен с ним маленьким коридорчиком, словно бы перешейком, развешены медали и призы:
- Я был многолетним чемпионом Швейцарии по конному спорту и лыжам, сказал Музи. - Это моя главная страсть, все остальное лишь прилагаемое; времяпрепровождение... Ну, с чем пожаловали?
Я рассказал ему о той информации, которую раздобыл доктор Пауль Колер из ГДР. Главный вопрос: что Пьер Музи знает о грузовиках Красного Креста со швейцарскими номерами в районе Веймара в апреле сорок пятого года?
- Хм, кому, как не мне, знать про эти грузовики... Отчего только вас это интересует?
- Оттого, что на швейцарских грузовиках могли вывезти ценности гауляйтера Коха, ящики с Янтарной комнатой и другие русские культурные ценности в никому не известные, самые секретные депо под землею, в горах, в Тюрингию или Саксонию. Если у вас есть информация об этих машинах, о том, как и почему они попали в рейх, можно продолжать работу, искать шоферов, механиков, тех, кто сопровождал машины...
- Про шоферов и механиков я не знаю, а сопровождал грузовые машины мой брат Бенуа...
- Я могу с ним увидаться?
Пьер Музи молча посмотрел на меня, ничего не ответил, поинтересовался:
- Вам известно, кем был мой отец?
- Одним из руководителей Красного Креста. Нет?
- Ничего подобного. Во время войны он был частным лицом с приставкой "экс". Экс-президент Швейцарии. Да-да. И никакого отношения к Красному Кресту не имел, хотя поддерживал постоянный контакт - в последние месяцы войны - с Гиммлером и Шелленбергом. А началось все с того, что к отцу обратились с просьбой похлопотать перед шефом гестапо Франции генералом Обергом за семью из Монтре, брошенную в парижскую тюрьму "черными". Отец согласился, хотя все убеждали его, что предприятие безнадежно, ибо гитлеровцы не выпускали евреев из концлагерей. Но дело в том, что шла весна сорок четвертого. Восточный фронт трещал, да и к тому же жена несчастного узника была швейцарской подданной.
...Словом, Оберг решил устроить из этих двух арестантов предмет торга. Он их отпустил, и взамен на этот "акт доброй воли" осенью сорок четвертого, в октябре уже, после вторжения союзников и выхода Красной Армии к границам рейха, были начаты переговоры между отцом, с одной стороны, и Шелленбергом и Гиммлером - с другой. В Берлин экс-президента привез мой брат, молодой офицер швейцарской армии Бенуа, прекрасный водитель, один из лучших спортсменов Швейцарии. Финансисты предложили - через Музи - уплатить нацистам деньги, если Гиммлер выпустит из концлагерей арестованных;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
 душевая кабина 70х100 прямоугольная 

 Метропол Mark