- Пока шажок, - отозвался Кондрат. - И почему трехликий облик? Нас
четверо. Откомандированный на Гарпию Эдуард Ширвинд - полноправный член
нашего коллектива.
- Да, еще Ширвинд. Он скоро прилетит, юные друзья. Нехорошо на
Гарпии, очень нехорошо. Такие странные проблемы поставили перед нами
гарпы... Вот вернется ваш друг, узнаем подробно, что там происходит.
Сомов деловито осведомился:
- Сколько тратится энергии на возбуждение ротонового пучка и сколько
энергии выдает энергетическая установка?
Ему ответил Кондрат:
- Вас интересует коэффициент полезного действия? Ротоновый генератор
конструкции Мартына Колесниченко потребляет сегодня около десяти киловатт.
Энергетическая установка моей конструкции выдает, как вы видите по накалу
этих лампочек, около ста ватт. КПД - одна сотая.
- А по вашим расчетам, должно быть, если не ошибаюсь...
- Вы не ошибаетесь! В десять тысяч раз больше. Мы исходим в проекте
из того, что установка на киловатт затраченной мощности должна обеспечить
на выходе не меньше ста киловатт. Почти вечный двигатель! Вечный в смысле
высочайшей эффективности.
Они ушли. Мне не понравился вызывающий тон Кондрата. Он так ненавидел
Сомова, что технической справке придал характер дерзкого отпора. Я все же
промолчал, но Адель не выдержала:
- Зачем ты так с Сомовым? Да еще в присутствии Ларра!
- Сомова нужно ставить на место! - зло ответил Кондрат. - И именно в
присутствии Ларра! Неужели ты не поняла смысла его ехидного вопроса? Вот,
мол, обещали стократную выдачу от затрат, а что реально? Сомов был нам
врагом и останется им!
- Пойдемте домой, друзья, - сказал я. - Ужасно хочу спать. А завтра
начнем тихонько поднимать эффективность с одной сотой до обещанной полной
сотни.
Ни завтра, ни послезавтра, ни даже через месяц не было подъема
эффективности. Установка работала все в том же первоначальном режиме.
Кондрат снова и снова задавал один и тот же съем энергии. Все так же
тускло тлели две лампочки на стенде. Мне они стали даже сниться, до того
надоел их жалкий свет.
- Впечатление, будто ты боишься менять режим,сказал я однажды.
- Боюсь, Мартын, - признался Кондрат.
- Чего боишься?
- Сам не знаю чего! Просто боюсь.
- Это не ответ.
- Другого у меня нет.
- Скажи тогда, сколько времени отводишь на боязнь. Хотелось бы, чтобы
свой беспричинный страх ты как-то планировал во времени.
Он засмеялся.
- Адель твердит то же, что и ты, Мартын. Не терпится вам поскорей
добиться славы. Но мы все плохо знаем себя. Думаем о себе одно, а на
практике получается другое. Отсюда нередки саморазочарования.
- Не понял. Выпусти свою философскую сентенцию вторым изданием. Для
широкого пользования и со списком опечаток.
Теперь мы хохотали оба. Кондрат сказал:
- Вы с Аделью правы. Я слишком затягиваю испытания. Завтра начну
прибавлять энергию.
Он выполнил свое обещание. Неконтролируемые вспышки эмоций в нем
соединялись с жесткой педантичностью. Иногда Кондрат говорил, что завидует
моей дотошности и моему спокойствию. В спокойствии я его, естественно,
превосходил, но в научной дотошности уступал. Он неделю каждодневно
увеличивал съем энергии на одну сотую потребляемой. Вскоре уже гирлянды
лампочек не хватало, чтобы потребить все, что выдавала энергетическая
установка. Кондрат стал возвращать энергию в генератор, возбуждающий
ротоновый поток. Соответственно уменьшалась потребность в посторонней
энергии для генератора. Наступил воистину торжественный день - энергия,
потребляемая генератором, сравнялась с энергией, выдаваемой установкой. Мы
создали замкнутый цикл: производили энергию для того, чтобы потребить ее
для этого самого производства.
Давно не было в нашей лаборатории так радостно, как в тот день.
- Мне вспоминается сказочка о бароне Мюнхгаузене, - шутила Адель. -
Помните, барон сам себя вместе с конем вытащил из болота, потянув руками
за косичку. Столько веков человеческая техника не могла повторить
блистательного подвига этого великого барона. А мы сумели! Мы ухватили
себя энергетически за волосы и держим на весу. Чуть добавим энергии и
потащим себя наверх.
Я повторил шуточку Адели по-своему:
- Сколько веков человечество мечтало о вечном двигателе, производящем
энергию из ничего. А что такое вакуум, из которого мы высасываем ротоны?
Типичное же ничто! Не знаю, как вы, а я претендую на почетное звание
"Изобретатель реального вечного двигателя".
Мы посмеялись. Потом Кондрат сказал:
- Нам еще долго работать без выдачи энергии на сторону. Пока
всесторонне не изучим процесс, кричать об успехе не будем. Ведь есть еще
такая проблема - техника безопасности.
Адель говорила, что нет смысла таить удачу, раз удача несомненна. Но
я поддержал Кондрата. Все может быть" любая непредвиденность. Нужна не
убежденность, а несомненность - это вещи разные.
Непредвиденности обнаружились очень скоро. Прилетел Эдуард и вызвал
смятение в наших душах. И Кондрат обнаружил ошибку в своих вычислениях,
столь важную и столь трагичную, что все впереди стало видеться
по-другому...
Я снял датчики, закрепленные за ушами. Мыслеграф перестал записывать
воспоминания. Я очень устал от ворошения картин прошлого, от заново
переживаемых, вовсе не перегоревших чувств.

13

Утром, сев за стол и прикрепив датчики мыслеграфа, я велел себе
думать о вернувшемся Эдуарде Ширвинде.
...Он с шумом ворвался в лабораторию, обнял и расцеловал каждого.
Адель ужаснулась:
- Эдик, ты же обещал похудеть, а стал таким толстяком!
Эдуард, и до отъезда полный, очень добавил веса. Но живости у него не
убавилось. Он бегал по всем помещениям, трогал механизмы и приборы, с
восхищением осмотрел мой ротоновый генератор, об энергетической установке
с уважением сказал: "Ошеломительно и сногсшибательно! Предлагаю на
постаменте нашего общего монумента поставить ее модель впереди, а мы
вокруг. Если, конечно, вы еще не надумали лишить меня почетного местечка,
что из-за моего бегства к проклятым гарпам было бы справедливо".
Кондрат со смехом успокоил его:
- Местечки на памятнике зарезервированы для всех.
Эдуард позвал нас в свой кабинет, самое большое, из
непроизводственных помещений лаборатории, и радостно сказал, что мы
молодцы: ничего не переставили и не добавили, не вынесли и даже, кажется,
не вытирали пыль.
- Пыль вытирали, я сама это делала, - сказала Адель. - И открыла
закономерность: в твоей комнате больше всего скопляется пыли.
- Это оттого, что она была пустая. Разве ты не знала, что пустота
притягивает пыль? С чего начнем, друзья? Будете воспевать свои достижения
или разрешите мне покаяться в грехах?
- Кайся! - предложила Адель. - Ужасно люблю истории о прегрешениях.
Надеюсь, их у тебя много?
- Вполне хватает, чтобы потерять надежду на рай. Начнем с одного из
семи смертных грехов - греха чревоугодия. Как видите, я не злоупотребляю
постом. Потому что выпадали недели, когда мы питались одним собственным
жирком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38