Я отец Мамины Прекрасной, на которой женился Садуко и которую украл этот мертвый пес Умбелази.
– А, – сказал Сетевайо, зловеще щуря глаза. – Что же ты мне скажешь, Гроза Слонов и отец Мамины, которую мертвый пес Умбелази отнял от твоего господина, Садуко Хитроумного?
– Вот что, могучий владыка, вот что, Гроза Земли, – это я избавил тебя от твоего главного врага, от самого Умбелази.
Садуко, казалось, очнулся от своей задумчивости и вскочил с места, но Сетевайо резко приказал ему молчать. Не замечая ничего, безумец Умбези продолжал свой рассказ:
– О могучий победитель, я встретился с Умбелази в пылу битвы, и, увидя меня, он бежал. Да, сердце его сделалось мягким, как воск, при виде меня, чью дочь он украл.
– Значит, Умбелази испугался тебя, который до сегодняшнего утра был одним из его шакалов? – сказал Сетевайо. – Что же случилось дальше?
– Он бежал от меня, как ветер, о Лев с Черной Гривой, а я бежал за ним еще скорее. Он забежал далеко в лес, пока не дошел до скалы над рекой, и там он вынужден был остановиться. Там мы вступили с ним в бой. Он бросился на меня, но я перепрыгнул через его копье вот так. – И он подпрыгнул в воздухе. – Он снова на меня набросился, но я нагнулся вот так. – И он неуклюже присел. – Он устал и побежал кругом скалы, а я ударил его копьем раз, и другой, и еще раз в спину, пока он не упал, прося пощады. Потом он скатился со скалы в воду, и я при этом вырвал его перо. Смотри, разве это не перо мертвого пса Умбелази?
Сетевайо взял головное украшение и осмотрел его, затем показал его нескольким начальникам, сидевшим возле него, и все они серьезно закивали головами.
– Да, – сказал он, – это боевое украшение Умбелази, любимца короля, опоры королевского дома. При виде этого пера у многих дрожали от страха колени. И это ты убил его, Гроза Слонов? Какую же награду должен я тебе дать за этот подвиг, о Умбези?
– Великую награду, о грозный владыка, – начал Умбези, но громовым голосом Сетевайо приказал ему замолчать.
– Да, – сказал он, – великую награду. Слушай, шакал и предатель! Твои собственные слова свидетельствуют против тебя. Ты осмелился поднять руку на того, в чьих жилах текла моя кровь. Ты гнусным своим языком покрыл ложью и оскорблениями имя великого умершего.
Только теперь понял Умбези и стал лепетать что-то в свое оправдание, уверяя, что весь его рассказ с начала до конца был ложью. Жирные щеки его ввалились, ноги дрожали, и он упал на колени.
Но Сетевайо только плюнул на него, как он всегда делал в моменты бешенства, и обвел глазами вокруг себя, пока взгляд его не упал на Садуко.
– Садуко, – сказал он, – убери этого убийцу, который хвастается тем, что обагрен кровью моего брата, и когда он будет мертв, брось его в реку с той скалы, на которой он заколол сына Панды.
Садуко дико оглянулся и колебался.
– Убери его, – загремел Сетевайо, – и до наступления темноты вернись ко мне с рапортом.
Затем, по знаку Сетевайо, воины набросились на несчастного Умбези и поволокли его прочь, и Садуко последовал за ними. Проходя мимо меня, Умбези крикнул мне спасти его ради Мамины. Я мог только покачать головой и вспомнил предупреждение, сделанное мною ему однажды о судьбе предателей.
Этот трагический инцидент имел еще продолжение. Оказалось, что Садуко отказался стать палачом своего тестя Умбези, так что воины сами выполнили приказ Сетевайо, а Садуко они привели обратно пленником.
Когда Сетевайо узнал, что Садуко ослушался его приказа, выраженного в обычной и страшной формуле «Убери его», он пришел в настоящую – или, быть может, притворную ярость. Я в общем убежден, что он искал только предлога для ссоры с Садуко. Он считал его очень могущественным и боялся, что при удобном случае он поступит с ним так, как поступил с Умбелази. Кроме того, он опасался, что теперь, когда Умбелази умер и большинство сыновей Панды были убиты в битве, Садуко сможет в будущем претендовать на трон в качестве мужа дочери короля. Но он боялся или считал неполитичным сразу убрать со своей дороги начальника многих полков, которые сыграли такую важную роль в битве. Поэтому он приказал содержать его под стражей и отвести в Нодвенгу, где все дело должно было быть разобрано Пандой, который все еще считался королем, хотя с этих пор только номинально. Сетевайо отказался тоже разрешить мне уехать в Наталь, сказав, что я должен отправиться в Нодвенгу, так как мои свидетельские показания могли понадобиться.
Таким образом, не имея выбора, я отправился в Нодвенгу. Очевидно, мне было суждено увидеть финал драмы.
Глава XV. Мамина требует поцелуя
По прибытии в Нодвенгу я захворал и пролежал в моем фургоне около двух недель. Какая у меня была болезнь, я в точности не знаю. Вероятно, это была нервная лихорадка, которая явилась результатом переутомления от сильных переживаний и волнений. Болезнь эта осложнилась еще странными головными болями, вызванными раной, полученной мною в битве.
Когда я начал поправляться, Скауль и мои приятели зулусы, приходившие навещать меня, сообщили мне, что во всей стране происходили страшные беспорядки и что за приверженцами Умбелази все еще охотились и их убивали. Некоторые из партии узуту даже настаивали, чтобы и я разделил их судьбу, но на этот счет Панда был непреклонен. Оказывается, он публично заявил, что тот, кто поднимет оружие против меня, его друга и гостя, тем самым поднимет его против него, короля, и что это будет причиной новой войны. Таким образом узуту оставили меня в покое, считая, может быть, более благоразумным довольствоваться достигнутыми ими результатами.
А результаты были большие. Сетевайо был теперь верховной властью, а его отец представлял собою нуль. Хотя он и оставался главой нации, но было объявлено публично, что Сетевайо был ногами его, а вся сила была в этих подвижных «ногах», а не в склоненной «главе». У Панды осталось так мало власти, что он не мог защитить даже собственного домашнего очага. Однажды я услышал сильный шум и крики, доносившиеся, по-видимому, из королевского краля. Как потом выяснилось, Сетевайо объявил Номантшгали, жену короля, колдуньей. И, несмотря на мольбы и слезы отца, он заставил ее казнить на его глазах. Так много времени прошло с тех пор, что я не помню, была ли Номантшгали матерью Умбелази или одного из других убитых королевичей.
Несколько дней спустя, когда я был уже опять на ногах, Панда прислал мне в подарок быка. Гонец, который привел его мне, поздравил меня с выздоровлением и сообщил, что я не должен опасаться за свою жизнь. Он прибавил, что Сетевайо поклялся, что ни один волос не упадет с моей головы.
– Если бы я желал убить Макумазана, – сказал Сетевайо королю, – за то, что он сражался против меня, то я мог бы это сделать у Индондакусаки. Но в таком случае я должен был бы убить тебя, отец мой, так как ты назначил его начальником своего полка и послал против меня. Но я люблю его, потому что он храбр и принес мне хорошую весть, что мой враг Умбелази умер от разбитого сердца. Кроме того, я не желаю ссориться с англичанами из-за Макумазана, а потому пошли ему сказать, что он может спать спокойно.
Гонец сказал далее, что на следующий день был назначен суд над Садуко и Маминой и что желательно было мое присутствие.
Я спросил, в чем их обвиняют. Он ответил, что против Садуко выставлено два обвинения;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
– А, – сказал Сетевайо, зловеще щуря глаза. – Что же ты мне скажешь, Гроза Слонов и отец Мамины, которую мертвый пес Умбелази отнял от твоего господина, Садуко Хитроумного?
– Вот что, могучий владыка, вот что, Гроза Земли, – это я избавил тебя от твоего главного врага, от самого Умбелази.
Садуко, казалось, очнулся от своей задумчивости и вскочил с места, но Сетевайо резко приказал ему молчать. Не замечая ничего, безумец Умбези продолжал свой рассказ:
– О могучий победитель, я встретился с Умбелази в пылу битвы, и, увидя меня, он бежал. Да, сердце его сделалось мягким, как воск, при виде меня, чью дочь он украл.
– Значит, Умбелази испугался тебя, который до сегодняшнего утра был одним из его шакалов? – сказал Сетевайо. – Что же случилось дальше?
– Он бежал от меня, как ветер, о Лев с Черной Гривой, а я бежал за ним еще скорее. Он забежал далеко в лес, пока не дошел до скалы над рекой, и там он вынужден был остановиться. Там мы вступили с ним в бой. Он бросился на меня, но я перепрыгнул через его копье вот так. – И он подпрыгнул в воздухе. – Он снова на меня набросился, но я нагнулся вот так. – И он неуклюже присел. – Он устал и побежал кругом скалы, а я ударил его копьем раз, и другой, и еще раз в спину, пока он не упал, прося пощады. Потом он скатился со скалы в воду, и я при этом вырвал его перо. Смотри, разве это не перо мертвого пса Умбелази?
Сетевайо взял головное украшение и осмотрел его, затем показал его нескольким начальникам, сидевшим возле него, и все они серьезно закивали головами.
– Да, – сказал он, – это боевое украшение Умбелази, любимца короля, опоры королевского дома. При виде этого пера у многих дрожали от страха колени. И это ты убил его, Гроза Слонов? Какую же награду должен я тебе дать за этот подвиг, о Умбези?
– Великую награду, о грозный владыка, – начал Умбези, но громовым голосом Сетевайо приказал ему замолчать.
– Да, – сказал он, – великую награду. Слушай, шакал и предатель! Твои собственные слова свидетельствуют против тебя. Ты осмелился поднять руку на того, в чьих жилах текла моя кровь. Ты гнусным своим языком покрыл ложью и оскорблениями имя великого умершего.
Только теперь понял Умбези и стал лепетать что-то в свое оправдание, уверяя, что весь его рассказ с начала до конца был ложью. Жирные щеки его ввалились, ноги дрожали, и он упал на колени.
Но Сетевайо только плюнул на него, как он всегда делал в моменты бешенства, и обвел глазами вокруг себя, пока взгляд его не упал на Садуко.
– Садуко, – сказал он, – убери этого убийцу, который хвастается тем, что обагрен кровью моего брата, и когда он будет мертв, брось его в реку с той скалы, на которой он заколол сына Панды.
Садуко дико оглянулся и колебался.
– Убери его, – загремел Сетевайо, – и до наступления темноты вернись ко мне с рапортом.
Затем, по знаку Сетевайо, воины набросились на несчастного Умбези и поволокли его прочь, и Садуко последовал за ними. Проходя мимо меня, Умбези крикнул мне спасти его ради Мамины. Я мог только покачать головой и вспомнил предупреждение, сделанное мною ему однажды о судьбе предателей.
Этот трагический инцидент имел еще продолжение. Оказалось, что Садуко отказался стать палачом своего тестя Умбези, так что воины сами выполнили приказ Сетевайо, а Садуко они привели обратно пленником.
Когда Сетевайо узнал, что Садуко ослушался его приказа, выраженного в обычной и страшной формуле «Убери его», он пришел в настоящую – или, быть может, притворную ярость. Я в общем убежден, что он искал только предлога для ссоры с Садуко. Он считал его очень могущественным и боялся, что при удобном случае он поступит с ним так, как поступил с Умбелази. Кроме того, он опасался, что теперь, когда Умбелази умер и большинство сыновей Панды были убиты в битве, Садуко сможет в будущем претендовать на трон в качестве мужа дочери короля. Но он боялся или считал неполитичным сразу убрать со своей дороги начальника многих полков, которые сыграли такую важную роль в битве. Поэтому он приказал содержать его под стражей и отвести в Нодвенгу, где все дело должно было быть разобрано Пандой, который все еще считался королем, хотя с этих пор только номинально. Сетевайо отказался тоже разрешить мне уехать в Наталь, сказав, что я должен отправиться в Нодвенгу, так как мои свидетельские показания могли понадобиться.
Таким образом, не имея выбора, я отправился в Нодвенгу. Очевидно, мне было суждено увидеть финал драмы.
Глава XV. Мамина требует поцелуя
По прибытии в Нодвенгу я захворал и пролежал в моем фургоне около двух недель. Какая у меня была болезнь, я в точности не знаю. Вероятно, это была нервная лихорадка, которая явилась результатом переутомления от сильных переживаний и волнений. Болезнь эта осложнилась еще странными головными болями, вызванными раной, полученной мною в битве.
Когда я начал поправляться, Скауль и мои приятели зулусы, приходившие навещать меня, сообщили мне, что во всей стране происходили страшные беспорядки и что за приверженцами Умбелази все еще охотились и их убивали. Некоторые из партии узуту даже настаивали, чтобы и я разделил их судьбу, но на этот счет Панда был непреклонен. Оказывается, он публично заявил, что тот, кто поднимет оружие против меня, его друга и гостя, тем самым поднимет его против него, короля, и что это будет причиной новой войны. Таким образом узуту оставили меня в покое, считая, может быть, более благоразумным довольствоваться достигнутыми ими результатами.
А результаты были большие. Сетевайо был теперь верховной властью, а его отец представлял собою нуль. Хотя он и оставался главой нации, но было объявлено публично, что Сетевайо был ногами его, а вся сила была в этих подвижных «ногах», а не в склоненной «главе». У Панды осталось так мало власти, что он не мог защитить даже собственного домашнего очага. Однажды я услышал сильный шум и крики, доносившиеся, по-видимому, из королевского краля. Как потом выяснилось, Сетевайо объявил Номантшгали, жену короля, колдуньей. И, несмотря на мольбы и слезы отца, он заставил ее казнить на его глазах. Так много времени прошло с тех пор, что я не помню, была ли Номантшгали матерью Умбелази или одного из других убитых королевичей.
Несколько дней спустя, когда я был уже опять на ногах, Панда прислал мне в подарок быка. Гонец, который привел его мне, поздравил меня с выздоровлением и сообщил, что я не должен опасаться за свою жизнь. Он прибавил, что Сетевайо поклялся, что ни один волос не упадет с моей головы.
– Если бы я желал убить Макумазана, – сказал Сетевайо королю, – за то, что он сражался против меня, то я мог бы это сделать у Индондакусаки. Но в таком случае я должен был бы убить тебя, отец мой, так как ты назначил его начальником своего полка и послал против меня. Но я люблю его, потому что он храбр и принес мне хорошую весть, что мой враг Умбелази умер от разбитого сердца. Кроме того, я не желаю ссориться с англичанами из-за Макумазана, а потому пошли ему сказать, что он может спать спокойно.
Гонец сказал далее, что на следующий день был назначен суд над Садуко и Маминой и что желательно было мое присутствие.
Я спросил, в чем их обвиняют. Он ответил, что против Садуко выставлено два обвинения;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54