что же происходит? Некая таинственная сила устраивала отъезд моей матери!
Вылетела она двадцать четвёртого июля, в день своих именин. Я договорилась со всеми: за ней присматривали пять стюардесс, носильщик ходил около неё осторожно, боясь дохнуть, чужой парень обязался присмотреть за багажом в Монреале и своё обещание выполнил. Теперь можно было надеяться, что мать полетит по высшему разряду.
Когда мы сидели в зале ожидания, она вдруг сказала:
— Спасибо тебе, дочка.
Я испугалась. Святые угодники, что с ней стряслось?
— В чем дело? — взъерепенилась я. — Что случи лось? Ведь ты же сама хотела лететь?
— Да ничего не случилось, я действительно хотела слетать, так что большое тебе спасибо.
Я окончательно одурела, не понимая, в чем моя вина. Ведь все сделано по её желанию, тогда к чему этот разговор?!
— Для меня это самый прекрасный подарок к именинам, — торжественно заявила мать. — И я искренне тебе благодарна.
С трудом и не сразу до меня дошло — в кои-то веки мне наконец-то удалось осчастливить свою мать. Потом из Канады я получила от неё письмо — она была довольна и в хорошем настроении. Прочла я письмо совершенно ошарашенная и задумалась: как же такое небывалое настроение выдерживает Тереса?
Впоследствии Тереса призналась: она пережила один из худших периодов в своей жизни, включая и годы войны…
Затем я полетела на конгресс в Торонто.
Я слишком долго путешествовала как все нормальные люди, ясно, что какие-нибудь эксцессы должны были приключиться. Летела я скандинавской авиакомпанией «Сас». С тех пор я больше «Сасом» не летаю. Придётся переждать несколько лет: может, они про меня забудут. На обратном пути я сбежала у них с самолёта.
Но туда получилось ещё смешнее. Промежуточная посадка была в Копенгагене, надо было пересаживаться на другой самолёт. Я спокойно ждала, хотя посадку все не объявляли. Наконец ко мне подошёл служащий аэропорта и спросил, не соглашусь ли я полететь следующим рейсом: у них сломался компьютер и вышло недоразумение. В качестве неустойки мне вернут двести долларов.
Двести долларов тоже деньги. Я обдумала ситуацию, которая складывалась следующим образом.
Роберт как раз менял квартиру. Я ещё не знала ни его нового адреса, ни телефона. Мы договорились, что он приедет за мной в аэропорт Торонто; я лечу авиакомпанией «Сас», час прибытия известен. Если опоздаю, осложнения неизбежны, а конгресс начинается только через три дня.
Я согласилась на замену, лишь настоятельно просила разыскать по радио моего сына и передать ему, что лечу другим самолётом.
Не прошло и часу, как ко мне прибежали снова: есть прекрасный самолёт, прямой, через Лондон, вылетает немедленно. Мне без разницы, могу лететь и через Лондон. В Лондоне я оказалась раньше, чем обо мне предупредили, и служащая пропустила сперва пассажиров до Токио. После чего выяснилось — на самолёт до Торонто я не успеваю, надо ехать на другой терминал. Девушка осведомилась, обязательно ли мне лететь сегодня. Да, обязательно. Что ж, можно и сегодня. Но в Бостон.
Я согласилась: во всяком случае буду уже по другую сторону Атлантики. Меня разбирало любопытство, что предложат в Бостоне — Йокохаму или Ванкувер. Если Ванкувер, соглашусь. По крайней мере буду уже в Канаде.
В самолёте у меня хватило ума раздеться. Я поснимала с себя все, вышла с голыми ногами, в юбке и блузке, представляя, что меня ждёт. И не ошиблась — сухой зной дохнул, словно из доменной печи. Позже я узнала: как раз подул ветер из Невады и принёс жару.
В Бостоне я сориентировалась быстрее, чем в Лондоне. Меня в темпе перевезли на другой терминал, а по дороге я взглянула на Бостон, он мне даже понравился. Больше неожиданностей не случилось, я попала на рейс в Торонто.
В Торонто я очутилась без малого в полночь, опоздав на шесть часов. Роберта не было. Интересно, а где же мой багаж, летевший прямиком по назначению? Совершенно случайно, по закону невероятного везения среди служащих аэропорта оказалась полька. Я рассказала ей все свои злоключения.
— Господи! — воскликнула девушка. — Ваш багаж на третьем терминале, там, где приземляется «Сас». Есть автобус, поезжайте поскорее! Там работают только до двенадцати, но вдруг да успеете! А я тем временем поищу вашего сына.
Я поехала, получила багаж в последнюю секунду и вернулась. Девушка кончала работу тоже в двенадцать. Ждала она только меня. Роберта отыскали по радио, известили его о моем прибытии, он уже выехал. В аэропорте его вызывали не с терминала «Caca», a на три километра дальше, оттуда, где приземляются самолёты британских авиакомпаний, потому как сообщение пришло из Лондона.
Дети ждали меня в шесть, я не появилась. Они вернулись домой и позвонили в Варшаву. В моей квартире находилась Юлита, племянница Марии (в данный момент соиздатель этой книги). Разбудили её в два часа ночи и сообщили о моем исчезновении. Юлита, к счастью, не впала в истерику и не стала обзванивать родственников, беспокоилась одна. В половине седьмого утра её снова подняли с постели сообщением, что я нашлась.
Начался конгресс. Я приехала в гостиницу, и сразу пошла неразбериха из-за ошибки в высланных ранее анкетах, и меня поселили вместе с какой-то дамой. Я запротестовала, требуя отдельный номер. Жить вдвоём не согласилась бы все равно — ненавижу сам принцип совместного проживания. Я совершенно точно заплатила за отдельный номер, они опять что-то напутали, потребовали доплатить шестьсот долларов, потом триста, потом оказалось — ничего доплачивать не надо. Короче, все запуталось окончательно. Я разозлилась, позвонила Эльжбете и свалилась ей на голову.
Её муж, Стефан, уже умер. Как раз в тот момент, когда мы вдвоём с матерью впервые летели в Канаду. Тереса приехала в оттавский аэропорт чуть не сразу с похорон. Мне сообщили, что Стефан болен, я надеялась повидаться с ним, хотела вылететь раньше. Естественно, не нашлось мест.
Сейчас квартира Эльжбеты пустовала. Её дочь, тоже Моника, уехала на каникулы, остался только жених, к коему я отнеслась с подозрением: он не пил пива, не курил, не ел мороженого, по паласам на полу ходил босиком и вообще был слишком уж правильный. Однако тишина и спокойствие в доме продолжались недолго, Эльжбета уже начинала сходить с ума — намечалось торжество по поводу годовщины свадьбы её родителей. По моим подсчётам получалось пятидесятая — золотая свадьба. Только меня тут не хватало. Прожила я у неё три дня и переехала в гостиницу: на следующий день к Эльжбете приезжали родственники, а в гостинице тем временем выяснилось — доплатить следует всего сорок пять долларов. На такую уступку я пошла.
Конгресс продолжался неделю, в Канаде я прожила месяц. Больше времени провела у своих детей, чем у Тересы, что вполне понятно.
Моя внучка Моника занималась каратэ, и не из каприза, а по необходимости. Тяжкая для других, Монике эта необходимость доставляла удовольствие.
В Канаде похищают детей. Мне казалось, что толки на этот счёт весьма преувеличены. Так вот — ничего подобного, все правда. Только за время моего пребывания похитили шестерых. Я видела снимки в прессе, на стенах, по телевизору. Похищенных вывозят в Штаты с чудовищной целью — для услады извращенцев и для пересадки органов. Детей содержат в прекрасных условиях, а в случае надобности изымают необходимый орган.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Вылетела она двадцать четвёртого июля, в день своих именин. Я договорилась со всеми: за ней присматривали пять стюардесс, носильщик ходил около неё осторожно, боясь дохнуть, чужой парень обязался присмотреть за багажом в Монреале и своё обещание выполнил. Теперь можно было надеяться, что мать полетит по высшему разряду.
Когда мы сидели в зале ожидания, она вдруг сказала:
— Спасибо тебе, дочка.
Я испугалась. Святые угодники, что с ней стряслось?
— В чем дело? — взъерепенилась я. — Что случи лось? Ведь ты же сама хотела лететь?
— Да ничего не случилось, я действительно хотела слетать, так что большое тебе спасибо.
Я окончательно одурела, не понимая, в чем моя вина. Ведь все сделано по её желанию, тогда к чему этот разговор?!
— Для меня это самый прекрасный подарок к именинам, — торжественно заявила мать. — И я искренне тебе благодарна.
С трудом и не сразу до меня дошло — в кои-то веки мне наконец-то удалось осчастливить свою мать. Потом из Канады я получила от неё письмо — она была довольна и в хорошем настроении. Прочла я письмо совершенно ошарашенная и задумалась: как же такое небывалое настроение выдерживает Тереса?
Впоследствии Тереса призналась: она пережила один из худших периодов в своей жизни, включая и годы войны…
Затем я полетела на конгресс в Торонто.
Я слишком долго путешествовала как все нормальные люди, ясно, что какие-нибудь эксцессы должны были приключиться. Летела я скандинавской авиакомпанией «Сас». С тех пор я больше «Сасом» не летаю. Придётся переждать несколько лет: может, они про меня забудут. На обратном пути я сбежала у них с самолёта.
Но туда получилось ещё смешнее. Промежуточная посадка была в Копенгагене, надо было пересаживаться на другой самолёт. Я спокойно ждала, хотя посадку все не объявляли. Наконец ко мне подошёл служащий аэропорта и спросил, не соглашусь ли я полететь следующим рейсом: у них сломался компьютер и вышло недоразумение. В качестве неустойки мне вернут двести долларов.
Двести долларов тоже деньги. Я обдумала ситуацию, которая складывалась следующим образом.
Роберт как раз менял квартиру. Я ещё не знала ни его нового адреса, ни телефона. Мы договорились, что он приедет за мной в аэропорт Торонто; я лечу авиакомпанией «Сас», час прибытия известен. Если опоздаю, осложнения неизбежны, а конгресс начинается только через три дня.
Я согласилась на замену, лишь настоятельно просила разыскать по радио моего сына и передать ему, что лечу другим самолётом.
Не прошло и часу, как ко мне прибежали снова: есть прекрасный самолёт, прямой, через Лондон, вылетает немедленно. Мне без разницы, могу лететь и через Лондон. В Лондоне я оказалась раньше, чем обо мне предупредили, и служащая пропустила сперва пассажиров до Токио. После чего выяснилось — на самолёт до Торонто я не успеваю, надо ехать на другой терминал. Девушка осведомилась, обязательно ли мне лететь сегодня. Да, обязательно. Что ж, можно и сегодня. Но в Бостон.
Я согласилась: во всяком случае буду уже по другую сторону Атлантики. Меня разбирало любопытство, что предложат в Бостоне — Йокохаму или Ванкувер. Если Ванкувер, соглашусь. По крайней мере буду уже в Канаде.
В самолёте у меня хватило ума раздеться. Я поснимала с себя все, вышла с голыми ногами, в юбке и блузке, представляя, что меня ждёт. И не ошиблась — сухой зной дохнул, словно из доменной печи. Позже я узнала: как раз подул ветер из Невады и принёс жару.
В Бостоне я сориентировалась быстрее, чем в Лондоне. Меня в темпе перевезли на другой терминал, а по дороге я взглянула на Бостон, он мне даже понравился. Больше неожиданностей не случилось, я попала на рейс в Торонто.
В Торонто я очутилась без малого в полночь, опоздав на шесть часов. Роберта не было. Интересно, а где же мой багаж, летевший прямиком по назначению? Совершенно случайно, по закону невероятного везения среди служащих аэропорта оказалась полька. Я рассказала ей все свои злоключения.
— Господи! — воскликнула девушка. — Ваш багаж на третьем терминале, там, где приземляется «Сас». Есть автобус, поезжайте поскорее! Там работают только до двенадцати, но вдруг да успеете! А я тем временем поищу вашего сына.
Я поехала, получила багаж в последнюю секунду и вернулась. Девушка кончала работу тоже в двенадцать. Ждала она только меня. Роберта отыскали по радио, известили его о моем прибытии, он уже выехал. В аэропорте его вызывали не с терминала «Caca», a на три километра дальше, оттуда, где приземляются самолёты британских авиакомпаний, потому как сообщение пришло из Лондона.
Дети ждали меня в шесть, я не появилась. Они вернулись домой и позвонили в Варшаву. В моей квартире находилась Юлита, племянница Марии (в данный момент соиздатель этой книги). Разбудили её в два часа ночи и сообщили о моем исчезновении. Юлита, к счастью, не впала в истерику и не стала обзванивать родственников, беспокоилась одна. В половине седьмого утра её снова подняли с постели сообщением, что я нашлась.
Начался конгресс. Я приехала в гостиницу, и сразу пошла неразбериха из-за ошибки в высланных ранее анкетах, и меня поселили вместе с какой-то дамой. Я запротестовала, требуя отдельный номер. Жить вдвоём не согласилась бы все равно — ненавижу сам принцип совместного проживания. Я совершенно точно заплатила за отдельный номер, они опять что-то напутали, потребовали доплатить шестьсот долларов, потом триста, потом оказалось — ничего доплачивать не надо. Короче, все запуталось окончательно. Я разозлилась, позвонила Эльжбете и свалилась ей на голову.
Её муж, Стефан, уже умер. Как раз в тот момент, когда мы вдвоём с матерью впервые летели в Канаду. Тереса приехала в оттавский аэропорт чуть не сразу с похорон. Мне сообщили, что Стефан болен, я надеялась повидаться с ним, хотела вылететь раньше. Естественно, не нашлось мест.
Сейчас квартира Эльжбеты пустовала. Её дочь, тоже Моника, уехала на каникулы, остался только жених, к коему я отнеслась с подозрением: он не пил пива, не курил, не ел мороженого, по паласам на полу ходил босиком и вообще был слишком уж правильный. Однако тишина и спокойствие в доме продолжались недолго, Эльжбета уже начинала сходить с ума — намечалось торжество по поводу годовщины свадьбы её родителей. По моим подсчётам получалось пятидесятая — золотая свадьба. Только меня тут не хватало. Прожила я у неё три дня и переехала в гостиницу: на следующий день к Эльжбете приезжали родственники, а в гостинице тем временем выяснилось — доплатить следует всего сорок пять долларов. На такую уступку я пошла.
Конгресс продолжался неделю, в Канаде я прожила месяц. Больше времени провела у своих детей, чем у Тересы, что вполне понятно.
Моя внучка Моника занималась каратэ, и не из каприза, а по необходимости. Тяжкая для других, Монике эта необходимость доставляла удовольствие.
В Канаде похищают детей. Мне казалось, что толки на этот счёт весьма преувеличены. Так вот — ничего подобного, все правда. Только за время моего пребывания похитили шестерых. Я видела снимки в прессе, на стенах, по телевизору. Похищенных вывозят в Штаты с чудовищной целью — для услады извращенцев и для пересадки органов. Детей содержат в прекрасных условиях, а в случае надобности изымают необходимый орган.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71