Таким два раза не бывают – как не родятся два раза и два раза не умирают. Сегодняшний день записан в Книге Судеб, старик!
М о д е с т П е т р о в и ч. Не пройтись ли нам в рощицу?
С т о р и ц ы н. Сейчас не надо думать, Людмила Павловна! Что же, можно и в рощицу. А нет ли у тебя горы, Модест, хотя бы небольшой?
М о д е с т П е т р о в и ч. Извини, Валентин Николаевич, горы нет. Есть бугорки, но…
С т о р и ц ы н. Жаль. Мне бы хотелось сегодня взойти на высочайшую гору и оттуда взглянуть на землю. Если сегодня даже этот кусочек земли так прекрасен, то как же все?
Л ю д м и л а П а в л о в н а. И что-нибудь сказать оттуда?
С т о р и ц ы н. С горы? (Перестает улыбаться и мрачно смотрит на княжну.) Нет. Вы проникли почти в самую глубину моих мыслей… но в конечном выводе вы ошиблись, княжна. Нет, я не пророк. Я скромный и тихий русский человек, родившийся с огромной и, по-видимому, случайной потребностью в красоте, в красивой и осмысленной жизни. У каждого из нас есть свой палач – и мои палачи: грубость – безобразие – и неблагородство нашей жизни. И мне ли, уже изъязвленному, прошедшему пытку огнем и водой, с часу на час вот уже десяток лет ожидающему какого-то последнего и страшного удара, – мне ли проповедовать с горы? Но не надо, не надо, дорогая… Сегодня я счастлив, сегодня я радуюсь своей судьбе, сегодня я вижу нетленную красоту – будьте же радостны и вы! Улыбайтесь, смейтесь, заколдуйте музыку и велите ей играть – громко и всем Озеркам заявите, что сегодня – наш праздник. Смотрите – Модест уже улыбается.
М о д е с т П е т р о в и ч. Да, я очень рад. День, действительно, необыкновенный. Но не пора ли в рощу? – скоро темнеть начнет. А, может быть, еще чаю, Валентин Николаевич?
С т о р и ц ы н (вставая) . Идем.
М о д е с т П е т р о в и ч. Идем. (Шепчет.) День проходит, день проходит, княжна!
С т о р и ц ы н (радостно) . Нет, ты посмотри, Модест, кто это? Это Телемахов ломает калитку. Вот радость! Людмила Павловна, вот радость! (Сбегает в сад.)
Л ю д м и л а П а в л о в н а (к Модесту Петровичу) . Это тот, кого вы ждали?
М о д е с т П е т р о в и ч. Тот. Тот самый.
С т о р и ц ы н. Телемаша, старый друг! Нет, вы видите эту козлиную бородку, этот древний нос, оседланный очками… (Целуются.) И еще, и еще. Скорее красного винца, Модест; Телемаша не может без винца!
Т е л е м а х о в. Здравствуйте… У вас, Модест Петрович, не калитка, а проволочное заграждение. Так нельзя.
М о д е с т П е т р о в и ч. От коров, профессор.
Т е л е м а х о в. Нельзя так. Я рукав разорвал.
С т о р и ц ы н (любуясь) . Юморист, Телемаша! Но как ты нашел меня? Так же, как эта музыка нашла меня, как это солнце? Ты знаешь ли, что сегодня мне все удается.
Т е л е м а х о в. Так и нашел, что два часа Озерки изучаю. Ваш дом чей?
М о д е с т П е т р о в и ч. Королевой.
Т е л е м а х о в. А мне сказали, что Кораблева. Не могут адреса правильно записать.
С т о р и ц ы н. Юморист, ужаснейший весельчак! Ты, значит, у нас в доме был?
Т е л е м а х о в. Был. Ну, как ты? Вид у тебя хороший.
С т о р и ц ы н. Совсем хорошо. Спроси у них.
Т е л е м а х о в. Ага. У вас тут приятно, и воздух сравнительно чистый. Чаю я не хочу, а вина выпью, не беспокойтесь, я сам привык наливать… Что это за студенты там? Кричат.
М о д е с т П е т р о в и ч. Сегодня праздник, гости приехали.
Т е л е м а х о в. Сколько платите за дачу?
М о д е с т П е т р о в и ч. Если на круглый год, то двадцать пять в месяц. Не дорого.
Т е л е м а х о в. И не дешево. Сыро? Тут ревматизмом пахнет.
С т о р и ц ы н (обнимает Телемахова) . Ты очарователен, Телемаша. Ты когда шел, хоть раз посмотрел вокруг? Ты посмотри: это что? Это что? Пей спокойно и молчи: ревматизма здесь нет. Но и вы хмуритесь, господа: знаете, мне становится неловко за свое веселье.
Входит кухарка Ф е к л у ш а, одетая празднично.
Ф е к л у ш а. Барин, а барин… Какая-то барышня букет вам принесла, передать велела. Нате-ка…
М о д е с т П е т р о в и ч (беря большой букет из осенних листьев и цветов) . Барышня? Кому передать?
Ф е к л у ш а. Не знаю. Гостю какому-то. Сама, говорю, отдайте, так она: нет, говорит, как же я могу в чужой дом? Я на кухню пойду.
М о д е с т П е т р о в и ч (встает и торжественно передает цветы Сторицыну) . Это тебе, Валентин Николаевич. Теперь и моя хижина стала знаменитой! Жаль, нет у меня цветов, чтобы присоединить их к этому дару чистой юности…
Л ю д м и л а П а в л о в н а. Вы опять побледнели, Валентин Николаевич?
Телемахов искоса смотрит на Сторицына и опускает глаза.
С т о р и ц ы н. Хорошо бы поцеловать руку, которая собирала цветы: вероятно, это еще маленькая и очень глупенькая ручка. У нее не хватает силы поднять камень – и вот она приносит цветы.
Л ю д м и л а П а в л о в н а. Зачем так зло? Они вас любят.
С т о р и ц ы н. А я?.. Но… молчание, молчание, как говорит Гамлет. Где мое пальто, Модест, становится холодно. Тебе не холодно, Телемаша?
Т е л е м а х о в. Терпеть не могу Гамлетов. Впрочем, некоторые, вероятно, не разделяют моего вкуса, извиняюсь. Нет, не холодно.
М о д е с т П е т р о в и ч. А в рощу, значит, так и не пойдем?
Т е л е м а х о в. А это далеко?
С т о р и ц ы н. Но ты устал, Прокопий, мы можем ходить.
Т е л е м а х о в. Нет, отчего же? Вот вы, барышня, берите Модеста Петровича и прогуляйтесь, пройдитесь а мы тут немного поболтаем, поговорим. Погуляйте.
С т о р и ц ы н (удивленно.) Что такое? Неотложное дело? Странно. Мы только позавчера виделись.
Т е л е м а х о в. Да, так кое-что.
Сторицын оглядывает всех, тревожится сильнее.
С т о р и ц ы н. Странно! Значит, ты меня искал….. Странно!.. Пожалуйста, пройдите, княжна… Минут двадцать тебе довольно, Телемахов?
Т е л е м а х о в. Довольно. Я сам в город тороплюсь. Что вы задумались, Модест Петрович?
Л ю д м и л а П а в л о в н а. Идемте. Я буду близко, Валентин Николаевич.
Быстро идет к калитке: за ней Модест Петрович; Телемахов смотрит вслед, избегает взглянуть, на Сторицына.
Т е л е м а х о в. Она действительно княжна?.. Красивая девица. Твоя слушательница?
С т о р и ц ы н. Что случилось? Касается Сергея? Говори.
Т е л е м а х о в (начиная смотреть на него) . Говорить? Мне вовсе не улыбается, Валентин Николаевич, быт вестником несчастья и врываться в вашу… идиллию. У меня и своих дел достаточно, и я удивляюсь людям, которые не желают этого понимать. Ну, ну, не волнуйся, особенного ничего, вздор! Я тебе говорил или нет, что жене, Елене Петровне, не следует заниматься благотворительностью? Ну, все равно, говорил или нет. Там, в Обществе, произошла маленькая растрата.
Смотрит на Сторицына, тот неподвижен.
Тысячи что-то две, пустяки.
С т о р и ц ы н. И подлог?
Т е л е м а х о в. Да. И подлог. Пустяки! Последний срок для взноса завтра, да и то только во внимание к твоему имени и положению. Надо внести, Валентин Николаевич.
С т о р и ц ы н. У меня денег нет.
Т е л е м а х о в. Найди. Надо найти. Иначе суд и позор!
С т о р и ц ы н. Пусть суд и позор.
Т е л е м а х о в. Глупо, Валентин Николаевич. Я менее всего намереваюсь покрывать мошенников и растратчиков, но до суда ты доводить не должен. Кому принесет пользу твой позор? Не надо, чтобы улица хохотала и глумилась над профессором Сторицыным. Внеси, надо внести. И как не быть деньгам? Зарабатывай я столько, я бы дом на Каменноостровском имел. Возьми у издателя.
С т о р и ц ы н. Все взято. Но почему это мой позор? По-твоему, Телемахов, это позорно: быть обманутым или обокраденным?
Т е л е м а х о в. По-моему, позорно не иметь глаз или… умышленно закрывать их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
М о д е с т П е т р о в и ч. Не пройтись ли нам в рощицу?
С т о р и ц ы н. Сейчас не надо думать, Людмила Павловна! Что же, можно и в рощицу. А нет ли у тебя горы, Модест, хотя бы небольшой?
М о д е с т П е т р о в и ч. Извини, Валентин Николаевич, горы нет. Есть бугорки, но…
С т о р и ц ы н. Жаль. Мне бы хотелось сегодня взойти на высочайшую гору и оттуда взглянуть на землю. Если сегодня даже этот кусочек земли так прекрасен, то как же все?
Л ю д м и л а П а в л о в н а. И что-нибудь сказать оттуда?
С т о р и ц ы н. С горы? (Перестает улыбаться и мрачно смотрит на княжну.) Нет. Вы проникли почти в самую глубину моих мыслей… но в конечном выводе вы ошиблись, княжна. Нет, я не пророк. Я скромный и тихий русский человек, родившийся с огромной и, по-видимому, случайной потребностью в красоте, в красивой и осмысленной жизни. У каждого из нас есть свой палач – и мои палачи: грубость – безобразие – и неблагородство нашей жизни. И мне ли, уже изъязвленному, прошедшему пытку огнем и водой, с часу на час вот уже десяток лет ожидающему какого-то последнего и страшного удара, – мне ли проповедовать с горы? Но не надо, не надо, дорогая… Сегодня я счастлив, сегодня я радуюсь своей судьбе, сегодня я вижу нетленную красоту – будьте же радостны и вы! Улыбайтесь, смейтесь, заколдуйте музыку и велите ей играть – громко и всем Озеркам заявите, что сегодня – наш праздник. Смотрите – Модест уже улыбается.
М о д е с т П е т р о в и ч. Да, я очень рад. День, действительно, необыкновенный. Но не пора ли в рощу? – скоро темнеть начнет. А, может быть, еще чаю, Валентин Николаевич?
С т о р и ц ы н (вставая) . Идем.
М о д е с т П е т р о в и ч. Идем. (Шепчет.) День проходит, день проходит, княжна!
С т о р и ц ы н (радостно) . Нет, ты посмотри, Модест, кто это? Это Телемахов ломает калитку. Вот радость! Людмила Павловна, вот радость! (Сбегает в сад.)
Л ю д м и л а П а в л о в н а (к Модесту Петровичу) . Это тот, кого вы ждали?
М о д е с т П е т р о в и ч. Тот. Тот самый.
С т о р и ц ы н. Телемаша, старый друг! Нет, вы видите эту козлиную бородку, этот древний нос, оседланный очками… (Целуются.) И еще, и еще. Скорее красного винца, Модест; Телемаша не может без винца!
Т е л е м а х о в. Здравствуйте… У вас, Модест Петрович, не калитка, а проволочное заграждение. Так нельзя.
М о д е с т П е т р о в и ч. От коров, профессор.
Т е л е м а х о в. Нельзя так. Я рукав разорвал.
С т о р и ц ы н (любуясь) . Юморист, Телемаша! Но как ты нашел меня? Так же, как эта музыка нашла меня, как это солнце? Ты знаешь ли, что сегодня мне все удается.
Т е л е м а х о в. Так и нашел, что два часа Озерки изучаю. Ваш дом чей?
М о д е с т П е т р о в и ч. Королевой.
Т е л е м а х о в. А мне сказали, что Кораблева. Не могут адреса правильно записать.
С т о р и ц ы н. Юморист, ужаснейший весельчак! Ты, значит, у нас в доме был?
Т е л е м а х о в. Был. Ну, как ты? Вид у тебя хороший.
С т о р и ц ы н. Совсем хорошо. Спроси у них.
Т е л е м а х о в. Ага. У вас тут приятно, и воздух сравнительно чистый. Чаю я не хочу, а вина выпью, не беспокойтесь, я сам привык наливать… Что это за студенты там? Кричат.
М о д е с т П е т р о в и ч. Сегодня праздник, гости приехали.
Т е л е м а х о в. Сколько платите за дачу?
М о д е с т П е т р о в и ч. Если на круглый год, то двадцать пять в месяц. Не дорого.
Т е л е м а х о в. И не дешево. Сыро? Тут ревматизмом пахнет.
С т о р и ц ы н (обнимает Телемахова) . Ты очарователен, Телемаша. Ты когда шел, хоть раз посмотрел вокруг? Ты посмотри: это что? Это что? Пей спокойно и молчи: ревматизма здесь нет. Но и вы хмуритесь, господа: знаете, мне становится неловко за свое веселье.
Входит кухарка Ф е к л у ш а, одетая празднично.
Ф е к л у ш а. Барин, а барин… Какая-то барышня букет вам принесла, передать велела. Нате-ка…
М о д е с т П е т р о в и ч (беря большой букет из осенних листьев и цветов) . Барышня? Кому передать?
Ф е к л у ш а. Не знаю. Гостю какому-то. Сама, говорю, отдайте, так она: нет, говорит, как же я могу в чужой дом? Я на кухню пойду.
М о д е с т П е т р о в и ч (встает и торжественно передает цветы Сторицыну) . Это тебе, Валентин Николаевич. Теперь и моя хижина стала знаменитой! Жаль, нет у меня цветов, чтобы присоединить их к этому дару чистой юности…
Л ю д м и л а П а в л о в н а. Вы опять побледнели, Валентин Николаевич?
Телемахов искоса смотрит на Сторицына и опускает глаза.
С т о р и ц ы н. Хорошо бы поцеловать руку, которая собирала цветы: вероятно, это еще маленькая и очень глупенькая ручка. У нее не хватает силы поднять камень – и вот она приносит цветы.
Л ю д м и л а П а в л о в н а. Зачем так зло? Они вас любят.
С т о р и ц ы н. А я?.. Но… молчание, молчание, как говорит Гамлет. Где мое пальто, Модест, становится холодно. Тебе не холодно, Телемаша?
Т е л е м а х о в. Терпеть не могу Гамлетов. Впрочем, некоторые, вероятно, не разделяют моего вкуса, извиняюсь. Нет, не холодно.
М о д е с т П е т р о в и ч. А в рощу, значит, так и не пойдем?
Т е л е м а х о в. А это далеко?
С т о р и ц ы н. Но ты устал, Прокопий, мы можем ходить.
Т е л е м а х о в. Нет, отчего же? Вот вы, барышня, берите Модеста Петровича и прогуляйтесь, пройдитесь а мы тут немного поболтаем, поговорим. Погуляйте.
С т о р и ц ы н (удивленно.) Что такое? Неотложное дело? Странно. Мы только позавчера виделись.
Т е л е м а х о в. Да, так кое-что.
Сторицын оглядывает всех, тревожится сильнее.
С т о р и ц ы н. Странно! Значит, ты меня искал….. Странно!.. Пожалуйста, пройдите, княжна… Минут двадцать тебе довольно, Телемахов?
Т е л е м а х о в. Довольно. Я сам в город тороплюсь. Что вы задумались, Модест Петрович?
Л ю д м и л а П а в л о в н а. Идемте. Я буду близко, Валентин Николаевич.
Быстро идет к калитке: за ней Модест Петрович; Телемахов смотрит вслед, избегает взглянуть, на Сторицына.
Т е л е м а х о в. Она действительно княжна?.. Красивая девица. Твоя слушательница?
С т о р и ц ы н. Что случилось? Касается Сергея? Говори.
Т е л е м а х о в (начиная смотреть на него) . Говорить? Мне вовсе не улыбается, Валентин Николаевич, быт вестником несчастья и врываться в вашу… идиллию. У меня и своих дел достаточно, и я удивляюсь людям, которые не желают этого понимать. Ну, ну, не волнуйся, особенного ничего, вздор! Я тебе говорил или нет, что жене, Елене Петровне, не следует заниматься благотворительностью? Ну, все равно, говорил или нет. Там, в Обществе, произошла маленькая растрата.
Смотрит на Сторицына, тот неподвижен.
Тысячи что-то две, пустяки.
С т о р и ц ы н. И подлог?
Т е л е м а х о в. Да. И подлог. Пустяки! Последний срок для взноса завтра, да и то только во внимание к твоему имени и положению. Надо внести, Валентин Николаевич.
С т о р и ц ы н. У меня денег нет.
Т е л е м а х о в. Найди. Надо найти. Иначе суд и позор!
С т о р и ц ы н. Пусть суд и позор.
Т е л е м а х о в. Глупо, Валентин Николаевич. Я менее всего намереваюсь покрывать мошенников и растратчиков, но до суда ты доводить не должен. Кому принесет пользу твой позор? Не надо, чтобы улица хохотала и глумилась над профессором Сторицыным. Внеси, надо внести. И как не быть деньгам? Зарабатывай я столько, я бы дом на Каменноостровском имел. Возьми у издателя.
С т о р и ц ы н. Все взято. Но почему это мой позор? По-твоему, Телемахов, это позорно: быть обманутым или обокраденным?
Т е л е м а х о в. По-моему, позорно не иметь глаз или… умышленно закрывать их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17