И тотчас понял, что этого не надо было делать. Ибо от теплой спины этой девушки (на вид ей было лет 28) в мою руку вошла ее беззащитность и ее страх. Войдя через мою ладонь в меня, ее беззащитность и страх разбудили во мне желание. Я оттолкнул ее.
— Сядьте! — приказал я и пододвинул ей под колени офисный стул. — Выпейте воды! Славко, дай ей воды!
— Да не будьте истеричкой! — сказал Славко. Он был очень зол. Я знал его уже достаточно, чтобы понять, что он зол.
— Может, пошли отсюда? — сказал я. — Черт с ним, с текстом. Это все равно не информация, но репортаж, днем раньше, днем позже… разница невелика.
— Я отправлю. — Старшая встала. Вставая, она уцепилась за мою руку. — Я все отправлю… — Она резко потянула мою руку на себя, и моя рука коснулась ее груди. Грудь была внушительная и внушительно покачнулась. Я машинально подумал, что на ней нет лифчика.
Я отпрянул от нее. Я был уверен, что моя рука встретилась с ее грудью не по ее вине. И тем более не по моей. Но они встретились. Нужно было отступать отсюда как можно быстрее, а то мы сейчас войдем в такие близкие отношения, что лучше таких не иметь. Всё же война. Всё же мы враги. Всё же наша сторона вооружена до зубов. Всё же мы мужики, а они девки. Мы оккупировали их поселок городского типа. Мы имеем над ними неограниченную власть. Из соседней комнаты раздался звук, напоминающий шлепок, а потом полетел стул. Мы мигом рванулись туда. Йокич держал автомат, направив его на девку. Девка же прикрывала руками свои сиськи, впрочем закрытые кофточкой.
— Хрватская сука, — запыхавшись, сказал Йокич, — она меня провоцировала. Подняла кофточку и показала свои арбузы.
— Он лжет! — взвизгнула девка. — Он набросился на меня и схватил меня за груди!
— Прекратить! — закричал Славко. — Всем успокоиться!
Мне он сказал:
— Берите листки, и идемо отсюда! Живо, капитан!
Я вернулся к факсу, схватил свои листки, и мы выкатились из офиса фирмы. Сделать это было нетрудно, поскольку фирма располагалась в одноэтажном здании. Мы быстро и в полном молчании углубились в улицы только что завоеванного поселка. Не имея понятия, правильно ли мы идем.
Впоследствии в Москве в газете «Советская Россия» мне показали две страницы моего репортажа. Страницы были черные, и текст был трудноразличим. На вопрос, почему я не прислал им весь текст, я ответил: «Я не успел, начался бой». Говоря это, я смотрел в сторону.
Через Балканы
Кончилась моя деятельность в самопровозглашенной республике тогда, когда в Белграде в журналах и газетах, спонсируемых Германией (а были там и такие, и во множестве, поверьте), появились небылицы из жизни и приключений «русского наемника» Э.Л. в «криминальной республике Книнская Краiна». Все это, смешавшись с щедро размноженными небылицами, распространяемыми «очевидцем» фотографом Сабо о моем пребывании в Сербской Боснийской республике в 1992 году, образовало надо мною ореол нежелательного иностранца. Густой и тяжелый ореол. Власти самопровозглашенной республики в городе Книн поспешили от меня избавиться. Разумеется, из своих побуждений. Честные и храбрые, а такими они, без сомнения, были по отношению к врагам, склочные и мстительные с соперниками, они не нуждались в посторонних двух желтых глазах (а у меня глаза желтоватые: цвета застоявшегося подсолнечного масла) — сомневающихся и недоверчивых. Они заманили меня в Книн под предлогом встречи с моим другом полевым командиром Арканом, а в Книне, в Доме правительства заявили:
— Уезжай, рус! Пора! Скоро хорватское наступление, мы не можем гарантировать безопасность иностранцев.
Для верности, чтоб я не вернулся, они отобрали у меня пропуск — «дозволу».
Пришлось покориться. И вот я сижу в той же столовой в Доме правительства, ем ту же ягнятину… жду, когда они решат вопрос с транспортом. Дело в том, что разозленные самоуправством Книнских республиканских властей власти Белграда снизили до минимума общение двух республик: Книнской и мамки-Сербии. Регулярного транспорта, впрочем, не было и в лучшие времена, но сейчас нет никакого. К тому же если поглядеть на карту, то чтобы добраться до мамки-Сербии, следует проехать добрую половину Балкан. Еще один немаловажный компонент — страшная опасность подобного путешествия. Часть маршрута пролегает по занятым враждебными армиями территориям. Да собственно, враждебные территории везде, они начинаются сразу за границами республики. (Да и границ по большому счету нет. Есть сегодня контролируемые, завтра нет села и поселки, а вокруг со всех сторон — Хорватия. На севере — Загреб, к югу — Задар, город на побережье Адриатики.) Ехать следует на восток, через Боснию-Герцеговину, контролируемую хорватами и мусульманами, ориентируясь на город Баньа Лука, город держат сербы. Сербы также держат с большим трудом так называемый «коридор», порой сужающийся в нескольких местах до пяти километров. Этим коридором сербам удается препятствовать соединению двух самых крупных их врагов: хорватов с севера (штаб их армии, по-моему, стоял в г. Осиек) и мусульман с юга (штаб в Тузле). Следует добавить еще, что Балканские горы в этих местах по европейским меркам высоки, до двух тысяч метров и свыше. Горные гряды отвесны, и, таким образом, путь удлиняется в несколько раз. Я сидел в столовой нахохлившись и ни с кем не разговаривая. Дело в том, что я изначально приехал в эту республику надолго. Кроме моей врожденной драчливости меня привела сюда неудовлетворенность московской политикой, в которую я успел окунуться зимой 1992/93 года, и неудовлетворенность моей личной жизнью. И вот меня выставляют.
Я выпил несколько стаканов молока и съел три порции ягнятины. Как в полностью коммунистическом обществе в Доме правительства не надо было платить за еду. Часа через два пришел незнакомый мне офицер и сказал, что я могу взять интервью у президента Республики. Я знал, что президентом в Книне был тогда бывший дантист по фамилии… (пытаюсь вспомнить) не то Бабич, не то Джукич. Уже летом президентом стал Мартич, бывший милиционер, а тогда он был министром внутренних дел. Сейчас Мартич в тюрьме в Гааге. Получил, если не ошибаюсь, 27 лет. Я встал и пошел за офицером, думая, что они хотят выжать из меня все, что можно еще выжать. Вряд ли это их способ извинения за то, что они меня выставляют. Меня проводили к президенту. Это был рослый чернобородый молодец в камуфляже. Лысоватый, но, думаю, он не пережил еще порог сорока лет. Что сразу привлекло мое внимание — на правой ляжке, пристегнутый и к поясу, и к ляжке, у него висел гигантский револьвер кольт «кобра-магнум» — самое модное и самое редкое оружие на Балканах. (Четвертый кольт! — сказал я себе.)
Интервью получилось comme зi, comme за, как говорят французы. Ни то ни се. Есть такие люди, которые начинают нести демагогию, вместо того чтобы говорить о сегодняшних ярких событиях и происшествиях. Я раза два или три попробовал его сбить с его демагогии, но мне не удалось. В основном он апеллировал к событиям Второй мировой войны и к преступлениям Хорватского независимого государства. Я был с ним согласен, что хорваты творили чудовищные злодеяния, и я имел об этих злодеяниях, может быть, лучшую информацию, чем он. Но читателя газет прошлое интересует меньше, чем настоящее. Если ему и нужны злодеяния для разогрева крови, то сегодняшние, свежие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
— Сядьте! — приказал я и пододвинул ей под колени офисный стул. — Выпейте воды! Славко, дай ей воды!
— Да не будьте истеричкой! — сказал Славко. Он был очень зол. Я знал его уже достаточно, чтобы понять, что он зол.
— Может, пошли отсюда? — сказал я. — Черт с ним, с текстом. Это все равно не информация, но репортаж, днем раньше, днем позже… разница невелика.
— Я отправлю. — Старшая встала. Вставая, она уцепилась за мою руку. — Я все отправлю… — Она резко потянула мою руку на себя, и моя рука коснулась ее груди. Грудь была внушительная и внушительно покачнулась. Я машинально подумал, что на ней нет лифчика.
Я отпрянул от нее. Я был уверен, что моя рука встретилась с ее грудью не по ее вине. И тем более не по моей. Но они встретились. Нужно было отступать отсюда как можно быстрее, а то мы сейчас войдем в такие близкие отношения, что лучше таких не иметь. Всё же война. Всё же мы враги. Всё же наша сторона вооружена до зубов. Всё же мы мужики, а они девки. Мы оккупировали их поселок городского типа. Мы имеем над ними неограниченную власть. Из соседней комнаты раздался звук, напоминающий шлепок, а потом полетел стул. Мы мигом рванулись туда. Йокич держал автомат, направив его на девку. Девка же прикрывала руками свои сиськи, впрочем закрытые кофточкой.
— Хрватская сука, — запыхавшись, сказал Йокич, — она меня провоцировала. Подняла кофточку и показала свои арбузы.
— Он лжет! — взвизгнула девка. — Он набросился на меня и схватил меня за груди!
— Прекратить! — закричал Славко. — Всем успокоиться!
Мне он сказал:
— Берите листки, и идемо отсюда! Живо, капитан!
Я вернулся к факсу, схватил свои листки, и мы выкатились из офиса фирмы. Сделать это было нетрудно, поскольку фирма располагалась в одноэтажном здании. Мы быстро и в полном молчании углубились в улицы только что завоеванного поселка. Не имея понятия, правильно ли мы идем.
Впоследствии в Москве в газете «Советская Россия» мне показали две страницы моего репортажа. Страницы были черные, и текст был трудноразличим. На вопрос, почему я не прислал им весь текст, я ответил: «Я не успел, начался бой». Говоря это, я смотрел в сторону.
Через Балканы
Кончилась моя деятельность в самопровозглашенной республике тогда, когда в Белграде в журналах и газетах, спонсируемых Германией (а были там и такие, и во множестве, поверьте), появились небылицы из жизни и приключений «русского наемника» Э.Л. в «криминальной республике Книнская Краiна». Все это, смешавшись с щедро размноженными небылицами, распространяемыми «очевидцем» фотографом Сабо о моем пребывании в Сербской Боснийской республике в 1992 году, образовало надо мною ореол нежелательного иностранца. Густой и тяжелый ореол. Власти самопровозглашенной республики в городе Книн поспешили от меня избавиться. Разумеется, из своих побуждений. Честные и храбрые, а такими они, без сомнения, были по отношению к врагам, склочные и мстительные с соперниками, они не нуждались в посторонних двух желтых глазах (а у меня глаза желтоватые: цвета застоявшегося подсолнечного масла) — сомневающихся и недоверчивых. Они заманили меня в Книн под предлогом встречи с моим другом полевым командиром Арканом, а в Книне, в Доме правительства заявили:
— Уезжай, рус! Пора! Скоро хорватское наступление, мы не можем гарантировать безопасность иностранцев.
Для верности, чтоб я не вернулся, они отобрали у меня пропуск — «дозволу».
Пришлось покориться. И вот я сижу в той же столовой в Доме правительства, ем ту же ягнятину… жду, когда они решат вопрос с транспортом. Дело в том, что разозленные самоуправством Книнских республиканских властей власти Белграда снизили до минимума общение двух республик: Книнской и мамки-Сербии. Регулярного транспорта, впрочем, не было и в лучшие времена, но сейчас нет никакого. К тому же если поглядеть на карту, то чтобы добраться до мамки-Сербии, следует проехать добрую половину Балкан. Еще один немаловажный компонент — страшная опасность подобного путешествия. Часть маршрута пролегает по занятым враждебными армиями территориям. Да собственно, враждебные территории везде, они начинаются сразу за границами республики. (Да и границ по большому счету нет. Есть сегодня контролируемые, завтра нет села и поселки, а вокруг со всех сторон — Хорватия. На севере — Загреб, к югу — Задар, город на побережье Адриатики.) Ехать следует на восток, через Боснию-Герцеговину, контролируемую хорватами и мусульманами, ориентируясь на город Баньа Лука, город держат сербы. Сербы также держат с большим трудом так называемый «коридор», порой сужающийся в нескольких местах до пяти километров. Этим коридором сербам удается препятствовать соединению двух самых крупных их врагов: хорватов с севера (штаб их армии, по-моему, стоял в г. Осиек) и мусульман с юга (штаб в Тузле). Следует добавить еще, что Балканские горы в этих местах по европейским меркам высоки, до двух тысяч метров и свыше. Горные гряды отвесны, и, таким образом, путь удлиняется в несколько раз. Я сидел в столовой нахохлившись и ни с кем не разговаривая. Дело в том, что я изначально приехал в эту республику надолго. Кроме моей врожденной драчливости меня привела сюда неудовлетворенность московской политикой, в которую я успел окунуться зимой 1992/93 года, и неудовлетворенность моей личной жизнью. И вот меня выставляют.
Я выпил несколько стаканов молока и съел три порции ягнятины. Как в полностью коммунистическом обществе в Доме правительства не надо было платить за еду. Часа через два пришел незнакомый мне офицер и сказал, что я могу взять интервью у президента Республики. Я знал, что президентом в Книне был тогда бывший дантист по фамилии… (пытаюсь вспомнить) не то Бабич, не то Джукич. Уже летом президентом стал Мартич, бывший милиционер, а тогда он был министром внутренних дел. Сейчас Мартич в тюрьме в Гааге. Получил, если не ошибаюсь, 27 лет. Я встал и пошел за офицером, думая, что они хотят выжать из меня все, что можно еще выжать. Вряд ли это их способ извинения за то, что они меня выставляют. Меня проводили к президенту. Это был рослый чернобородый молодец в камуфляже. Лысоватый, но, думаю, он не пережил еще порог сорока лет. Что сразу привлекло мое внимание — на правой ляжке, пристегнутый и к поясу, и к ляжке, у него висел гигантский револьвер кольт «кобра-магнум» — самое модное и самое редкое оружие на Балканах. (Четвертый кольт! — сказал я себе.)
Интервью получилось comme зi, comme за, как говорят французы. Ни то ни се. Есть такие люди, которые начинают нести демагогию, вместо того чтобы говорить о сегодняшних ярких событиях и происшествиях. Я раза два или три попробовал его сбить с его демагогии, но мне не удалось. В основном он апеллировал к событиям Второй мировой войны и к преступлениям Хорватского независимого государства. Я был с ним согласен, что хорваты творили чудовищные злодеяния, и я имел об этих злодеяниях, может быть, лучшую информацию, чем он. Но читателя газет прошлое интересует меньше, чем настоящее. Если ему и нужны злодеяния для разогрева крови, то сегодняшние, свежие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48