Несогласные с его решением французы полагали, что по закону право на трон должно отойти к племяннику короля, Карлу Орлеанскому (сыну неоднократно упоминавшегося Людовика), однако тот томился в английском плену, где ему суждено было провести еще восемнадцать лет . Следовательно, мало-мальски подходящим кандидатом на престол оставался дофин Карл; но чьим он был сыном — Людовика Орлеанского или безродного дворянчика де Буа-Бурдона? В первом случае его легитимность еще можно было признать, во втором — никоим образом. Вот тут-то и должна была, по замыслу авторов тщательно разработанной интриги, выступить на сцену Жанна — несомненная принцесса крови; явиться и подтвердить, что дофин является ее родным, а не сводным братом, а затем добиться его коронации.
С ролью своей она справилась блистательно, при первой же встрече во всеуслышание заявив дофину:
— Я говорю тебе от имени Господа, что ты истинный наследник короны Франции и сын короля, и Он послал меня к тебе, чтобы отвести тебя в Реймс, где ты получишь венчание и помазание, если хочешь.
Заметьте, речь идет вовсе не о предложении меча и грядущих воинских свершениях (они само собой разумеются), главная цель обозначена совершенно точно.
Англичанам оставалось одно — опорочить Жанну, сделав недействительным ее свидетельство, что и было осуществлено на Руанском процессе. Естественным ответным ходом явилось оправдание Жанны на контрпроцессе, проведенном в 1451 году: при жизни дамы дез Армуаз сделать это было невозможно, поскольку над спасенной Девой все-таки тяготел приговор инквизиции, да и оглашать подробности фальсификации казни было ни в коем случае нельзя. Поскольку близкий финал войны был уже очевиден, отказавшиеся от претензий на французский престол англичане согласились с оправданием Жанны. Следующим шагом явилось состоявшееся четыре с лишним века спустя причисление Орлеанской Девы к лику святых — французской монархии уже не существовало, но общественному сознанию требовалось, чтобы легитимность более чем сомнительного Карла VII была засвидетельствована высшим из авторитетов… И в этом смысле Жанна д’Арк воистину выиграла Столетнюю войну и спасла Францию.
Совсем недавно, в 1999 году, канадский режиссер Кристиан Дюгэй поставил фильм «Жанна д’Арк», где заглавную роль исполняла Лили Собески и снимались Жаклин Биссет, Мори Чайкин, Пауэрс Бут, Максимилиан Шелл, Питер О’Тул, Ширли Мак-Лейн, Роберт Лодок, Джонатан Хайд, Олимпия Дукакис, Нил Патрик Хэррис, Чэд Уиллетт, Питер Страусс и другие. Вслед за ним вышел еще один — под тем же названием, но поставленный знаменитым Люком Бессоном, где Орлеанскую Деву потрясающе сыграла Мила Йовович, а в других ролях блистали Джон Малкович, Фэй Дануэй, Дастин Хоффман, Тимоти Уэст, Паскаль Грегор, Винсент Кассель, Ричард Райдинг, Десмонд Харрингтон. И что же? — В обоих случаях по экранам мира в очередной раз прокатились несхожие, но тем не менее версии все того же мифа…
Так почему же он торжествует по сей день?
Очень просто: ведь природа мифа в том и состоит, что он черпает силы в себе самом, не нуждаясь в обосновании и не страшась никаких доказательств, никаких фактов, сколь бы ни были они весомы.
Слишком многим невыгодно его развенчание. Католической церкви — ибо она замешана в обоих процессах, обвинительном и оправдательном, а также в канонизации принцессы сомнительного происхождения. Демократам — ибо на место «дочери пахаря», плоти от плоти народной, встает в свете истины принцесса крови, зачатая во грехе. Наконец, среднему французу — за многие поколения он уже так сжился с легендой, что разрушение ее становится процессом весьма болезненным. К тому же едва ли не каждому французу на протяжении пяти с лишним веков приятно сознавать, что он — не «тварь дрожащая» перед сильными мира сего, а сила, творящая историю. Ведь есть неоспоримый прецедент — Орлеанская Дева, Дочь народа.
Зато использование мифа в целях сегодняшних — чрезвычайно удобно. Помните, например, малоприметную деталь о немцах, грабивших окрестности Домреми? Она делается совершенно понятной, если вспомнить, что впервые зафиксирована уже не у Мишле, а позже — в «Полном курсе истории Франции» Дезире Бланше и Жюля Пинара, написанном вскоре после поражения страны во Франко-прусской войне. И как активно использовался этот мотив участниками Сопротивления во время Второй мировой…
Еще многие поколения будут, как захватывающими детективами, зачитываться посвященными жизни Жанны д’Арк блистательными историческими книгами Робера Амбелена, Этьена Вейлль-Рейналя, Жана Гримо, Жерара Песма и тех, ныне неведомых, кто продолжит их изыскания. И тем не менее по страницам учебников по-прежнему будет торжественно шествовать непобедимый миф.
Но вернемся к нашему барону.
Служение Деве
Они встретились сразу по прибытии Жанны в Шинон. Когда дофин предложил Деве выбрать среди военачальников того, кто стал бы ее «телохранителем и ментором», Жанна без колебаний указала на Жиля де Рэ. И с этого момента неизменно была дружески расположена к маршалу, никогда, впрочем, не забывая (и не позволяя забыть), что она — хоть и рожденная вне брака, но принцесса крови, тогда как он — хоть и дальний ее родственник и первый барон Бретани, но всего лишь барон… А вот для Жиля де Рэ Орлеанская Дева стала любовью с первого взгляда. Отныне он целиком посвятил себя Жанне, отвечая на ее дружбу любовью, — безнадежной, но с каждым годом все более пылкой.
Безнадежность эта порождалась вовсе не разницей в положении: едва ли не у всякой королевы (что уж тут о принцессах говорить) бывали и вовсе не венценосные любовники… За примерами далеко ходить не надо — вспомните хоть любвеобильную матушку Жанны д’Арк, Изабеллу Баварскую. Причина была свойства физиологического: Орлеанская Дева являлась интерсексуалом или гермафродитом (как изящно сформулировала высочайшая гинекологическая комиссия в Шиноне, «…не способна к нормальным сношениям» ). И это делало ее недоступнее в большей мере, чем королевская кровь.
Правда, и в любви Жиля де Рэ разные историки видят прямо противоположные проявления натуры. Склонные следовать общепринятой точке зрения, как Робер Амбелен, делают такой, например, вывод: «В его глазах Жанна была пажом, одним из тех мальчиков, подростковую двуполость которых он обожал» . Однако гомосексуальность Жиля де Рэ ничем не доказана и вытекает скорее из подсознательного убеждения человека XX века, будто Синяя Борода, если уж и не специализировался на последовательном убиении жен, то лишь потому, что предпочитал им мальчиков… К счастью, другие умеют различить в образе, встающем из мемуаров современников и анализа деяний барона де Рэ, черты совершенно иные: способность испытывать всепоглощающую страсть и этой страстью жить.
При Жанне он играл не только роль телохранителя и ментора, но и входил в ее военный совет, который составляли также Жан Дюнуа, великий Бастард Орлеанский, сводный брат Жанны и Карла VII; Этьен де Виньоль по прозвищу Ла Ир; Жан Потон де Ксентрай; Жак де Шабанн ла Палис и его младший брат, Антуан де Шабанн-Даммартен (эти последние являлись, кстати, прямыми потомками Карла Великого, правда, по женской линии). И надо сказать, в совете этом Жиль де Рэ, младший по возрасту, являлся фактическим лидером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
С ролью своей она справилась блистательно, при первой же встрече во всеуслышание заявив дофину:
— Я говорю тебе от имени Господа, что ты истинный наследник короны Франции и сын короля, и Он послал меня к тебе, чтобы отвести тебя в Реймс, где ты получишь венчание и помазание, если хочешь.
Заметьте, речь идет вовсе не о предложении меча и грядущих воинских свершениях (они само собой разумеются), главная цель обозначена совершенно точно.
Англичанам оставалось одно — опорочить Жанну, сделав недействительным ее свидетельство, что и было осуществлено на Руанском процессе. Естественным ответным ходом явилось оправдание Жанны на контрпроцессе, проведенном в 1451 году: при жизни дамы дез Армуаз сделать это было невозможно, поскольку над спасенной Девой все-таки тяготел приговор инквизиции, да и оглашать подробности фальсификации казни было ни в коем случае нельзя. Поскольку близкий финал войны был уже очевиден, отказавшиеся от претензий на французский престол англичане согласились с оправданием Жанны. Следующим шагом явилось состоявшееся четыре с лишним века спустя причисление Орлеанской Девы к лику святых — французской монархии уже не существовало, но общественному сознанию требовалось, чтобы легитимность более чем сомнительного Карла VII была засвидетельствована высшим из авторитетов… И в этом смысле Жанна д’Арк воистину выиграла Столетнюю войну и спасла Францию.
Совсем недавно, в 1999 году, канадский режиссер Кристиан Дюгэй поставил фильм «Жанна д’Арк», где заглавную роль исполняла Лили Собески и снимались Жаклин Биссет, Мори Чайкин, Пауэрс Бут, Максимилиан Шелл, Питер О’Тул, Ширли Мак-Лейн, Роберт Лодок, Джонатан Хайд, Олимпия Дукакис, Нил Патрик Хэррис, Чэд Уиллетт, Питер Страусс и другие. Вслед за ним вышел еще один — под тем же названием, но поставленный знаменитым Люком Бессоном, где Орлеанскую Деву потрясающе сыграла Мила Йовович, а в других ролях блистали Джон Малкович, Фэй Дануэй, Дастин Хоффман, Тимоти Уэст, Паскаль Грегор, Винсент Кассель, Ричард Райдинг, Десмонд Харрингтон. И что же? — В обоих случаях по экранам мира в очередной раз прокатились несхожие, но тем не менее версии все того же мифа…
Так почему же он торжествует по сей день?
Очень просто: ведь природа мифа в том и состоит, что он черпает силы в себе самом, не нуждаясь в обосновании и не страшась никаких доказательств, никаких фактов, сколь бы ни были они весомы.
Слишком многим невыгодно его развенчание. Католической церкви — ибо она замешана в обоих процессах, обвинительном и оправдательном, а также в канонизации принцессы сомнительного происхождения. Демократам — ибо на место «дочери пахаря», плоти от плоти народной, встает в свете истины принцесса крови, зачатая во грехе. Наконец, среднему французу — за многие поколения он уже так сжился с легендой, что разрушение ее становится процессом весьма болезненным. К тому же едва ли не каждому французу на протяжении пяти с лишним веков приятно сознавать, что он — не «тварь дрожащая» перед сильными мира сего, а сила, творящая историю. Ведь есть неоспоримый прецедент — Орлеанская Дева, Дочь народа.
Зато использование мифа в целях сегодняшних — чрезвычайно удобно. Помните, например, малоприметную деталь о немцах, грабивших окрестности Домреми? Она делается совершенно понятной, если вспомнить, что впервые зафиксирована уже не у Мишле, а позже — в «Полном курсе истории Франции» Дезире Бланше и Жюля Пинара, написанном вскоре после поражения страны во Франко-прусской войне. И как активно использовался этот мотив участниками Сопротивления во время Второй мировой…
Еще многие поколения будут, как захватывающими детективами, зачитываться посвященными жизни Жанны д’Арк блистательными историческими книгами Робера Амбелена, Этьена Вейлль-Рейналя, Жана Гримо, Жерара Песма и тех, ныне неведомых, кто продолжит их изыскания. И тем не менее по страницам учебников по-прежнему будет торжественно шествовать непобедимый миф.
Но вернемся к нашему барону.
Служение Деве
Они встретились сразу по прибытии Жанны в Шинон. Когда дофин предложил Деве выбрать среди военачальников того, кто стал бы ее «телохранителем и ментором», Жанна без колебаний указала на Жиля де Рэ. И с этого момента неизменно была дружески расположена к маршалу, никогда, впрочем, не забывая (и не позволяя забыть), что она — хоть и рожденная вне брака, но принцесса крови, тогда как он — хоть и дальний ее родственник и первый барон Бретани, но всего лишь барон… А вот для Жиля де Рэ Орлеанская Дева стала любовью с первого взгляда. Отныне он целиком посвятил себя Жанне, отвечая на ее дружбу любовью, — безнадежной, но с каждым годом все более пылкой.
Безнадежность эта порождалась вовсе не разницей в положении: едва ли не у всякой королевы (что уж тут о принцессах говорить) бывали и вовсе не венценосные любовники… За примерами далеко ходить не надо — вспомните хоть любвеобильную матушку Жанны д’Арк, Изабеллу Баварскую. Причина была свойства физиологического: Орлеанская Дева являлась интерсексуалом или гермафродитом (как изящно сформулировала высочайшая гинекологическая комиссия в Шиноне, «…не способна к нормальным сношениям» ). И это делало ее недоступнее в большей мере, чем королевская кровь.
Правда, и в любви Жиля де Рэ разные историки видят прямо противоположные проявления натуры. Склонные следовать общепринятой точке зрения, как Робер Амбелен, делают такой, например, вывод: «В его глазах Жанна была пажом, одним из тех мальчиков, подростковую двуполость которых он обожал» . Однако гомосексуальность Жиля де Рэ ничем не доказана и вытекает скорее из подсознательного убеждения человека XX века, будто Синяя Борода, если уж и не специализировался на последовательном убиении жен, то лишь потому, что предпочитал им мальчиков… К счастью, другие умеют различить в образе, встающем из мемуаров современников и анализа деяний барона де Рэ, черты совершенно иные: способность испытывать всепоглощающую страсть и этой страстью жить.
При Жанне он играл не только роль телохранителя и ментора, но и входил в ее военный совет, который составляли также Жан Дюнуа, великий Бастард Орлеанский, сводный брат Жанны и Карла VII; Этьен де Виньоль по прозвищу Ла Ир; Жан Потон де Ксентрай; Жак де Шабанн ла Палис и его младший брат, Антуан де Шабанн-Даммартен (эти последние являлись, кстати, прямыми потомками Карла Великого, правда, по женской линии). И надо сказать, в совете этом Жиль де Рэ, младший по возрасту, являлся фактическим лидером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94