Распрощавшись с домоправительницей и вновь заняв свое место на полу, Алинда продолжила работу.
Конечно, с мадемуазель ле Бронк не соскучишься, однако даже в компании легкомысленной и по-своему очаровательной танцовщицы граф только и думал, что о Кэлвидоне. Было нечто возвышенно-трогательное в том, что человека гложут мысли о родном доме среди шумного парижского веселья.
Милорд совсем не был похож на юношу, который живет за границей, будучи изгнанным из дома родителями. Он был взрослым мужчиной, выбравшим изгнание по собственной воле и сбежавшим из своего поместья и от своих прямых обязанностей. Извиняло его лишь то, что он считал унизительным жить под одной крышей с матерью при данных обстоятельствах.
Но Алинда в душе осуждала графа за малодушие. Те, кто долгие годы преданно служил его семье, полагались на него, а он подвел их. Он прожигал жизнь в Париже вместо того, чтобы на родине занять положение, которое принадлежало ему по рождению.
«Вероятно, мне следовало бы высказать ему все это прошедшей ночью», - рассуждала Алинда. Но она подумала, что он не принял бы ее слова всерьез.
Граф вступил в разговор с ней под влиянием момента, когда ему захотелось иметь собеседника, и еще потому, что - как он сам выразился - она была для него абсолютно посторонней.
Тогда была ночь, и оба они, зачарованные красотой природы, воистину волшебной, беседовали, пребывая словно во сне. Они были просто мужчиной и женщиной, без всяких социальных различий. При свете дня такой разговор бы не состоялся.
«Помни, что ты лишь швея», - твердила себе Алинда, но сердце ее непроизвольно забилось сильнее, когда дверь в комнату приоткрылась.
Все ее мысли были о молодом графе, и в глубине души девушка надеялась, что он зашел повидаться с ней. Она услышала приближающиеся шаги, повернула голову и посмотрела вверх.
Это был Феликс Хэнсон.
Она невольно воскликнула:
- О, это вы!
- Да, это я во плоти, - витиевато выразился Феликс Хэнсон. - Если Магомет не идет к горе, то гора должна идти к Магомету, - переиначил он пословицу. - Почему вы не явились на свидание?
Алинда склонилась над своим шитьем.
- Вряд ли вам стоило на это рассчитывать.
- Я проторчал в библиотеке целый час, - недовольно сказал он. - Как вы могли быть такой неблагодарной?
- Неблагодарной? - удивленно переспросила Алинда и непроизвольно подняла на него взгляд. Он весьма фривольно придвинулся к ней, облокотившись о спинку антикварной кровати. Вполне недвусмысленное выражение его лица заставило девушку поспешно отвести глаза.
- Если б не я, - многозначительно произнес он, - вас бы отправили домой, не дав шанса доказать свое умение. Вы слишком хорошенькая для такой работы.
Тон его был приторно ласковым, и это окончательно смутило Алинду.
- Если это так, то благодарю вас. Но сейчас, с вашего разрешения, я продолжу работу. Мне многое предстоит сделать.
- Рад это слышать, так как сие означает, что вы задержитесь здесь надолго и мы успеем подружиться, дорогая моя Алинда, - расплылся в улыбке Хэнсон. - Ты не прочь поболтать со мной, крошка?
- Я мисс Сэлвин, к вашему сведению.
- Алинда гораздо приятнее на слух. Давай обойдемся без церемоний.
- Каких таких церемоний? - спросила Алинда.
- Знакомства, расшаркивания и прочих глупостей. Мне достаточно того, что губки твои так и манят…
- Вы не имеете права говорить со мной в таком тоне!
- А кто мне запретит? - поинтересовался Хэнсон.
- Не думаю, что ее милости понравится ваша манера обхождения с одной из ее наемных работниц.
- Она ничего не узнает, потому что мы оба, ты и я, будем вести себя по-умному. Не так ли, малышка?
Мы упустили вчера возможность, которая, может, и не представится в ближайшие несколько дней. Однако сегодня вечером, я думаю, мы могли бы повстречаться наедине. Как насчет часиков семи?
- Я не намерена встречаться с вами, мистер Хэнсон, когда бы то ни было. - Говоря это, Алинда смотрела наглецу прямо в лицо. Ее тон был категоричен, но он лишь улыбнулся.
- Строишь из себя недотрогу? Что ж, игра от этого становится только интереснее!
- Ни в какие игры я не играю. Если вы и впредь будете навязывать мне свое общество, мистер Хэнсон, я немедленно обращусь к ее милости и скажу, что вы мешаете мне делать мою работу!
Алинда думала, что такая угроза напугает его. Но Хэнсон, откинув назад голову, расхохотался, пробудив эхо в огромном помещении.
- Больно ты расхрабрилась, детка. Мы оба знаем, что ничего подобного ты не сделаешь.
- Я так именно и поступлю, если вы не оставите меня в покое! - воскликнула возмущенная Алинда.
- И тотчас очутишься за порогом! Он опять рассмеялся.
- Сначала подумай хорошенько, малышка. Как ты думаешь, кто из нас двоих нужнее миледи?
Тут он был прав. Алинда, сжав губы, вновь занялась вышиванием.
- Итак, после небольшой пикировки, - сказал Феликс Хэнсон, - вернемся к предмету нашего разговора. Теперь потолкуем, как разумные люди.
- Нам не о чем говорить.
- Может, ты и права. Поцелуй выразит мои чувства гораздо лучше любых слов.
Алинда, сидя на корточках, потянула на себя край расшитого занавеса, как бы отгораживаясь от наглого ухажера.
- Послушайте, мистер Хэнсон, - сказала она. - Я здесь потому, что нуждаюсь в деньгах. Моя мать хворает, и, только выполнив эту работу, я смогу обеспечить ее хорошей едой и лекарствами. Я не буду рисковать здоровьем матери, принимая ухаживания - ваши или любого другого мужчины. Пожалуйста, оставьте меня!
Мистер Хэнсон забавлялся от души.
- Великолепно! Акт второй. Действующие лица - непорочная девица и развратный негодяй, у которого в руках закладная на ее скромный домик. Дорогая моя, по тебе плачет сцена!
- То, что я сказала, - правда, мистер Хэнсон. Я не играю с вами. Я вполне серьезна.
- Я верю каждому твоему слову, но для меня важно лишь то, что ты прелестна, и я не намерен отступать.
Он навис над нею, и Алинда с опаской поглядела на него. Она не знала, как остановить его.
- Иди ко мне, сладость моя, - произнес Хэнсон голосом, казавшимся большинству женщин завораживающим. - Мы приближаемся к финалу второго акта.
Он протянул руки, чтобы поднять ее с пола. Девушка отпрянула и схватила свои ножницы с длинными острыми концами.
Правая рука Феликса Хэнсона уже тянулась обнять ее, когда она в отчаянии воткнула в его кисть ножницы.
Он вскрикнул от боли, отшатнулся и прижал руку ко рту.
- Ах ты, подлая сучка! Еще кусаешься! Хэнсон гневно взглянул на Алинду, а затем, заметив страх в ее глазах, окинул взором маленькую, беспомощно сжавшуюся на полу у его ног девушку и решил проявить великодушие:
- Ты нарвешься на неприятности, если впредь будешь вести себя подобным образом. Предположим, я скажу миледи, что ты опасна и тебе не место в этом доме.
- Тогда вам придется объяснить, почему вы оказались в такой близости от меня, что я смогла вас ранить, - отпарировала Алинда.
- У тебя на все есть ответ, но учти, что легко я не сдамся. Я, кажется, говорил тебе, что меня привлекают женщины, обладающие силой духа. - Он сделал паузу. - Забавно будет сломить твое сопротивление, Алинда, и заставить тебя влюбиться без памяти.
- Я никогда вас не полюблю! Никогда! - резко возразила Алинда. - А то, что вы мне предлагаете, вовсе не любовь.
- Как ты можешь знать, что это такое, если ни разу не пробовала? Спорю на что угодно, хоть на мою репутацию, что ты никогда не занималась любовью с мужчиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Конечно, с мадемуазель ле Бронк не соскучишься, однако даже в компании легкомысленной и по-своему очаровательной танцовщицы граф только и думал, что о Кэлвидоне. Было нечто возвышенно-трогательное в том, что человека гложут мысли о родном доме среди шумного парижского веселья.
Милорд совсем не был похож на юношу, который живет за границей, будучи изгнанным из дома родителями. Он был взрослым мужчиной, выбравшим изгнание по собственной воле и сбежавшим из своего поместья и от своих прямых обязанностей. Извиняло его лишь то, что он считал унизительным жить под одной крышей с матерью при данных обстоятельствах.
Но Алинда в душе осуждала графа за малодушие. Те, кто долгие годы преданно служил его семье, полагались на него, а он подвел их. Он прожигал жизнь в Париже вместо того, чтобы на родине занять положение, которое принадлежало ему по рождению.
«Вероятно, мне следовало бы высказать ему все это прошедшей ночью», - рассуждала Алинда. Но она подумала, что он не принял бы ее слова всерьез.
Граф вступил в разговор с ней под влиянием момента, когда ему захотелось иметь собеседника, и еще потому, что - как он сам выразился - она была для него абсолютно посторонней.
Тогда была ночь, и оба они, зачарованные красотой природы, воистину волшебной, беседовали, пребывая словно во сне. Они были просто мужчиной и женщиной, без всяких социальных различий. При свете дня такой разговор бы не состоялся.
«Помни, что ты лишь швея», - твердила себе Алинда, но сердце ее непроизвольно забилось сильнее, когда дверь в комнату приоткрылась.
Все ее мысли были о молодом графе, и в глубине души девушка надеялась, что он зашел повидаться с ней. Она услышала приближающиеся шаги, повернула голову и посмотрела вверх.
Это был Феликс Хэнсон.
Она невольно воскликнула:
- О, это вы!
- Да, это я во плоти, - витиевато выразился Феликс Хэнсон. - Если Магомет не идет к горе, то гора должна идти к Магомету, - переиначил он пословицу. - Почему вы не явились на свидание?
Алинда склонилась над своим шитьем.
- Вряд ли вам стоило на это рассчитывать.
- Я проторчал в библиотеке целый час, - недовольно сказал он. - Как вы могли быть такой неблагодарной?
- Неблагодарной? - удивленно переспросила Алинда и непроизвольно подняла на него взгляд. Он весьма фривольно придвинулся к ней, облокотившись о спинку антикварной кровати. Вполне недвусмысленное выражение его лица заставило девушку поспешно отвести глаза.
- Если б не я, - многозначительно произнес он, - вас бы отправили домой, не дав шанса доказать свое умение. Вы слишком хорошенькая для такой работы.
Тон его был приторно ласковым, и это окончательно смутило Алинду.
- Если это так, то благодарю вас. Но сейчас, с вашего разрешения, я продолжу работу. Мне многое предстоит сделать.
- Рад это слышать, так как сие означает, что вы задержитесь здесь надолго и мы успеем подружиться, дорогая моя Алинда, - расплылся в улыбке Хэнсон. - Ты не прочь поболтать со мной, крошка?
- Я мисс Сэлвин, к вашему сведению.
- Алинда гораздо приятнее на слух. Давай обойдемся без церемоний.
- Каких таких церемоний? - спросила Алинда.
- Знакомства, расшаркивания и прочих глупостей. Мне достаточно того, что губки твои так и манят…
- Вы не имеете права говорить со мной в таком тоне!
- А кто мне запретит? - поинтересовался Хэнсон.
- Не думаю, что ее милости понравится ваша манера обхождения с одной из ее наемных работниц.
- Она ничего не узнает, потому что мы оба, ты и я, будем вести себя по-умному. Не так ли, малышка?
Мы упустили вчера возможность, которая, может, и не представится в ближайшие несколько дней. Однако сегодня вечером, я думаю, мы могли бы повстречаться наедине. Как насчет часиков семи?
- Я не намерена встречаться с вами, мистер Хэнсон, когда бы то ни было. - Говоря это, Алинда смотрела наглецу прямо в лицо. Ее тон был категоричен, но он лишь улыбнулся.
- Строишь из себя недотрогу? Что ж, игра от этого становится только интереснее!
- Ни в какие игры я не играю. Если вы и впредь будете навязывать мне свое общество, мистер Хэнсон, я немедленно обращусь к ее милости и скажу, что вы мешаете мне делать мою работу!
Алинда думала, что такая угроза напугает его. Но Хэнсон, откинув назад голову, расхохотался, пробудив эхо в огромном помещении.
- Больно ты расхрабрилась, детка. Мы оба знаем, что ничего подобного ты не сделаешь.
- Я так именно и поступлю, если вы не оставите меня в покое! - воскликнула возмущенная Алинда.
- И тотчас очутишься за порогом! Он опять рассмеялся.
- Сначала подумай хорошенько, малышка. Как ты думаешь, кто из нас двоих нужнее миледи?
Тут он был прав. Алинда, сжав губы, вновь занялась вышиванием.
- Итак, после небольшой пикировки, - сказал Феликс Хэнсон, - вернемся к предмету нашего разговора. Теперь потолкуем, как разумные люди.
- Нам не о чем говорить.
- Может, ты и права. Поцелуй выразит мои чувства гораздо лучше любых слов.
Алинда, сидя на корточках, потянула на себя край расшитого занавеса, как бы отгораживаясь от наглого ухажера.
- Послушайте, мистер Хэнсон, - сказала она. - Я здесь потому, что нуждаюсь в деньгах. Моя мать хворает, и, только выполнив эту работу, я смогу обеспечить ее хорошей едой и лекарствами. Я не буду рисковать здоровьем матери, принимая ухаживания - ваши или любого другого мужчины. Пожалуйста, оставьте меня!
Мистер Хэнсон забавлялся от души.
- Великолепно! Акт второй. Действующие лица - непорочная девица и развратный негодяй, у которого в руках закладная на ее скромный домик. Дорогая моя, по тебе плачет сцена!
- То, что я сказала, - правда, мистер Хэнсон. Я не играю с вами. Я вполне серьезна.
- Я верю каждому твоему слову, но для меня важно лишь то, что ты прелестна, и я не намерен отступать.
Он навис над нею, и Алинда с опаской поглядела на него. Она не знала, как остановить его.
- Иди ко мне, сладость моя, - произнес Хэнсон голосом, казавшимся большинству женщин завораживающим. - Мы приближаемся к финалу второго акта.
Он протянул руки, чтобы поднять ее с пола. Девушка отпрянула и схватила свои ножницы с длинными острыми концами.
Правая рука Феликса Хэнсона уже тянулась обнять ее, когда она в отчаянии воткнула в его кисть ножницы.
Он вскрикнул от боли, отшатнулся и прижал руку ко рту.
- Ах ты, подлая сучка! Еще кусаешься! Хэнсон гневно взглянул на Алинду, а затем, заметив страх в ее глазах, окинул взором маленькую, беспомощно сжавшуюся на полу у его ног девушку и решил проявить великодушие:
- Ты нарвешься на неприятности, если впредь будешь вести себя подобным образом. Предположим, я скажу миледи, что ты опасна и тебе не место в этом доме.
- Тогда вам придется объяснить, почему вы оказались в такой близости от меня, что я смогла вас ранить, - отпарировала Алинда.
- У тебя на все есть ответ, но учти, что легко я не сдамся. Я, кажется, говорил тебе, что меня привлекают женщины, обладающие силой духа. - Он сделал паузу. - Забавно будет сломить твое сопротивление, Алинда, и заставить тебя влюбиться без памяти.
- Я никогда вас не полюблю! Никогда! - резко возразила Алинда. - А то, что вы мне предлагаете, вовсе не любовь.
- Как ты можешь знать, что это такое, если ни разу не пробовала? Спорю на что угодно, хоть на мою репутацию, что ты никогда не занималась любовью с мужчиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34