Пока он стоял там, глазея на величественные бронзовые двери, его внезапно охватило сокрушительное желание, которое, по сути, бродило в его мозгу все это утро. Теперь оно овладело им с такой силой, что он даже не решился разобраться в нем.
По мраморным плитам он миновал бронзовые ворота и передал свою карточку слуге, подошедшему к двери, заявив, что ему настоятельно необходима аудиенция у принца.
Его провели широким коридором в приемную и оставили там ждать. В приемной находилось еще несколько посетителей тоже, очевидно, ожидавших аудиенции.
Через несколько минут слуга появился снова и пригласил одного из дожидавшихся следовать за ним. Прошло еще минут десять, и Стеттон услышал от дверей собственное имя.
- Месье Стеттон, теперь принц желает видеть вас.
Стеттон на некотором расстоянии следовал за слугой по коридору, затем вверх на один пролет лестницы и далее в большую, затянутую гобеленами парадную комнату, дух официоза и церемонности которой подчеркивали даже ковры, устилавшие полированные полы.
За столом в огромном кресле из черного дерева сидел принц Маризи; чуть поодаль, за столом поменьше, сидел что-то писавший молодой человек. Когда Стеттон вошел, слуга от дверей громко провозгласил его имя.
Стеттон пересек комнату и остановился в нескольких шагах от принца.
Принц не снизошел до приветствия, хотя не так давно они три или четыре раза обедали за одним столом.
Вместо этого он поднял глаза и резко спросил:
- Вы хотели видеть меня?
- Да, ваше высочество.
- И что?
Стеттон поколебался, потом вполголоса сказал:
- Ваше высочество, наверное, предпочли бы… То, что я хочу сказать, предназначено только для ваших ушей.
- Вы в этом уверены, месье?
- Совершенно уверен.
Принц повернулся к молодому человеку за столиком и распорядился:
- Де Майд, оставьте нас. Вернетесь, когда месье Стеттон выйдет.
Де Майд без единого слова поднялся и удалился.
- Пожалуйста, будьте кратки, месье Стеттон, - сказал принц. - Другие ждут.
- Я постараюсь, ваше высочество. - Стеттон воззвал к своей храбрости. - То, что я скажу, будет для вас, ваше высочество, и удивительным, и неприятным, но вы должны поверить, что мой единственный мотив - услужить вам. Это касается мадемуазель Солини… принцессы, я хотел сказать.
- Принцессы? - Принц остро посмотрел на Стеттона и нахмурился.
- Да, ваше высочество. Есть некоторые весьма неприятные, но, к несчастью, имевшие место вещи, о которых вы должны знать и о которых, я уверен, вы не знаете. Вашему высочеству оскорбительно будет услышать о них, но потом вы будете мне благодарны.
Принц нахмурился еще больше:
- Вы хотите сказать, что у вас есть какие-то обвинения в адрес принцессы?
И опять Стеттону понадобилась вся его храбрость. Он твердо ответил:
- Да, ваше высочество.
- Какого рода?
- На это я смогу ответить, только подробно все рассказав.
- Они серьезны?
- Да.
Принц нажал кнопку звонка на столе. Когда появился слуга, он приказал:
- Передайте принцессе, что мы просим ее присутствовать.
Слуга исчез.
- Но, ваше высочество… - начал было протестовать Стеттон.
Принц прервал его:
- Именно так. Я сам управляю своими делами, месье.
Ожидание длилось пять минут. Стеттон лихорадочно думал о том, что должно произойти. Принц просматривал бумаги, лежавшие на его столе.
Дверь тихо отворилась, и вошла Алина. Наверное, она успела спросить у слуги о том, кто находится у принца, потому что, увидев Стеттона, не проявила не только удивления, но и вообще никаких эмоций. Она пересекла комнату и остановилась возле принца, который заговорил первым:
- Мадам, я послал за вами, чтобы вы услышали то, что хочет сказать месье Стеттон. Он хочет поговорить о вас. Теперь, месье, приступайте и будьте лаконичны.
Месье Стеттон вдруг возымел огромное желание провалиться сквозь пол. Он осознал, что Науманн был прав - в высочайшей степени прав. Ему нечего было сказать; он ничего не осмелится сказать.
По глазам принца он очень отчетливо видел, что произойдет с человеком, который попытается опозорить женщину, носящую столь славное имя, без - как выразился Науманн - несомненных и немедленных доказательств.
Он несколько раз открывал рот, чтобы начать говорить, и не мог подобрать слова. Им владело только одно, довольно позорное, желание - бросить все и сбежать.
Принц сказал с легким нетерпением:
- Ну, месье?
И тут, поскольку Стеттон продолжал молчать, раздался голос принцессы:
- Ваше высочество, я могу понять затруднение и нежелание месье Стеттона говорить при мне. Я очень хорошо знаю, что он желал бы сказать, и вполне естественно, что он колеблется, стоит ли это говорить в моем присутствии. Мне очень жаль, что он вообще посчитал необходимым говорить, но ваше высочество уже знает, что я далеко не совершенство.
Судя по легкой улыбке, которая мелькнула на лице принца, похоже было, что он совсем не уверен в чем-либо подобном. Принцесса повернулась к Стеттону:
- Месье, если бы вы позволили мне объясниться за вас, я буду рада это сделать.
Стеттон кивнул, и на лице его отразилась признательность.
- Вы, ваше высочество, будете неприятно удивлены тем, что я сейчас скажу, - начала принцесса, почти слово в слово повторив то, что несколькими минутами ранее сказал Стеттон, - но я надеюсь на ваше прощение, хотя сама я в прощении не нуждаюсь. Я буду кратка.
Ваше высочество, вспомните день, когда вы оставили меня, - как я думала, навсегда, - ужасно несчастной и в слезах. На следующий день месье Стеттон просил меня стать его женой, и я приняла его предложение.
Действительно, - принцесса пристально посмотрела на Стеттона, не замечая, что на лице принца появилось выражение удивления, - у меня до сих пор хранится полученное от него письмо, которым, ручаюсь месье Стеттону, я буду очень дорожить.
Три дня спустя вы, ваше высочество, зашли ко мне в ложу в опере и дали мне повод поверить… то есть сказали мне, что заедете ко мне на следующий день. В тот же вечер я отказала месье Стеттону. Не отрицаю, я заслуживаю упрека; это был несколько вероломный поступок, и месье Стеттон имел все основания почувствовать обиду на меня.
Принцесса остановилась, посмотрела сначала на принца, потом на Стеттона, ее прекрасное лицо было скромным и трогательно умоляющим. Принц казался очень удивленным. Глядя на молодого человека, он сурово спросил:
- Что же это, месье Стеттон? Вы называете серьезным обвинение женщины в том, что она изменила свое решение?
Что касается Стеттона, то он потерял дар речи. Гнев на свою беспомощность, удивление дьявольской хитростью и поразительной изворотливостью Алины и совершенно неуместная благодарность за то, что его затруднительное положение разрешилось, - все эти сложные чувства повергли его в замешательство. Он молчал.
Тем временем принц требовательно смотрел на него, ожидая, когда тот заговорит. Стеттон хотел наброситься на женщину, которая стала принцессой Маризи, с ожесточенными обвинениями, но не посмел и не смог. И кончил тем, что вообще ничего не сказал.
Не говоря ни слова, он отвесил глубокий поклон принцу и принцессе, повернулся и пошел к двери.
Уже дойдя до двери, Стеттон услышал голос позади себя:
- Пусть он идет, Мишель.
Еще минута, и он оказался на улице.
Ну что ж, все кончено. Так он думал. Для него навсегда потеряна не только Алина, но и какая бы то ни было надежда на мщение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67