Несчастный захрипел, согнулся пополам, уткнув лицо в колени, и тяжело осел, сплюнув густой кровью.
– Неужели этот идиот загнулся? – растерянно проговорил англичанин.
– У меня дурная привычка бить смертным боем!
Носильщики от страха сбились в кучу, а Перро, спокойно опершись на свое длинное ружье, проговорил, как бы ни к кому не обращаясь:
– Да, с тобой, господин милорд, надо говорить держа руку на рукоятке ножа. Ничего не скажешь, клоуну – конец.
– Черт возьми, тем хуже для него! – снова расхрабрился вельможа. И подумал: «Он чуть не выдал меня, а канадец сразу бы догадался, о чем речь… »
Ровная площадка, на которой расположился лагерь, была на краю глубокой, не меньше пятисот метров, пропасти. Сэр Джордж, измерив быстрым взглядом эту головокружительную глубину, совершенно спокойно, неторопливо обхватил лежащего без сознания лакея, легко, как ребенка, поднес к обрыву и хладнокровно швырнул вниз.
Затем подошел к позеленевшему, лязгающему от страха зубами повару.
– Ну, теперь, Ли, пойдете запрягать лошадей? – интересуется сэр Джордж без малейшего волнения в голосе.
Житель Небесной империи бросается к сбруе, хватает седла, уздечки, вожжи, наугад пытается надеть на мулов сбрую лошадей и наоборот, все путает и вместо того, чтобы ускорить отправку, надолго задерживает ее.
Его Высочество, видя эту бестолковую услужливость, вынужден сам вмешаться, мысленно решив, что настоящий англичанин не унижает себя, занимаясь лошадьми, а запах навоза даже идет джентльмену.
Ли, тараща раскосые глаза, повторяет все движения хозяина, совсем потеряв от страха голову, с трудом разбирает, какое кольцо крепится к какому ремню и какая подпруга подходит к шарабану, повозкам, вьючным животным; он обещает за два дня научиться этому искусству и, получив от хозяина фунт стерлингов на гашишnote 55 – таковы чаевые у китайцев, – радостно залезает на место Тома.
Перро, как и раньше, идет впереди сильно поредевшего теперь каравана. Носильщики, насытившись сухим мясом, закупленным канадцем, передвигаются, низко согнувшись к земле: их теперь меньше и ноша тяжелее.
В связи с этим сэр Джордж решает сделать перегруппировку и привязать третью лошадь к экипажу вместо того, чтобы поручить вести ее кому-нибудь из носильщиков.
– Ну, вперед!
Перро в лихо сдвинутой набекрень шляпе, с трубкой в зубах и ружьем под мышкой легко вышагивает по поднимающейся круто вверх дороге, петляющей среди оврагов и скалистых, отвесных гор. Временами лента дороги по краю бездны становится такой узкой, что экипаж не может проехать. Тогда ее приходится расширять, навалив толстые бревна и поверх доски – получается что-то вроде помоста. При соблюдении строгой осторожности и спокойных конях настил позволяет легко разъехаться двум встречным повозкам, – даже при отсутствии ограждающих перил.
Но вот лошадь, привязанная сзади к экипажу, начинает против обыкновения нервничать, пугаться. Она натягивает вожжи, продвигается с трудом, топчется на месте, разворачивается поперек, пытается встать на дыбы – словом, ведет себя не так, как всегда.
А прохвост Ли, напуганный, не знающий – в отличие от наездников и конюхов, – как успокоить неповинующихся животных, начинает нервно покрикивать, приводя в движение и кнут, и вожжи, и руки, и ноги, и даже собственные волосы, завязанные конским хвостом на макушке.
Мул рысцой въезжает на помост, но идущая впереди гнедая пугается грохочущих досок настила и начинает пятиться назад.
Она встает поперек, оказываясь всего в полуметре от края помоста.
– Стоп! – кричит сэр Джордж.
Пытаясь остановить мула, китаец натягивает то правую, то левую вожжу и буквально рвет мулу губы, отчего тот, в свою очередь, начинает отступать. Лошадь, потеряв противовес, оказывается сразу отброшенной назад.
Ее задние ноги соскальзывают с помоста, она из последних сил пытается удержаться передними. Почуяв под собой пропасть, животное громко, испуганно ржет, выгибается, повисает всей тяжестью на вожжах, рвет их и падает вниз.
Ли, совсем перепуганный, продолжает тянуть за вожжи, мул продолжает пятиться назад. Еще два шага, и повозка, мул, незадачливый кучер рухнут с полукилометровой высоты…
– Вперед! – кричит сэр Джордж, видя, что принадлежащее ему снаряжение может вот-вот погибнуть. Вперед! Дурак! Негодяй!
Китаец, ничего не видя и не слыша, воет как зарезанный.
Он тоже рухнул бы в бездну, если бы железная рука не схватила мула под уздцы и не удержала бы повозку, начавшую уже скользить вниз.
– Отпусти, отпусти вожжи, – злобно кричит кто-то обезумевшему от страха повару. – Олух! Растяпа!
Перро! Это Перро, растолкав злорадно посмеивающихся носильщиков, успел подскочить и предотвратить неминуемую катастрофу. Едва вожжи ослабли, мул пошел вперед.
Главное, – продолжает метис, – подчиняйся животному, оно умнее тебя.
С этими словами охотник, полный достоинства, возвращается на свое место во главе каравана.
Три часа спустя – привал и обед близ Топорного озера. Затем, в час дня, двинулись дальше и без приключений проследовали вдоль Ножевой реки, которая вытекает из этого озера. В шесть часов уставшие люди и животные останавливаются на привал точно на уровне пятьдесят первой параллели, проехав за день не более тридцати двух миль.
Оставшись без кучера и без слуги, сэр Джордж улегся спать под открытым небом, даже не поблагодарив проводника за спасение повозки и повара.
Ли, как истый человек Востока, ведет себя независимо. Он ни словом, ни взглядом не удостоил своего спасителя, считая того, видно, дикарем, а Перро то же самое думал о спасенном.
Канадец к тому же задавался вопросом, зачем было бросаться к мулу, и пояснял: «Мой покойный дедушка говорил, что во французской крови всегда есть что-то непредсказуемое».
Восьмого июня, когда солнце осветило снежные вершины, лошади сэра Джорджа радостно заржали. Им ответила ржанием другая лошадь, еще не показавшаяся из-за поворота.
– Том! Это Том! – воскликнул наш джентльмен, обрадованный, что слуга, отсутствие которого уже создавало неудобства, наконец вернулся.
Перестук копыт все ближе, и сэр Джордж различает в легких сумерках под растущими вдоль дороги соснами свою золотистую чистокровку и всадника.
Животное тянется мордой к ноздрям сородичей, которые вдруг фыркают и пятятся назад.
– Что там еще такое?! – кричит Его Высочество, обеспокоенный, как бы снова не началась паника. – Том, давайте сюда, что вы там замешкались?
Том в широкополой серой ковбойской шляпе, надвинутой на уши, с карабином через плечо, подбадривая кобылу шпорами, сидит в седле как каменное изваяние, не произнося ни слова. А лошадь, проголодавшаяся за время этого долгого перехода, нагнув голову, тянется к сочной траве.
Том тоже наклоняется и застывает в позе, противоестественной с точки зрения законов равновесия. Какая странная посадка для такого, как он, наездника… Словно манекен, набитый паклей и привязанный в седлу.
– Да что же это такое? – не выдерживает сэр Джордж. Откинув теплое одеяло, встав с мягкого травяного ложа, он делает несколько шагов и мобилизует все свое хладнокровие, чтобы не закричать.
Слуга при помощи хитрой системы веревок привязан так, чтобы тело держалось на лошади, а ей была бы предоставлена полная свобода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43