– Вы признаете, что нарушили параграф?..
– Да, – прервал я.
Он открыл рот, потом снова закрыл его.
– Э-э, ну так, – прокашлялся следователь. – Вы получите повестку.
– Да, знаю.
– Как мне представляется, не первую. – Просто констатация факта, никакой издевки.
– Не первую, – безучастно согласился я. Наступило молчание. Потом я спросил: – Как действует это приспособление? Пакетик с азотной кислотой на резинке?
– Это вас не касается.
Я пожал плечами.
– Я же могу спросить любого школьника, который изучает химию.
Следователь заколебался. Он относился к людям, которые не любят откровенничать. Он бы никогда, в отличие от высокого следователя, не признал, что в решениях его правительства или его комиссии могут быть какие-нибудь ошибки или даже недоработки. Но, поискав в памяти соответствующий параграф и перебрав все правила, регулирующие его работу, он понял, что имеет право ответить на мой вопрос.
– Пакетик на резинке содержал стекловату, смоченную в слабом растворе азотной кислоты. Участок провода на кабеле, идущем к главному рубильнику, был оголен и обмотан стекловатой. Азотная кислота такой концентрации, видимо, часа полтора разъедала провод. – Он замолчал и задумался.
– А резинка? – подтолкнул я его.
– Ну... Поскольку азотная кислота так же, как и вода, проводит электричество, то пока стекловата касалась провода, электропровод был разъеден. Поэтому, для того, чтобы разомкнуть электрический контур, необходимо было стекловату убрать. Это было достигнуто с помощью резинки. Когда азотная кислота разъела провод насквозь, концы его разъединились, и уже ничто не мешало резинке сократиться и оттащить стекловату. Я понятно объясняю?
– Понятно, – подтвердил я.
По-моему, он испытывал небольшое физическое и моральное потрясение от того, что так много сказал подозреваемому в нарушении правил аэронавигации. Он с неожиданной энергией двинулся к двери.
– Ладно, – на ходу бросил он мне. – Теперь я должен поговорить с мистером Харли.
– Вы уже поговорили с майором Тайдерменом? – спросил я.
После некоторой заминки он произнес:
– Это вас не касается.
– Вероятно, вы уже видели его?
Молчание.
– Вам удалось его найти?
Молчание.
– Хотя, может быть, майора нет дома?
Снова молчание. Потом он обернулся и произнес, подчеркивая каждое слово:
– Это не ваше дело. Вы не имеете права задавать мне такие вопросы. Я больше не буду вам отвечать. Я приехал сюда, чтобы задавать вопросы вам, а не отвечать на ваши. – Он с легким щелчком закрыл рот и опять строго посмотрел на меня. – А ведь меня предупреждали, – пробормотал он.
– Надеюсь, вы найдете майора раньше, чем он поставит очередное устройство в самое неподходящее место, – вежливо заметил я.
Он фыркнул и, не оглядываясь, вышел из комнаты для команды, направляясь в кабинет Харли. Харли знал, зачем приехал представитель следственной комиссии, он еще с пятницы злился на меня.
– Мистер Шор признает, что нарушил правила, – заявил ему представитель следственной комиссии.
– Он не мог не признаться, – сердито проворчал Харли, – если учесть, что все базы военно-воздушных сил страны говорили ему о низкой облачности над Кембриджем.
– В таких обстоятельствах, – продолжал коротышка, – ему следовало немедленно вернуться в Манчестер, где высота облачности еще была в допустимых правилами пределах, и ждать там улучшения погоды, А он вместо этого летал над всей восточной Англией с недопустимо низким запасом горючего. Ему следовало искать свободный от облачности аэропорт. Правильно было бы сразу вернуться.
– И черт с ним, с этим Колином Россом, – произнес я светским тоном.
Они синхронно поджали губы. Больше сказать было нечего. Если вы проскочили на красный свет и превысили скорость ради того, чтобы спасти жизнь человеку, вовремя доставив его в больницу, вас все равно накажут за нарушение правил движения. Либо гуманность, либо закон – извечное противоречие. Каждому приходится делать свой выбор и ждать последствий.
– Я не несу никакой ответственности за то, что вы сделали, – мрачно заявил Харли. – Я категорически утверждаю и повторю это в суде, если понадобится, что вы действовали, нарушая инструкции "Дерридаун", и что "Дерридаун" абсолютно не связан и не имеет никакого отношения к вашим действиям.
Я хотел было спросить, не принести ли ему тазик для ритуального умывания рук, но, подумав, решил промолчать.
– И безусловно, – продолжал он, – если вам присудят штраф, вы будете платить сами.
"Всегда мне не везет, – подумал я. – Работаю в фирмах, которые сами на грани банкротства и не могут быть щедрыми".
– Все? – спросил я у них. – У нас есть заказ, если вы помните... – добавил я, повернувшись к Харли.
Они оба недовольно смотрели мне вслед, а я собрал нужные документы и полетел на "Ацтеке", чтобы забрать бизнесменов в Элстри и отвезти в Гаагу.
* * *
В ту пятницу, едва Колин и я заперли самолет Нэнси, чтобы никто его не трогал, как увидели мчавшиеся на нас передовые когорты местной прессы, которая обогнала даже следственную комиссию. В ту ночь не спал ни один репортер, ни один редактор, готовились срочные ночные и утренние выпуски о чудесном спасении Колика Росса.
Сохранить в секрете переговоры самолета с землей так же невозможно, как переплыть Атлантический океан на спасательном круге. Десятки радиолюбителей, живущих на земле, но устремленных в небо, слушали мои переговоры с диспетчером радара Бирмингема и оборвали в Кембридже телефоны, чтобы узнать, спасся ли Колин Росс. Они бесстрашно сообщили газетам о возможности его гибели. О его прибытии целым и невредимым в телевизионных новостях сообщили через сорок минут после нашего приземления. Великая четвертая власть Британии описала каждый вдох и выдох пассажиров. Нэнси и Энни Вилларс даже охрипли, отвечая на вопросы, и спаслись от журналистов только в женском туалете. Колин привык иметь дело с репортерами, но даже он к тому времени, когда вырвался от них, стал бело-синим от усталости.
– Пойдем, – сказал он мне, – заберем Нэнси и поедем домой.
– Мне надо позвонить Харли...
Харли уже знал и взорвался, как петарда. Кто-то – как потом выяснилось, служащий "Полиплейн", – позвонил и рассказал ему, что его высококвалифицированный пилот нарушил все правила в поисках Колина Росса и посадил "Дерридаун" в лужу. Известие о том, что его лучший клиент жив и завтра оплатит все расходы, не произвело на Харли никакого впечатления. "Полиплейн" заставил его подергаться, и все по моей вине.
Я остался в Кембридже, пообещав Харли заплатить за ангар для самолета, и вместе с Нэнси и Колином отправился домой.
Домой?
Опасное, тревожащее память слово. И самое скверное, что я и на самом деле чувствовал себя там дома. Всего в третий раз я приходил в этот дом, такой родной, уютный, где так легко... Не стоило мне чувствовать, где так легко... Не стоило мне чувствовать, что я принадлежу этому дому, потому что я ему не принадлежал.
* * *
Субботнее утро я провел, разговаривая с кембриджской полицией лично и со следственной комиссией в Лондоне по телефону. В обеих организациях невнятно бормотали, что, возможно, им придется попросить майора Руперта Тайдермена помочь в расследовании. В субботний полдень я без приключений отвез Колина в Хейдок. Субботнюю ночь я опять с удовольствием провел в Кембридже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50