— Как дела? — зевая, спросил Зак.
— На Западном фронте без перемен.
— Можете проходить.
Я улыбнулся ему и пошел дальше по поезду, который уже казался мне знакомым: теперь я понимал, как он устроен, и начал задумываться о таких вещах, как электричество, водоснабжение и канализация. Маленький современный город на колесах, подумал я. Со всей инфраструктурой, какая только нужна.
В спальных вагонах владельцев открытых отсеков почти не было, а купе были все закрыты: их обитатели привыкли к уединению. Есть ли в купе кто-нибудь или они пусты, сказать было невозможно, и действительно, дойдя до специального вагона-ресторана, я обнаружил, что изрядное число пассажиров сидит там за пустыми столиками, просто болтая между собой. Я прошел дальше, в салон-вагон, где было еще три спальных купе, а за ними — бар со столиками, стульями и барменом. Там тоже сидели несколько человек, занятых разговором, а кое-кто расположился в длинной гостиной в хвостовом конце вагона.
Из гостиной короткая лестница вела на второй этаж, откуда можно было любоваться пейзажами, и я ненадолго заглянул туда. Места были почти все заняты — пассажиры наслаждались зрелищем освещенных ярким солнцем лесов под синим небосводом и грелись в горячих лучах, лившихся сквозь стеклянную крышу.
Мистер Янг сидел там и дремал. Джулиуса Аполлона не было, и нигде больше я его тоже не видел. Не попадалась мне и Нелл. Я не знал, где она в конце концов устроилась сама после того, как много раз переводила пассажиров с места на место, но, где бы она ни была, дверь ее купе была закрыта.
Позади салон-вагона был только собственный вагон Лорриморов, в который мне вряд ли было дозволено входить, поэтому я пошел обратно, намереваясь засесть в своем купе и любоваться зрелищем, которое устраивала для нас природа.
В ресторане меня остановила Занте Лорримор, которая с угрюмым видом сидела за столиком в одиночестве.
— Принесите мне кока-колы, — сказала она.
— Да, сейчас, — отозвался я и направился к холодильнику на кухне, возблагодарив небо за то, что случайно заметил, где тут держат прохладительные напитки. Я поставил банку и стакан на маленький поднос (в ушах у меня звучал голос Эмиля: «Никогда не несите то, что вы подаете. Несите поднос») и вернулся к Занте.
— Боюсь, что это за наличные, — сказал я, ставя стакан на столик и готовясь открыть банку.
— Что это значит?
— За все, что вы берете в баре, нужно платить. Это не входит в стоимость билета.
— Какая нелепость. А у меня нет денег.
— Вы, конечно, сможете заплатить потом.
— По-моему, это глупо.
Я открыл банку и налил ей кока-колы. Миссис Янг, сидевшая одна за соседним столиком, обернулась и ласково сказала Занте, что она, миссис Янг, заплатит за ее кока-колу, и не хочет ли Занте пересесть к ней?
Очевидно, первым побуждением Занте было отказаться, но, как бы она ни дулась, ей тоже было одиноко, а в миссис Янг чувствовалось что-то от доброй бабушки, и можно было не сомневаться, что она готова выслушать все, что угодно, не сказав дурного слова. Занте пересела к ней вместе со своей кока-колой и тут же выложила все, что было у нее на душе.
— Этот мой братец, — сказала она, — большая скотина.
— Может быть, у него свои проблемы, — спокойно ответила миссис Янг, шаря в своей вместительной, битком набитой сумочке в поисках денег.
— Если бы он был сыном кого-нибудь еще, он уже сидел бы в тюрьме.
Эти слова вырвались у нее словно под непреодолимым напором долго сдерживаемых чувств. Даже сама Занте смутилась, поняв, что проговорилась, и предприняла слабую попытку исправить свою оплошность:
— Я, конечно, не хотела сказать — буквально.
Но она хотела сказать именно это. Миссис Янг, на мгновение прервавшая было свои поиски, наконец выудила кошелек и дала мне доллар.
— Если там полагается сдача, оставьте ее себе, — сказала она.
— Благодарю вас, мэм.
Мне оставалось только удалиться, и я направился на кухню, держа на подносе доллар, прижатый большим пальцем, словно какой-то трофей. Дойдя до кухни, я обернулся и увидел, как Занте начала говорить, сначала медленно, стараясь сдерживаться, а потом все быстрее и быстрее, и вскоре ее душевные излияния хлынули бурным потоком. Я мог видеть лицо Занте и затылок миссис Янг. Мне казалось, что Занте лет шестнадцать, может быть, и меньше, но, во всяком случае, не больше. У нее было совсем еще детское лицо с округлым подбородком и большими глазами, пышные каштановые волосы и начавшая формироваться фигура, скрытая под просторной белой майкой с каким-то модным молодежным лозунгом, выведенным розовыми блестками на груди.
Они все еще разговаривали, когда я ушел к себе в купе, где некоторое время наслаждался уединением, читая расписание движения и размышляя о том, что хотя на многие прежние вопросы у меня еще нет ответов, уже возникло множество новых, и самый важный из них — знает ли уже Филмер, что супруги Янг были друзьями Эзры Гидеона? И не они ли для него что-то вроде мишени?
Однако это не Филмер решил сесть с ними за один столик — место для него выбрала Даффодил. Но может быть, если бы не эта случайность, он бы сам предпринял какие-нибудь шаги, чтобы с ними познакомиться? Или их дружба с Гидеоном была всего лишь нежелательным стечением обстоятельств, как я подумал сначала? Ну, может быть, время покажет.
Время тут же показало, что уже половина шестого и мне пора возвращаться в ресторан. Там все места до единого были уже заняты: пассажиры быстро сообразили, что к чему. Опоздавшие с огорченным видом стояли в дверях.
Я сразу увидел, что Филмер уселся напротив Мерсера Лорримора. Его соседка Даффодил оказалась напротив Бемби, которая держалась с холодной вежливостью. Занте все еще сидела напротив миссис Янг, к которой теперь присоединился ее муж. Шеридан, насколько я мог видеть, отсутствовал.
Джайлз-убийца был налицо — он сидел с супругами Янг и Занте и всячески за ними ухаживал.
Эмиль, Оливер, Кейти и я принялись обходить столики, наливая вино, чай или кофе в бокалы или чашки, стоявшие у нас на подносиках, и стараясь не делать резких движений, а когда с этим было покончено, в вагон влетел кипящий энергией Зак, чтобы продолжать представление.
Я не прислушивался к подробностям, но все вертелось вокруг Пьера, Донны и тренера Рауля, который хотел жениться на ней ради ее денег. Хотя Рауля сшибли с ног раньше времени — это должен был сделать Пьер, — Зак выпутался из создавшегося положения: вместо этого Донна дала ему пощечину, что она сделала от души, заставив зрителей ахнуть. Все уже усвоили, что Донна — дочь суетливых Брикнеллов, которая без ума от Пьера, Мейвис явно отдает предпочтение Раулю, а Пьер — никуда не годный неисправимый игрок, достойный только презрения. Мать и дочь затеяли резкую перепалку, а Уолтер суетился вокруг, пытаясь помирить их. В конце концов Мейвис расплакалась.
Я вгляделся в лица пассажиров. Даже зная, что все это актеры, они сидели как завороженные. Прямо перед ними, на расстоянии вытянутой руки, воочию разыгрывалась мыльная опера. Я всегда считал, что все, кто имеет отношение к скачкам, — чуть ли не самые большие в мире циники, однако здесь некоторые из них, даже видавшие виды, были вопреки самим себе растроганы и захвачены происходящим.
Не дав зрителям ни минуты передышки, Зак сообщил, что во время последней короткой остановки поезда на какой-то маленькой станции ему вручили телекс, где говорилось о пропавшем приятеле Анжелики — Стиве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90