мозги и души», и в ней в очередной раз резко критиковался названный выше порок капитализма. Здесь интересно привести доводы этой статьи, в особенности из-за комплимента, адресованного одному французскому журналисту, чьи антиамериканские взгляды всем хорошо известны. Книга Михаила Озерова, подчеркнуто в статье, заканчивается словами знаменитого французского журналиста Клода Жюльена, главного редактора ежемесячного журнала «Монд дипломатик», о том, что одной из наиболее беспокоящих форм ущемления общественных свобод является дезинформация населения. Свобода агитации, по его словам, превратилась в свободу изливать на головы людей потоки информации, составленные из лживых, демагогических и тенденциозных заявлений с единственной целью помешать людям понять то, что происходит вокруг них.
Автор статьи пишет, что хорошо знаком с автором этих строк, который неоднократно высказывал эту свою точку зрения во время их встреч в Париже. Однако Жюльен, продолжает он, является своего рода исключением в той армии потрошителей мозгов и душ в мире буржуазной прессы, которых еще называют бандитами пера или идеологическими террористами. В своей новой книге Михаил Озеров говорит именно о них, и говорит увлекательно, с конкретными фактами, приводя неопровержимые доказательства преступной деятельности западной пропаганды.
Кроме ложных сведений и подтасованной информации, «активные меры» включают в себя деятельность так называемых агентов влияния, видных общественных и политических деятелей, которые, используя свое социальное положение, связи, занимаемую должность или заслуженное доверие, оказывают определенную помощь (правда, не всегда законными путями) некой иностранной державе в достижении ею своих целей.
Особенно скрытые и трудные для обнаружения операции такого рода могут выполняться как завербованными по всем правилам и действующими по прямому приказу агентами, так и некими «доверенными агентами», которые хотя формально и не завербованы, но готовы добровольно служить какой-нибудь стране. Можно, наконец, воспользоваться услугами некоторых лиц таким образом, что те даже не догадается об отведенной им роли.
Социалистические страны не являлись единственными, кто прибегал к услугам «агентов влияния», но они гораздо активнее, чем остальные, стремились закрепить свои отношения с ними какими-то договорными обязательствами. Во Франции, как мы увидим позднее, в этом плане особую активность проявляли советские и румынские спецслужбы.
Журналист, действующий по чьей-то указке, является идеальным «агентом влияния» (или доверенным агентом) благодаря своим многочисленным контактам, а также эффекту, который могут вызвать его публикации в том органе массовой информации, где он работает. «КГБ особенно интересуют обозреватели, прекрасно разбирающиеся в политических, экономических и военных вопросах, – объяснил Станислав Левченко, бывший офицер КГБ, занимавшийся „активными мерами“ в Японии, перед тем как перебежать на Запад в 1978 году. – Четверо из агентов, которыми я руководил в Японии, были достаточно известными в своей стране журналистами. Они поддерживали отношения с лидерами социалистической и либерально-демократической партий, а также с высокопоставленными чиновниками и министрами. Кроме того, эти журналисты добывали мне секретные документы и сведения из правительственных источников. Я им также поручал различные операции по оказанию давления на некоторых влиятельных политических деятелей».
Завербованный журналист не должен выступать простым рупором советской пропаганды, чтобы не быть быстро разоблаченным и, следовательно, обезвреженным. Левченко уточняет, в каких условиях он работал со своими агентами, чтобы добиться умелого распространения советской пропаганды в японских средствах массовой информации: «Я им давал лишь общие указания, лишь основные темы; я снабжал их только общей информацией. Но они всегда должны были сами писать свои статьи. Мне казалось неловким навязывать им заранее составленные тексты. Причина тому была проста: у каждого журналиста есть свой стиль, своя собственная манера представления фактов. В этих условиях статья, написанная мною или кем-то другим в Москве, неизбежно привлекла бы внимание японской контрразведки. В общих чертах я представлял лишь направление, тему, определял цель. Впрочем, я мог дать некоторые советы, как лучше достичь намеченной цели…»
Бывший заместитель начальника службы дезинформации чехословацкой разведки Ладислав Биттман, перешедший на Запад в августе 1968 года, подтверждает такие высказывания: «Насколько мне известно, ни одному из наших агентов не передавались заранее подготовленные статьи. В оперативном плане это было бы оплошностью, способной разоблачить наши с ними связи. Я особо выделяю этот нюанс, так как крайне трудно сымитировать стиль другого человека. В сущности, я передавал лишь общий план, которому агент должен был следовать. Речь шла о двух или трех страницах, где уточнялись задачи статьи, а также некоторые темы, которые следовало раскрыть. Затем, получив указания, агент должен был лишь сформулировать их в своей статье. Иногда, чтобы помочь ему лучше справиться со своей работой, я снабжал его определенной документацией».
Касаясь характера этой работы, Биттман, в чьем подчинении находилось достаточно много журналистов, конкретно указывает цели, преследовавшиеся чехословацкой разведкой в Европе, которая в свою очередь действовала по прямым указаниям КГБ: «Главной задачей журналистов было написание статей, в которых им следовало не столько активно поддерживать политику СССР, сколько поносить Соединенные Штаты и НАТО, с тем чтобы создать атмосферу недоверия между Западной Германией и Францией или между США и их союзниками. К примеру, если речь шла о Федеративной Республике Германии, то Соединенные Штаты обвинялись не только в преднамеренном игнорировании интересов немцев во время всего периода оккупации, но также в стремлении навязать глубоко чуждые им политические и культурные институты. И наоборот, во Франции и других европейских странах мы представляли Западную Германию как нацию, сохранявшую сильные нацистские тенденции, в правительстве которой важные посты занимали многочисленные военные преступники. Такое положение вещей должно было создать видимость серьезной угрозы для всей Европы». Мы увидим дальше, что для подкрепления тезиса о нарождавшемся нацизме чехословацкие спецслужбы решились даже на организацию убийства во Франции.
Деньги, убеждения, шантаж и особенно лесть (с целью создать у «агента влияния» впечатление, что он играет основную роль в поддержании мира) – вот лишь некоторые из методов, обычно использовавшиеся советской разведкой и спецслужбами восточноевропейских стран с целью добиться согласия на сотрудничество (сознательное или неосознанное) от некоторых журналистов. Вербовка «агента влияния» осуществляется теми же методами, что и «обычных» агентов. Но гораздо труднее доказать предательство какого-нибудь журналиста, политического или профсоюзного деятеля, тайно пропагандирующих просоветские идеи, чем предательство шпиона, переправляющего секретные документы на Восток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
Автор статьи пишет, что хорошо знаком с автором этих строк, который неоднократно высказывал эту свою точку зрения во время их встреч в Париже. Однако Жюльен, продолжает он, является своего рода исключением в той армии потрошителей мозгов и душ в мире буржуазной прессы, которых еще называют бандитами пера или идеологическими террористами. В своей новой книге Михаил Озеров говорит именно о них, и говорит увлекательно, с конкретными фактами, приводя неопровержимые доказательства преступной деятельности западной пропаганды.
Кроме ложных сведений и подтасованной информации, «активные меры» включают в себя деятельность так называемых агентов влияния, видных общественных и политических деятелей, которые, используя свое социальное положение, связи, занимаемую должность или заслуженное доверие, оказывают определенную помощь (правда, не всегда законными путями) некой иностранной державе в достижении ею своих целей.
Особенно скрытые и трудные для обнаружения операции такого рода могут выполняться как завербованными по всем правилам и действующими по прямому приказу агентами, так и некими «доверенными агентами», которые хотя формально и не завербованы, но готовы добровольно служить какой-нибудь стране. Можно, наконец, воспользоваться услугами некоторых лиц таким образом, что те даже не догадается об отведенной им роли.
Социалистические страны не являлись единственными, кто прибегал к услугам «агентов влияния», но они гораздо активнее, чем остальные, стремились закрепить свои отношения с ними какими-то договорными обязательствами. Во Франции, как мы увидим позднее, в этом плане особую активность проявляли советские и румынские спецслужбы.
Журналист, действующий по чьей-то указке, является идеальным «агентом влияния» (или доверенным агентом) благодаря своим многочисленным контактам, а также эффекту, который могут вызвать его публикации в том органе массовой информации, где он работает. «КГБ особенно интересуют обозреватели, прекрасно разбирающиеся в политических, экономических и военных вопросах, – объяснил Станислав Левченко, бывший офицер КГБ, занимавшийся „активными мерами“ в Японии, перед тем как перебежать на Запад в 1978 году. – Четверо из агентов, которыми я руководил в Японии, были достаточно известными в своей стране журналистами. Они поддерживали отношения с лидерами социалистической и либерально-демократической партий, а также с высокопоставленными чиновниками и министрами. Кроме того, эти журналисты добывали мне секретные документы и сведения из правительственных источников. Я им также поручал различные операции по оказанию давления на некоторых влиятельных политических деятелей».
Завербованный журналист не должен выступать простым рупором советской пропаганды, чтобы не быть быстро разоблаченным и, следовательно, обезвреженным. Левченко уточняет, в каких условиях он работал со своими агентами, чтобы добиться умелого распространения советской пропаганды в японских средствах массовой информации: «Я им давал лишь общие указания, лишь основные темы; я снабжал их только общей информацией. Но они всегда должны были сами писать свои статьи. Мне казалось неловким навязывать им заранее составленные тексты. Причина тому была проста: у каждого журналиста есть свой стиль, своя собственная манера представления фактов. В этих условиях статья, написанная мною или кем-то другим в Москве, неизбежно привлекла бы внимание японской контрразведки. В общих чертах я представлял лишь направление, тему, определял цель. Впрочем, я мог дать некоторые советы, как лучше достичь намеченной цели…»
Бывший заместитель начальника службы дезинформации чехословацкой разведки Ладислав Биттман, перешедший на Запад в августе 1968 года, подтверждает такие высказывания: «Насколько мне известно, ни одному из наших агентов не передавались заранее подготовленные статьи. В оперативном плане это было бы оплошностью, способной разоблачить наши с ними связи. Я особо выделяю этот нюанс, так как крайне трудно сымитировать стиль другого человека. В сущности, я передавал лишь общий план, которому агент должен был следовать. Речь шла о двух или трех страницах, где уточнялись задачи статьи, а также некоторые темы, которые следовало раскрыть. Затем, получив указания, агент должен был лишь сформулировать их в своей статье. Иногда, чтобы помочь ему лучше справиться со своей работой, я снабжал его определенной документацией».
Касаясь характера этой работы, Биттман, в чьем подчинении находилось достаточно много журналистов, конкретно указывает цели, преследовавшиеся чехословацкой разведкой в Европе, которая в свою очередь действовала по прямым указаниям КГБ: «Главной задачей журналистов было написание статей, в которых им следовало не столько активно поддерживать политику СССР, сколько поносить Соединенные Штаты и НАТО, с тем чтобы создать атмосферу недоверия между Западной Германией и Францией или между США и их союзниками. К примеру, если речь шла о Федеративной Республике Германии, то Соединенные Штаты обвинялись не только в преднамеренном игнорировании интересов немцев во время всего периода оккупации, но также в стремлении навязать глубоко чуждые им политические и культурные институты. И наоборот, во Франции и других европейских странах мы представляли Западную Германию как нацию, сохранявшую сильные нацистские тенденции, в правительстве которой важные посты занимали многочисленные военные преступники. Такое положение вещей должно было создать видимость серьезной угрозы для всей Европы». Мы увидим дальше, что для подкрепления тезиса о нарождавшемся нацизме чехословацкие спецслужбы решились даже на организацию убийства во Франции.
Деньги, убеждения, шантаж и особенно лесть (с целью создать у «агента влияния» впечатление, что он играет основную роль в поддержании мира) – вот лишь некоторые из методов, обычно использовавшиеся советской разведкой и спецслужбами восточноевропейских стран с целью добиться согласия на сотрудничество (сознательное или неосознанное) от некоторых журналистов. Вербовка «агента влияния» осуществляется теми же методами, что и «обычных» агентов. Но гораздо труднее доказать предательство какого-нибудь журналиста, политического или профсоюзного деятеля, тайно пропагандирующих просоветские идеи, чем предательство шпиона, переправляющего секретные документы на Восток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118