Более того, он был одним из немногих, кто во времена военно-патриотической истерии имел мужество открыто выступать за мирное разрешение мордавско-придурильского конфликта. И потому опасался, что власти могут в любой момент снять его с должности «за пацифизм и измену Родине» и поставить послушного им человека. Оттого-то он так и торопился с эвакуацией. Но это не для протокола, — еще раз подчеркнула Тамара Михайловна. — И вот еще один момент — скорее всего, он не имеет никакого отношения к вашим разысканьям, но имеет некоторое отношение к содержанию исчезнувших картин Врубеля.
— Да, это весьма любопытно. — После таких откровений госпожи Свешниковой Наде уже было бы не совсем удобно не проявить должной заинтересованности даже в том вопросе, который ее в данный момент не слишком волновал.
x x x
Пока Чаликова беседовала с директрисой музея, Дубов сидел у себя в сыскной конторе и составлял список предметов, который нужно взять с собой в поездку. В отличие от неутомимой путешественницы Нади, Василий редко выезжал на дальние расстояния из родного Кислоярска, тем более — на собственном «Москвиче». Когда детектив записывал пункт сто двадцать восьмой — зубную щетку и мыло — зазвонил телефон. С видимым неудовольствием оторвавшись от своего списка, Василий поднял трубку:
— Дубов у аппарата.
— Привет, Василий Николаич, это Ерофеев, — раздался в трубке голос туристического бизнесмена. — Помните наш разговор за обедом?
— Уточните, какой именно — о летающих тарелках, туристическом бизнесе или Лох-Несском чудовище?
— Да нет, о Придурильском музее. Если вас это все еще интересует, то я к вам сейчас пришлю одного человечка.
— Что за человечек? — стараясь не выдать волнения, как можно более равнодушно спросил сыщик.
— Да мой шофер. В смысле, водитель автобуса из Старгородского филиала моей турфирмы — он сейчас как раз прибыл из рейса. Я его решил расспросить о том деле — может, он чего слыхал о своем коллеге, что вывозил музейные экспонаты вместе с директором. И знаете что оказалось?
— Что он был с ним знаком?
— В известной степени, — не без гордости сообщил Ерофеев. — А если точнее — это он сам и есть.
— Кто? — подскочил на стуле детектив. — Тот самый водитель?!
— Ну да, — подтвердил Ерофеев. — Ну так как, прислать его к вам?
— Непременно! — воскликнул Василий. — И чем скорее, тем лучше!
x x x
— Совсем недавно я получила письмо на адрес музея, — продолжала госпожа Свешникова, — вернее, это даже не столько письмо, сколько небольшая искусствоведческая статья, которую я передала в газету «Литература и искусство». Обещали напечатать…
— А о чем статья? — опять-таки больше из вежливости поинтересовалась Чаликова. Тамара Михайловна извлекла из стола почтовый конверт, а из конверта — сложенный вдвое листок, и протянула его журналистке. Вот что там было написано:
«Когда большой художник пишет картины к произведению большого писателя, то это уже не просто иллюстрирование, а нечто гораздо большее. Мне было очень интересно проследить это явление на примере „Демона“ поэта Лермонтова и художника Врубеля, причем в динамике, в развитии. Оба мастера работали над поэмой и серией картин долгие годы и создали несколько вариантов — известны как ранние „очерки“ лермонтовского Демона, так и картины молодого Врубеля, которые я видел несколько лет назад в Старгородском музее. Цель моего исследования — не сравнивать ранние и поздние варианты, а проследить сам процесс, как оба автора постигали глубины затронутых ими вопросов. Не уверен, что мне это удалось в полной степени — ведь для того чтобы судить о творчестве столь великих мастеров, надо и самому быть незаурядной личностью. Однако буду очень вам признателен, если вы поспособствуете публикации моей статьи. С глубоким уважением, Сидоров».
— Статья показалась мне очень интересной, хотя и довольно спорной, -пояснила Тамара Михайловна, — и было бы совсем неплохо, если бы «Литература и искусство» ее опубликовала. У меня у самой появились кое-какие мысли по этому поводу, но жаль — не смогу ими поделиться с господином Сидоровым.
— А что, обратного адреса нет? — удивилась Надя.
— Увы, — развела руками директриса. — видите, здесь только штамп, да и тот какой-то устаревший: «ПОЧТА СССР П/О СУББОТИНО».
— Разрешите мне пока взять конверт, — попросила Надя. — Может быть, Василий Николаевич сможет установить, что это за «Субботино».
— Да, пожалуйста, — кивнула директриса. — Как, вы уже уходите? А я хотела чайком вас напоить…
— Извините, Тамара Михайловна, я должна подготовиться к отъезду, ведь завтра мы отправляемся в Придурильскую республику — попытаемся что-нибудь выяснить на месте. Спасибо вам за помощь!
— Желаю удачи, — совершенно искренне сказала госпожа Свешникова.
x x x
Василий с нетерпением ждал водителя автобуса — и вскоре в дверь постучали.
— Да-да, пожалуйста! — крикнул сыщик. В кабинет вошел невысокого роста коренастый парень лет на вид двадцати пяти или чуть старше.
— Ну вот, пришел, — сказал он, неловко встав в дверях.
— Да вы проходите, присаживайтесь, — засуетился Дубов. -Рассказывайте, рассказывайте скорее!..
— Да чего там рассказывать, — совсем смутился водитель. — Я ведь только до омоновского поста доехал, а там мне эти гады так наваляли — два ребра сломали, сотрясение мозгов, и ни черта не помню.
— Погодите-погодите, — прервал Василий, — что за гады?.. Кстати, как вас звать-величать?
— Костя.
— Давайте, Костя, с самого начала. Значит, вы помогли директору музея Козицкому погрузить музейное имущество в грузовик и поехали. Так?
— Так, — кивнул Костя. — Дядя Сева сказывал, что это очень ценные вещи и что их нужно вывезти подальше из города.
— Дядя Сева? — удивился Василий. — Вы что, его племянник?
— Да нет, просто сосед по коммуналке. Я его с детства знал.
— Но вы профессиональный водитель?
— Ну, тогда я как раз на права сдал. А Сева позвонил и сказал -срочно нужна твоя помощь.
— Ну и куда вы должны были ехать? — продолжал выспрашивать сыщик. -Всеволод Борисович говорил о конечной цели?
Костя на минутку задумался:
— Да нет, говорил только, что надо подальше из Старгорода, где не бомбят. А куда — не сказал. Должно быть, и сам толком не знал.
— Ну хорошо, — Василий попытался зайти с другого конца, — а много ли было в баке бензина? Например, до Кислоярска хватило бы?
— До Кислоярска? — прикинул Костя. — Пожалуй, хватило бы.
— А в каком направлении вы поехали — помните?
— Почему не помню? Такое разве забудешь — в восточном. Там нас при выезде из города омоновцы и тормознули. Выволокли из машины и стали бить.
— За что? — изумился Дубов. Костя глянул на него с недоумением:
— Да омоновцы потому что. Спасибо еще, хоть не убили. Я уже потом только в больнице очухался, доктор сказал — перелом двух ребер и сотрясение мозга. И ничего не помню.
— А куда девался грузовик — тоже не знаете? — уже почти безнадежно спросил Дубов.
— Ну я ж говорю — сознание потерял, — ответил водитель. — А грузовика этого я больше не видел. И дядю Севу тоже. Хороший был мужик, жаль, что погиб.
— Как погиб? — тряхнул головой Василий. — Ведь про него известно только то, что он пропал без вести!
— Погиб, — совсем повесил голову Костя. — Такого человека убили!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
— Да, это весьма любопытно. — После таких откровений госпожи Свешниковой Наде уже было бы не совсем удобно не проявить должной заинтересованности даже в том вопросе, который ее в данный момент не слишком волновал.
x x x
Пока Чаликова беседовала с директрисой музея, Дубов сидел у себя в сыскной конторе и составлял список предметов, который нужно взять с собой в поездку. В отличие от неутомимой путешественницы Нади, Василий редко выезжал на дальние расстояния из родного Кислоярска, тем более — на собственном «Москвиче». Когда детектив записывал пункт сто двадцать восьмой — зубную щетку и мыло — зазвонил телефон. С видимым неудовольствием оторвавшись от своего списка, Василий поднял трубку:
— Дубов у аппарата.
— Привет, Василий Николаич, это Ерофеев, — раздался в трубке голос туристического бизнесмена. — Помните наш разговор за обедом?
— Уточните, какой именно — о летающих тарелках, туристическом бизнесе или Лох-Несском чудовище?
— Да нет, о Придурильском музее. Если вас это все еще интересует, то я к вам сейчас пришлю одного человечка.
— Что за человечек? — стараясь не выдать волнения, как можно более равнодушно спросил сыщик.
— Да мой шофер. В смысле, водитель автобуса из Старгородского филиала моей турфирмы — он сейчас как раз прибыл из рейса. Я его решил расспросить о том деле — может, он чего слыхал о своем коллеге, что вывозил музейные экспонаты вместе с директором. И знаете что оказалось?
— Что он был с ним знаком?
— В известной степени, — не без гордости сообщил Ерофеев. — А если точнее — это он сам и есть.
— Кто? — подскочил на стуле детектив. — Тот самый водитель?!
— Ну да, — подтвердил Ерофеев. — Ну так как, прислать его к вам?
— Непременно! — воскликнул Василий. — И чем скорее, тем лучше!
x x x
— Совсем недавно я получила письмо на адрес музея, — продолжала госпожа Свешникова, — вернее, это даже не столько письмо, сколько небольшая искусствоведческая статья, которую я передала в газету «Литература и искусство». Обещали напечатать…
— А о чем статья? — опять-таки больше из вежливости поинтересовалась Чаликова. Тамара Михайловна извлекла из стола почтовый конверт, а из конверта — сложенный вдвое листок, и протянула его журналистке. Вот что там было написано:
«Когда большой художник пишет картины к произведению большого писателя, то это уже не просто иллюстрирование, а нечто гораздо большее. Мне было очень интересно проследить это явление на примере „Демона“ поэта Лермонтова и художника Врубеля, причем в динамике, в развитии. Оба мастера работали над поэмой и серией картин долгие годы и создали несколько вариантов — известны как ранние „очерки“ лермонтовского Демона, так и картины молодого Врубеля, которые я видел несколько лет назад в Старгородском музее. Цель моего исследования — не сравнивать ранние и поздние варианты, а проследить сам процесс, как оба автора постигали глубины затронутых ими вопросов. Не уверен, что мне это удалось в полной степени — ведь для того чтобы судить о творчестве столь великих мастеров, надо и самому быть незаурядной личностью. Однако буду очень вам признателен, если вы поспособствуете публикации моей статьи. С глубоким уважением, Сидоров».
— Статья показалась мне очень интересной, хотя и довольно спорной, -пояснила Тамара Михайловна, — и было бы совсем неплохо, если бы «Литература и искусство» ее опубликовала. У меня у самой появились кое-какие мысли по этому поводу, но жаль — не смогу ими поделиться с господином Сидоровым.
— А что, обратного адреса нет? — удивилась Надя.
— Увы, — развела руками директриса. — видите, здесь только штамп, да и тот какой-то устаревший: «ПОЧТА СССР П/О СУББОТИНО».
— Разрешите мне пока взять конверт, — попросила Надя. — Может быть, Василий Николаевич сможет установить, что это за «Субботино».
— Да, пожалуйста, — кивнула директриса. — Как, вы уже уходите? А я хотела чайком вас напоить…
— Извините, Тамара Михайловна, я должна подготовиться к отъезду, ведь завтра мы отправляемся в Придурильскую республику — попытаемся что-нибудь выяснить на месте. Спасибо вам за помощь!
— Желаю удачи, — совершенно искренне сказала госпожа Свешникова.
x x x
Василий с нетерпением ждал водителя автобуса — и вскоре в дверь постучали.
— Да-да, пожалуйста! — крикнул сыщик. В кабинет вошел невысокого роста коренастый парень лет на вид двадцати пяти или чуть старше.
— Ну вот, пришел, — сказал он, неловко встав в дверях.
— Да вы проходите, присаживайтесь, — засуетился Дубов. -Рассказывайте, рассказывайте скорее!..
— Да чего там рассказывать, — совсем смутился водитель. — Я ведь только до омоновского поста доехал, а там мне эти гады так наваляли — два ребра сломали, сотрясение мозгов, и ни черта не помню.
— Погодите-погодите, — прервал Василий, — что за гады?.. Кстати, как вас звать-величать?
— Костя.
— Давайте, Костя, с самого начала. Значит, вы помогли директору музея Козицкому погрузить музейное имущество в грузовик и поехали. Так?
— Так, — кивнул Костя. — Дядя Сева сказывал, что это очень ценные вещи и что их нужно вывезти подальше из города.
— Дядя Сева? — удивился Василий. — Вы что, его племянник?
— Да нет, просто сосед по коммуналке. Я его с детства знал.
— Но вы профессиональный водитель?
— Ну, тогда я как раз на права сдал. А Сева позвонил и сказал -срочно нужна твоя помощь.
— Ну и куда вы должны были ехать? — продолжал выспрашивать сыщик. -Всеволод Борисович говорил о конечной цели?
Костя на минутку задумался:
— Да нет, говорил только, что надо подальше из Старгорода, где не бомбят. А куда — не сказал. Должно быть, и сам толком не знал.
— Ну хорошо, — Василий попытался зайти с другого конца, — а много ли было в баке бензина? Например, до Кислоярска хватило бы?
— До Кислоярска? — прикинул Костя. — Пожалуй, хватило бы.
— А в каком направлении вы поехали — помните?
— Почему не помню? Такое разве забудешь — в восточном. Там нас при выезде из города омоновцы и тормознули. Выволокли из машины и стали бить.
— За что? — изумился Дубов. Костя глянул на него с недоумением:
— Да омоновцы потому что. Спасибо еще, хоть не убили. Я уже потом только в больнице очухался, доктор сказал — перелом двух ребер и сотрясение мозга. И ничего не помню.
— А куда девался грузовик — тоже не знаете? — уже почти безнадежно спросил Дубов.
— Ну я ж говорю — сознание потерял, — ответил водитель. — А грузовика этого я больше не видел. И дядю Севу тоже. Хороший был мужик, жаль, что погиб.
— Как погиб? — тряхнул головой Василий. — Ведь про него известно только то, что он пропал без вести!
— Погиб, — совсем повесил голову Костя. — Такого человека убили!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99