— громогласно возмущался господин Беовульф. — Мы тут, понимаете, старались, живота своего не щадя, освобождали королевский замок — и даже никому головы не отрубим? Ну нет, так я не согласен!
— А я считаю, что надо повесить! — спорил с ним почтенный Зигфрид. Виктор опозорил высокое звание и утратил высокую честь быть обезглавленным. Мое мнение — повесить его как обычного вора и убивца!
— Повесить! — закричали некоторые рыцари.
— Вы знаете, дорогой Зигфрид, как я вас уважаю, — вновь заговорил Беовульф, когда выкрики стихли, — но согласиться никак не могу. Виктор все же как-никак член королевской семьи. Что о нас соседи говорить будут?..
Масла в огонь подлил королевский повар, он же по совместительству королевский палач:
— Господа, решайте же скорее, что мне готовить — топор или веревку. А то у меня и в стряпной дел невпроворот!
— Вот видите, — подхватил дон Альфонсо, — из-за наших споров пострадает праздничный обед. Давайте отложим казнь до завтра.
— Сегодня! — решительно заявил Беовульф. — А то к завтраму у меня вся злость пройдет…
И тут раздался женский голос:
— Пожалуйста, пощадите его!
Зигфрид оглянулся на Чаликову, но та молчала. Она вообще-то по убеждениям была против смертной казни как таковой, но не считала себя вправе вмешиваться в рыцарский спор. Виктор чуть приподнялся на своей неудобной скамейке и стал вглядываться в толпу рыцарей, кого-то там выискивая.
Вперед вышла не знакомая рыцарям девушка в длинном темном платье:
— Господа славные рыцари, прошу вас, повремените с казнью Его Высочества!
— Кто вы, сударыня? — строго спросил Зигфрид.
— Марфа Ярославна, из рода князей Шушков, — гордо приосанившись, ответила девушка.
— О, значит, вы живы! — искренне обрадовался Беовульф.
— Да, жива, — величественно кивнула Марфа, — и жива благодаря Его Высочеству. Мне сейчас сказали, что ночью он спас меня от ножа убийцы!
Виктор неодобрительно покачал головой, словно желая сказать: «Ну зачем вы, княжна…»
— Кто может подтвердить ваши слова? — спросил Зигфрид.
— Я подтвержу! — не выдержал Кузька, выступив из-за спины Марфы. — Ежели бы мы с Виктором того лиходея не схватили, то жутко подумать, что было бы! Самый всамделишный летательный исход — вот бы чем все кончилось!
— Ну ладно, признаю, что погорячился, — сказал Зигфрид. — То, что нам сообщила Ее Светлость Марфа, я склонен считать обстоятельством, которое смягчает вину Виктора. Поэтому я более не настаиваю на повешении, а согласен на обезглавливание.
Тут Надя незаметно подобралась поближе к Марфе и шепнула ей на ухо:
— Княжна, если вы хотите спасти Виктора, то скажите что-нибудь такое… в общем, чувствительное.
И хотя княжна Марфа не знала о сентиментальных душах, скрывающихся за суровой неприступной внешностью доблестных рыцарей, и уж тем более понятия не имела о латиноамериканских «мыльных» сериалах, но она тут же сообразила, что от нее требуется, и, трагически заломив руки, произнесла с придыханием:
— Виктор, я хочу, чтобы вы хотя бы перед смертью узнали — я люблю вас!
Виктор медленно поднялся со скамеечки.
— Благодарю вас, княжна, — негромко проговорил он. — Зная это, мне будет легко умирать.
Заметив предательскую слезу, мелькнувшую под седыми бровями Зигфрида, Надя решила ковать железо, пока горячо:
— Господа доблестные рыцари, проявите еще раз ваше прославленное великодушие! Княжна Марфа только позавчера освободилась из пут, сковывавших ее долгих два столетия, и неужели вы не согласитесь исполнить самую малую ее просьбу — повременить с казнью?!
Рыцари пристыженно молчали, избегая смотреть друг на друга и на Марфу. Наконец, Зигфрид вздохнул:
— Пожалуй, правда — незачем омрачать столь радостный день топором и веревкой. Не думаю, что Его Величество Александр одобрил бы такую поспешность.
— А когда он прибудет? — спросил кто-то из толпы рыцарей.
— По моим прикидкам, совсем скоро, — чуть улыбнулся предводитель в седые усы. — А вы, господин повар, можете приступать к своим основным обязанностям…
— Слава те, господи! — обрадовался повар и проворно покинул залу, пока рыцари не передумали и не заставили его вернуться к обязанностям королевского палача, коими он явно тяготился.
— Вы, Одиссей, отведите Виктора обратно в его покои и проследите, чтобы он там оставался, пока наш король не распорядится по своему усмотрению, продолжал Зигфрид. — А мы с вами будем готовиться к встрече Его Величества Александра.
Рыцари расступились, и Виктор в сопровождении Одиссея медленно вышел из залы. Уже в дверях он оглянулся, и его взгляд на миг встретился со взглядом Марфы.
Господа рыцари по одному стали покидать Тронную залу, и каждый из них счел своим долгом почтительно поклониться Марфе. И скоро во всей зале остались только княжна и Надя.
— А здорово вы сыграли, Ваша Светлость, — не без доли восхищения произнесла Чаликова. — Или… Или это не было игрой?
Княжна подошла к запыленному окну, откуда открывался широкий вид на болота.
— Если бы я знала, — тихо вздохнула Марфа. — Если бы знала…
* * *
Василию казалось, что они идут бесконечно долго, однако, бросив взор на часы, он убедился, что с того момента, когда Чумичка забросил в Черную трясину первый камешек с тряпочкой, прошло чуть больше часа. Впрочем, и боярин Василий, и Иван-царевич понемногу привыкали к ходьбе по зыбким невидимым мосткам, проложенным над бездонной мертвою трясиной.
Вдруг Чумичка обернулся:
— Внимательно глядите по сторонам — где-то должно быть возвышение.
Дубов с Покровским остановились и стали оглядывать однообразные окрестности.
— А разве твои камешки не приведут нас к цели? — удивился Василий.
— Они приведут нас туда, куда мы их закинем, — пояснил Чумичка.
— Стало быть, если мы пройдем мимо… — Детектив не закончил мысли.
— То выйдем на другой край трясины, — подтвердил Чумичка его подозрения.
— Поглядите, кажется, там что-то блестит, — не очень уверенно проговорил Иван-царевич, указывая вперед и немного влево. Приглядевшись, его спутники должны были согласиться, что неверное осеннее солнце и впрямь отблескивает в этом месте значительно ярче, нежели в обычных болотных лужах и омутах.
Чумичка закинул очередной камешек в указанном направлении, и вскоре стало ясно, что путь выбран верный — солнце отражалось в некоем стеклянном или даже хрустальном предмете, который покоился на небольшом возвышении посреди болота.
Последний камешек, брошенный Чумичкой, приземлился у самого подножия, и путники, снедаемые любопытством, поспешили к цели своего путешествия.
Вскоре перед ними предстал огромный хрустальный гроб, подвешенный на ржавых цепях, которые были приделаны к четырем замшелым каменным столбам. При дуновениях ветерка цепи жалобно поскрипывали, и Василию подумалось, что так, наверное, стонут неприкаянные души.
Между тем Чумичка ходил вокруг гроба и примеривался, как бы получше снять с него крышку. Видимо, не найдя возможности сделать это с помощью колдовства, он просто взялся за край и попытался сдвинуть крышку с места. Боярин Василий и Иван-царевич стали ему помогать, и вскоре общими усилиями им удалось снять крышку и с величайшей осторожностью положить ее на землю рядом с гробом. Как ни странно, почва на этом клочке земли, окруженном непроходимой трясиной, была очень твердой и прочной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
— А я считаю, что надо повесить! — спорил с ним почтенный Зигфрид. Виктор опозорил высокое звание и утратил высокую честь быть обезглавленным. Мое мнение — повесить его как обычного вора и убивца!
— Повесить! — закричали некоторые рыцари.
— Вы знаете, дорогой Зигфрид, как я вас уважаю, — вновь заговорил Беовульф, когда выкрики стихли, — но согласиться никак не могу. Виктор все же как-никак член королевской семьи. Что о нас соседи говорить будут?..
Масла в огонь подлил королевский повар, он же по совместительству королевский палач:
— Господа, решайте же скорее, что мне готовить — топор или веревку. А то у меня и в стряпной дел невпроворот!
— Вот видите, — подхватил дон Альфонсо, — из-за наших споров пострадает праздничный обед. Давайте отложим казнь до завтра.
— Сегодня! — решительно заявил Беовульф. — А то к завтраму у меня вся злость пройдет…
И тут раздался женский голос:
— Пожалуйста, пощадите его!
Зигфрид оглянулся на Чаликову, но та молчала. Она вообще-то по убеждениям была против смертной казни как таковой, но не считала себя вправе вмешиваться в рыцарский спор. Виктор чуть приподнялся на своей неудобной скамейке и стал вглядываться в толпу рыцарей, кого-то там выискивая.
Вперед вышла не знакомая рыцарям девушка в длинном темном платье:
— Господа славные рыцари, прошу вас, повремените с казнью Его Высочества!
— Кто вы, сударыня? — строго спросил Зигфрид.
— Марфа Ярославна, из рода князей Шушков, — гордо приосанившись, ответила девушка.
— О, значит, вы живы! — искренне обрадовался Беовульф.
— Да, жива, — величественно кивнула Марфа, — и жива благодаря Его Высочеству. Мне сейчас сказали, что ночью он спас меня от ножа убийцы!
Виктор неодобрительно покачал головой, словно желая сказать: «Ну зачем вы, княжна…»
— Кто может подтвердить ваши слова? — спросил Зигфрид.
— Я подтвержу! — не выдержал Кузька, выступив из-за спины Марфы. — Ежели бы мы с Виктором того лиходея не схватили, то жутко подумать, что было бы! Самый всамделишный летательный исход — вот бы чем все кончилось!
— Ну ладно, признаю, что погорячился, — сказал Зигфрид. — То, что нам сообщила Ее Светлость Марфа, я склонен считать обстоятельством, которое смягчает вину Виктора. Поэтому я более не настаиваю на повешении, а согласен на обезглавливание.
Тут Надя незаметно подобралась поближе к Марфе и шепнула ей на ухо:
— Княжна, если вы хотите спасти Виктора, то скажите что-нибудь такое… в общем, чувствительное.
И хотя княжна Марфа не знала о сентиментальных душах, скрывающихся за суровой неприступной внешностью доблестных рыцарей, и уж тем более понятия не имела о латиноамериканских «мыльных» сериалах, но она тут же сообразила, что от нее требуется, и, трагически заломив руки, произнесла с придыханием:
— Виктор, я хочу, чтобы вы хотя бы перед смертью узнали — я люблю вас!
Виктор медленно поднялся со скамеечки.
— Благодарю вас, княжна, — негромко проговорил он. — Зная это, мне будет легко умирать.
Заметив предательскую слезу, мелькнувшую под седыми бровями Зигфрида, Надя решила ковать железо, пока горячо:
— Господа доблестные рыцари, проявите еще раз ваше прославленное великодушие! Княжна Марфа только позавчера освободилась из пут, сковывавших ее долгих два столетия, и неужели вы не согласитесь исполнить самую малую ее просьбу — повременить с казнью?!
Рыцари пристыженно молчали, избегая смотреть друг на друга и на Марфу. Наконец, Зигфрид вздохнул:
— Пожалуй, правда — незачем омрачать столь радостный день топором и веревкой. Не думаю, что Его Величество Александр одобрил бы такую поспешность.
— А когда он прибудет? — спросил кто-то из толпы рыцарей.
— По моим прикидкам, совсем скоро, — чуть улыбнулся предводитель в седые усы. — А вы, господин повар, можете приступать к своим основным обязанностям…
— Слава те, господи! — обрадовался повар и проворно покинул залу, пока рыцари не передумали и не заставили его вернуться к обязанностям королевского палача, коими он явно тяготился.
— Вы, Одиссей, отведите Виктора обратно в его покои и проследите, чтобы он там оставался, пока наш король не распорядится по своему усмотрению, продолжал Зигфрид. — А мы с вами будем готовиться к встрече Его Величества Александра.
Рыцари расступились, и Виктор в сопровождении Одиссея медленно вышел из залы. Уже в дверях он оглянулся, и его взгляд на миг встретился со взглядом Марфы.
Господа рыцари по одному стали покидать Тронную залу, и каждый из них счел своим долгом почтительно поклониться Марфе. И скоро во всей зале остались только княжна и Надя.
— А здорово вы сыграли, Ваша Светлость, — не без доли восхищения произнесла Чаликова. — Или… Или это не было игрой?
Княжна подошла к запыленному окну, откуда открывался широкий вид на болота.
— Если бы я знала, — тихо вздохнула Марфа. — Если бы знала…
* * *
Василию казалось, что они идут бесконечно долго, однако, бросив взор на часы, он убедился, что с того момента, когда Чумичка забросил в Черную трясину первый камешек с тряпочкой, прошло чуть больше часа. Впрочем, и боярин Василий, и Иван-царевич понемногу привыкали к ходьбе по зыбким невидимым мосткам, проложенным над бездонной мертвою трясиной.
Вдруг Чумичка обернулся:
— Внимательно глядите по сторонам — где-то должно быть возвышение.
Дубов с Покровским остановились и стали оглядывать однообразные окрестности.
— А разве твои камешки не приведут нас к цели? — удивился Василий.
— Они приведут нас туда, куда мы их закинем, — пояснил Чумичка.
— Стало быть, если мы пройдем мимо… — Детектив не закончил мысли.
— То выйдем на другой край трясины, — подтвердил Чумичка его подозрения.
— Поглядите, кажется, там что-то блестит, — не очень уверенно проговорил Иван-царевич, указывая вперед и немного влево. Приглядевшись, его спутники должны были согласиться, что неверное осеннее солнце и впрямь отблескивает в этом месте значительно ярче, нежели в обычных болотных лужах и омутах.
Чумичка закинул очередной камешек в указанном направлении, и вскоре стало ясно, что путь выбран верный — солнце отражалось в некоем стеклянном или даже хрустальном предмете, который покоился на небольшом возвышении посреди болота.
Последний камешек, брошенный Чумичкой, приземлился у самого подножия, и путники, снедаемые любопытством, поспешили к цели своего путешествия.
Вскоре перед ними предстал огромный хрустальный гроб, подвешенный на ржавых цепях, которые были приделаны к четырем замшелым каменным столбам. При дуновениях ветерка цепи жалобно поскрипывали, и Василию подумалось, что так, наверное, стонут неприкаянные души.
Между тем Чумичка ходил вокруг гроба и примеривался, как бы получше снять с него крышку. Видимо, не найдя возможности сделать это с помощью колдовства, он просто взялся за край и попытался сдвинуть крышку с места. Боярин Василий и Иван-царевич стали ему помогать, и вскоре общими усилиями им удалось снять крышку и с величайшей осторожностью положить ее на землю рядом с гробом. Как ни странно, почва на этом клочке земли, окруженном непроходимой трясиной, была очень твердой и прочной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57