! — вспылил вдруг старый сыщик. — Ране у меня дознаватели были, осведомители, свидетели из обывателей добропорядочных, лаборатория криминалистическая, а ныне — ничего такого нет! Как мне дела раскрывать? Ежели бы я по одному только закону действовал, то ничего бы ныне не узнал! А так — узнал! Да и не агнец он — ведь убил да кожанку с мертвеца снял — разве непонятно?
— Все равно! — твердо сказал Мишель, демонстративно замолчав.
— Да бросьте вы, голубчик, ей-богу! — совершенно расстроился Валериан Христофорович. — Ну попугал малость!.. Я же понарошку! Шутейно! Да разве непонятно — кто ж его без следствия, без суда, да без присяжных приговорить может? Это, простите, нонсенс какой-то! Ладно он, по темноте своей, мне поверил, но вы-то почему все так близко к сердцу приняли?..
Эх, Валериан Христофорович!..
Да потому и принял, что, сам того не ведая, угадал старый сыщик самую суть революционной «законности» — что так оно и есть! И та комедия, что он пред арестованным ломал, не комедия вовсе — а истина, коей Мишель свидетелем был, потому как сам лично в подвалах Чека видел, как людей по подозрению только, по наговору одному, в распыл пускают! Как его самого чуть не пустили! Валериан Христофорович, тот под расстрелом покуда не бывал, а он — был! Отчего на него тем прошлым страхом и отчаянием дыхнуло! И не старого сыщика фартовый испугался, а Чека, вернее, славы ее!
Как во внутренний двор выходили, Мишель не утерпел — спросил сопровождающего, что с арестантом, с каким они нынче встречались, будет.
— А что будет? — удивился тот. — Как со всеми было — так и с ним! Как про все расскажет, так сведем его вниз, в подвал, да стрельнем. Завтра али послезавтра...
Валериан Христофорович замер.
— Позвольте?.. А как же присяжные, адвокаты? — спросил он. — Суд, наконец?
Слышал он про расстрелы и в газетах читал, но не думал, что это все так и есть, и так все просто, быстро и буднично.
— Суд? А это и есть суд, — спокойно ответил сопровождающий. — Наш, пролетарский!
Тут уж Валериан Христофорович замолчал. Да надолго!
И Мишель тоже!
И хоть молчали оба, а думали об одном — не дай им бог попасть сюда, да уж не гостями, а преступниками!
Валериану Христофоровичу — впервые.
А Мишелю — сызнова!
Не дай-то бог!!
Глава XXI
Длинны коридоры дворцовые да сумрачны. И никого-то в них нет, ни единой живой души! Только спереди и сзади молчаливые стражники идут, в шароварах, по пояс голые, в руках кривые сабли держа да в темноте белками глаз страшно сверкая. С Яковом не говорят, лишь дорогу ему указуют, то вправо, то влево поворачивая, по каменным ступенькам куда-то вниз все глубже и глубже спускаясь. Яков давно уж поворотам счет потерял — коли обратно не поведут, так сам и не выйдет никогда!
Бух...
Бух...
Бух!..
Гулко стучат, отскакивая эхом от низких сводов, шаги. Чем дале они идут, тем больше его жуть берет! Уж прохладно стало, а под ногами сыростью и мышами пахнет. Как видно, в подземелья они спустились, те, что под дворцом находятся. Неужто там сокровищница?
Али нет ее вовсе? Али не туда его ведут, а в секретные казематы, где запрут в каменный мешок, приковав цепями к стене, или набросятся, повалят, да перережут ему, будто барану, глотку, да бросят помирать... Кто его здесь найдет?
Бух...
Бух...
Бух!..
Чадно горят факелы, что стражники несут, по стенам каменным тени прыгают — причудливые, а то — страшные, будто кто из земли руки вздымает, дабы идущих за одежды схватить да в темноту уволочь...
Идет Яков, по сторонам глядит, а у самого ноги немеют и мурашки по спине бегают!
Князь Григорий Алексеевич Голицын сюда не пошел, хоть звали его, — поостерегся, видно. А может, и верно!
Бух...
Бух...
Бух!..
Встали вдруг!
Стражники в сторонку отошли, а на их место другие заступили, такие же черные и страшные. Дальше Якова уж они повели, да вновь по каким-то коридорам петляя, будто по лабиринту идя.
Да, видно, так оно и есть! Ведь говорили им, будто в сокровищницу шахскую иначе как через лабиринт не попасть и что в лабиринте том, что рабы строили, а после все убиты были, сто ходов и всяк колодцем бездонным кончается, который вдруг под ногами разверзается, как ты на плиту каменную встанешь. А на дне колодца того колья заостренные или гады ядовитые...
Бух...
Бух...
Бух!..
Идут спереди и позади стражники-персы. Может, те самые, про которых на базарах шепотом судачат, что они всю жизнь при сокровищах пребывают, наверх вовсе не показываясь и света белого не зная, отчего видят во тьме, будто кошки! А коли выводят их, так не иначе как в мешках, на головы надетых, дабы им всей дороги, что к сокровищам ведет, не узнать. Равно как те, что до них были, лишь половину ее знают! А сговориться им нет никакой возможности, так как шах приказал всем им языки вырезать!
И хошь, наверное, все это враки, а все равно жуть берет!
Бух...
Бух...
Бух!..
Стучат, отражаются многоголосым, пропадающим во тьме коридоров эхом шаги!
Вот дверь какая-то... Стражник, тот, что впереди шел, пред ней встал да за ручку потянул. А как дверь распахнулась, в сторону шагнул, Якова вперед пропуская.
Тот вошел.
Впереди зала была с высокими каменными сводами, по стенам лампы масляные горят, отчего бараньим жиром и копотью пахнет, под лампами стражники стоят недвижимо, будто изваяния, и у каждого в руке сабля сверкает.
Замер Яков на пороге. Да краем глаза заметил, как к нему навстречу кто-то кинулся. Отчего испугался и, хоть не желал того, шаг назад ступил... Только некуда ему было идти, потому как дверь, в какую он только что зашел, уж заперта была, и те персы, что его сюда вели, за ней остались!
Зажмурился Яков, худшего ожидая...
Но то не злодей с кинжалом к нему бросился, а персиянин в халате и чалме, что, не дойдя шаг, поклонился почтительно, руки к груди прижав, да за собой позвал, пальцем поманив.
Делать нечего — пошел Яков.
В сводах каменных дверца тайная была, куда они и ступили. А за дверцей еще одна зала, в коей по стенам сундуки стояли, и на каждом замок висел.
Персиянин в чалме к одному подошел да, огромную связку ключей из-под халата вынув, ключ сыскал и замок отомкнул, крышку наверх откинув.
Охнул Яков да вновь зажмурился!.. Но не от страха уж, а от блеска, в очи ударившего! Сундук золота и каменьев самоцветных полон был, и всяк новый камень другого краше!
А персиянин уж другой сундук отпирает да крышку откидывает! И тот тоже полон злата да самоцветов!
Сколь же их там уместилось, коли сундуки-то в три локтя высотой, в три шириной, да, пожалуй, шесть в длину будет? Али там не все только камни, али поплоше что на дне имеется? Но даже коли так! Не видал Яков таких богатств!
Иные сундуки, что подале стояли, персиянин отмыкать не стал, жестом Якову на самоцветы и золото указав — мол, смотри, выбирай, чего душе угодно! Сам в сторонку встал, глаз с него не спуская.
Стоит Яков над сундуком, смотрит — ни шелохнуться, ни взора отвесть не может! Персиянин ему улыбается, на сундук указывает и ладонью вперед тычет, будто гребет чего!
Склонился Яков да ладони, вместе сложив, в камни самоцветные сунул!
Зашуршали они, подались, расступились, пальцы его пропуская. Холодны камни, но уж как красивы! Всеми-то цветами радуги переливаются!
Поднял Яков руки к глазам...
Алмазы, рубины, сапфиры, жемчуга, что на нить нанизанные, гирляндами повисли... А есть и вовсе камни незнакомые, о коих на Руси никто не слыхивал!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
— Все равно! — твердо сказал Мишель, демонстративно замолчав.
— Да бросьте вы, голубчик, ей-богу! — совершенно расстроился Валериан Христофорович. — Ну попугал малость!.. Я же понарошку! Шутейно! Да разве непонятно — кто ж его без следствия, без суда, да без присяжных приговорить может? Это, простите, нонсенс какой-то! Ладно он, по темноте своей, мне поверил, но вы-то почему все так близко к сердцу приняли?..
Эх, Валериан Христофорович!..
Да потому и принял, что, сам того не ведая, угадал старый сыщик самую суть революционной «законности» — что так оно и есть! И та комедия, что он пред арестованным ломал, не комедия вовсе — а истина, коей Мишель свидетелем был, потому как сам лично в подвалах Чека видел, как людей по подозрению только, по наговору одному, в распыл пускают! Как его самого чуть не пустили! Валериан Христофорович, тот под расстрелом покуда не бывал, а он — был! Отчего на него тем прошлым страхом и отчаянием дыхнуло! И не старого сыщика фартовый испугался, а Чека, вернее, славы ее!
Как во внутренний двор выходили, Мишель не утерпел — спросил сопровождающего, что с арестантом, с каким они нынче встречались, будет.
— А что будет? — удивился тот. — Как со всеми было — так и с ним! Как про все расскажет, так сведем его вниз, в подвал, да стрельнем. Завтра али послезавтра...
Валериан Христофорович замер.
— Позвольте?.. А как же присяжные, адвокаты? — спросил он. — Суд, наконец?
Слышал он про расстрелы и в газетах читал, но не думал, что это все так и есть, и так все просто, быстро и буднично.
— Суд? А это и есть суд, — спокойно ответил сопровождающий. — Наш, пролетарский!
Тут уж Валериан Христофорович замолчал. Да надолго!
И Мишель тоже!
И хоть молчали оба, а думали об одном — не дай им бог попасть сюда, да уж не гостями, а преступниками!
Валериану Христофоровичу — впервые.
А Мишелю — сызнова!
Не дай-то бог!!
Глава XXI
Длинны коридоры дворцовые да сумрачны. И никого-то в них нет, ни единой живой души! Только спереди и сзади молчаливые стражники идут, в шароварах, по пояс голые, в руках кривые сабли держа да в темноте белками глаз страшно сверкая. С Яковом не говорят, лишь дорогу ему указуют, то вправо, то влево поворачивая, по каменным ступенькам куда-то вниз все глубже и глубже спускаясь. Яков давно уж поворотам счет потерял — коли обратно не поведут, так сам и не выйдет никогда!
Бух...
Бух...
Бух!..
Гулко стучат, отскакивая эхом от низких сводов, шаги. Чем дале они идут, тем больше его жуть берет! Уж прохладно стало, а под ногами сыростью и мышами пахнет. Как видно, в подземелья они спустились, те, что под дворцом находятся. Неужто там сокровищница?
Али нет ее вовсе? Али не туда его ведут, а в секретные казематы, где запрут в каменный мешок, приковав цепями к стене, или набросятся, повалят, да перережут ему, будто барану, глотку, да бросят помирать... Кто его здесь найдет?
Бух...
Бух...
Бух!..
Чадно горят факелы, что стражники несут, по стенам каменным тени прыгают — причудливые, а то — страшные, будто кто из земли руки вздымает, дабы идущих за одежды схватить да в темноту уволочь...
Идет Яков, по сторонам глядит, а у самого ноги немеют и мурашки по спине бегают!
Князь Григорий Алексеевич Голицын сюда не пошел, хоть звали его, — поостерегся, видно. А может, и верно!
Бух...
Бух...
Бух!..
Встали вдруг!
Стражники в сторонку отошли, а на их место другие заступили, такие же черные и страшные. Дальше Якова уж они повели, да вновь по каким-то коридорам петляя, будто по лабиринту идя.
Да, видно, так оно и есть! Ведь говорили им, будто в сокровищницу шахскую иначе как через лабиринт не попасть и что в лабиринте том, что рабы строили, а после все убиты были, сто ходов и всяк колодцем бездонным кончается, который вдруг под ногами разверзается, как ты на плиту каменную встанешь. А на дне колодца того колья заостренные или гады ядовитые...
Бух...
Бух...
Бух!..
Идут спереди и позади стражники-персы. Может, те самые, про которых на базарах шепотом судачат, что они всю жизнь при сокровищах пребывают, наверх вовсе не показываясь и света белого не зная, отчего видят во тьме, будто кошки! А коли выводят их, так не иначе как в мешках, на головы надетых, дабы им всей дороги, что к сокровищам ведет, не узнать. Равно как те, что до них были, лишь половину ее знают! А сговориться им нет никакой возможности, так как шах приказал всем им языки вырезать!
И хошь, наверное, все это враки, а все равно жуть берет!
Бух...
Бух...
Бух!..
Стучат, отражаются многоголосым, пропадающим во тьме коридоров эхом шаги!
Вот дверь какая-то... Стражник, тот, что впереди шел, пред ней встал да за ручку потянул. А как дверь распахнулась, в сторону шагнул, Якова вперед пропуская.
Тот вошел.
Впереди зала была с высокими каменными сводами, по стенам лампы масляные горят, отчего бараньим жиром и копотью пахнет, под лампами стражники стоят недвижимо, будто изваяния, и у каждого в руке сабля сверкает.
Замер Яков на пороге. Да краем глаза заметил, как к нему навстречу кто-то кинулся. Отчего испугался и, хоть не желал того, шаг назад ступил... Только некуда ему было идти, потому как дверь, в какую он только что зашел, уж заперта была, и те персы, что его сюда вели, за ней остались!
Зажмурился Яков, худшего ожидая...
Но то не злодей с кинжалом к нему бросился, а персиянин в халате и чалме, что, не дойдя шаг, поклонился почтительно, руки к груди прижав, да за собой позвал, пальцем поманив.
Делать нечего — пошел Яков.
В сводах каменных дверца тайная была, куда они и ступили. А за дверцей еще одна зала, в коей по стенам сундуки стояли, и на каждом замок висел.
Персиянин в чалме к одному подошел да, огромную связку ключей из-под халата вынув, ключ сыскал и замок отомкнул, крышку наверх откинув.
Охнул Яков да вновь зажмурился!.. Но не от страха уж, а от блеска, в очи ударившего! Сундук золота и каменьев самоцветных полон был, и всяк новый камень другого краше!
А персиянин уж другой сундук отпирает да крышку откидывает! И тот тоже полон злата да самоцветов!
Сколь же их там уместилось, коли сундуки-то в три локтя высотой, в три шириной, да, пожалуй, шесть в длину будет? Али там не все только камни, али поплоше что на дне имеется? Но даже коли так! Не видал Яков таких богатств!
Иные сундуки, что подале стояли, персиянин отмыкать не стал, жестом Якову на самоцветы и золото указав — мол, смотри, выбирай, чего душе угодно! Сам в сторонку встал, глаз с него не спуская.
Стоит Яков над сундуком, смотрит — ни шелохнуться, ни взора отвесть не может! Персиянин ему улыбается, на сундук указывает и ладонью вперед тычет, будто гребет чего!
Склонился Яков да ладони, вместе сложив, в камни самоцветные сунул!
Зашуршали они, подались, расступились, пальцы его пропуская. Холодны камни, но уж как красивы! Всеми-то цветами радуги переливаются!
Поднял Яков руки к глазам...
Алмазы, рубины, сапфиры, жемчуга, что на нить нанизанные, гирляндами повисли... А есть и вовсе камни незнакомые, о коих на Руси никто не слыхивал!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61