И хоть был еще жив Надир Кули Хан и правил он Персией, но уж зрел во дворце его новый заговор, а с ним вместе семя будущего раздора и кровавой междоусобной войны, что унесет десятки тысяч жизней!
И что на это можно сказать?..
Одно лишь — да спасет Аллах Персию!
Глава ХLIV
— Фирфанцев!.. Есть такой?.. Выходь!..
Человеческая масса зашевелилась, выпуская Мишеля из своих жарких и смрадных объятий. Все жадно ловили ртами свежий, пахнувший из коридора воздух.
Мишель прошел к двери.
— Ну вот и отмучился, сердешный, — сказал кто-то ему вослед...
По коридору его сопровождали двое — один спереди, другой позади. Шли быстро, никого не встретив. Мишель начал было считать лестницы и переходы, да скоро сбился.
Когда шли вниз, он напрягался, потому как понимал, что коли поведут его сейчас в подвал, то, значит, к стенке.
Когда поднимались по лестницам наверх, взбадривался духом.
Наконец остановились.
— К стене! — приказал конвойный. — Руки за спину!
Мишель встал лицом к стенке, сложив руки за спиной.
Что-то переменилось. Те, прежние, конвойные ушли. На их место заступил какой-то чекист в кожанке.
— Идите за мной! — приказал он.
Вновь пошли — Мишель впереди, тот, чуть поотстав, сзади.
Зашли в какой-то кабинет. Навстречу им встал человек в гражданском платье. Подошел, оглядел критично Мишеля.
— Сейчас вы будете говорить с Председателем ВЧК.
Мишель растерянно огляделся.
Где говорить — здесь? В этой маленькой пустой комнате, где даже сесть негде, где только один стол, да еще платяной шкаф.
Или его куда-нибудь еще поведут? Да вроде нет...
— Подождите здесь.
И секретарь, быстро подойдя к шкафу и отворив дверцу, вдруг шагнул внутрь да пропал!
Вот так раз...
Что, разве Железный Феликс в шкафу обитает?
Минуты не прошло, как секретарь, высунувшись из шкафа, поманил Мишеля пальцем.
— Заходите!
Мишель хмыкнул да и шагнул в шкаф.
Только никакого шкафа не было — был вход, прикрытый придвинутым к самой стене шкафом! За дверцами — ничего, никаких внутренностей, ни полок, ни вешалок, ни даже задней стенки — лишь еще одна, куда прошел Мишель, дверь.
Та, другая, комната была просторной и светлой. В ней против окна стоял огромный стол, за которым сидел человек в зеленом френче.
— Проходите, — быстро кивнул он, на мгновенье оторвавшись от каких-то бумаг.
Дзержинский!..
Был вовсе не таким страшным, как о нем ходила молва, — без рогов и копыт, и не пах серой. Высокий, болезненно-худой, с бородкой клинышком, с опухшими от бессонницы глазами. Но как он взглянул на Мишеля, у того захолонуло внутри. Верно говорят, что довольно было Председателю ВЧК заявиться на допрос да глянуть на арестанта, как самые упорствующие контрреволюционеры начинали каяться в своих прегрешениях.
— Вы, кажется, служили в полиции? — спросил Дзержинский, испытующе глядя на Мишеля.
— Да, — ответил тот. — В уголовной. Дзержинский кивнул.
— Если я верно осведомлен, вы, будучи следователем сыскного отделения, и после тоже занимались поиском царских сокровищ? Это так?
— Не вполне, — ответил Мишель. — Я всего лишь расследовал дело о пропаже драгоценностей, принадлежащих дому Романовых...
— Да, советской власти теперь необходимо много золота, — невпопад сказал Дзержинский. Впрочем, зачем оно, не упомянул. — Нам нужно много золота, а оно контрабандными путями, через контрреволюционеров всех мастей, уголовный сброд и прочий несознательный элемент утекает за границу. Сотнями килограммов! Мы должны поставить заслон на пути контрабанды здесь, в Москве и Петрограде, потому что теперь, когда старая пограничная стража распущена, а новой пока еще нет, наши границы открыты...
Мишель слушал и ничего не понимал! О каком заслоне идет речь, когда в Москве почти открыто в двух шагах от Лубянки действуют скупки, в которые стекаются и через которые уходят на сторону драгоценности.
Ему бы смолчать, да только это было не в его правилах!
— Послушайте, если вам так необходимо золото, то почему ваши работники покрывают уголовников, кои на их глазах расхищают бесценные богатсва! — сказал, будто в ледяную воду шлепнулся, Мишель.
Дзержинский быстро взглянул на него. Насупился. На его скулах набухли желваки.
— Если вам что-то известно, если кто-нибудь из наших товарищей запятнал себя связями с уголовным миром, то укажите на них, и мы примем к ним самые строгие меры. Вплоть до исключительных!
И глаза Председателя ВЧК недобро сверкнули. Покрывать Мишель никого не собирался.
— Мне доподлинно известно, что на Хитровке, на Пятницкой, в Китай-городе и других местах тоже действуют ювелирные скупки, о которых осведомлены ваши чекисты...
Дзержинский смотрел на него напряженно, даже зло. Но вдруг хмыкнул раз, другой и, не сдерживаясь уже, громко расхохотался.
— Ах вы про это?.. Про Пятницкую... Да, верно, действуют... Я знаю... Скупают... И пусть себе скупают дальше.
Мишель совершенно растерялся. И Дзержинский, заметив это, не стал его томить, все тут же разъяснив.
— Верно — есть скупки на Пятницкой, в Китай-городе и кое-где еще. И то верно, что мы о них прекрасно осведомлены. Потому что это наши скупки! Да-да — наши! Мы создали их, дабы иметь возможность приобретать у мещан предметы антиквариата, имеющие художественную ценность.
«Их» скупки? То есть, значит, чекистские?.. Чекисты скупают у уголовников золото?..
— Согласитесь, если бы этого не сделали мы, то это сделал бы кто-то другой, — продолжил Дзержинский. — Свято место пусто не бывает. Вы, товарищ Фирфанцев, выследили нашу скупку. Да чуть ее не провалили! Ладно, наши товарищи не стали горячки пороть да в расход вас с досады не пустили!
Вот, значит, как?!
— Но ведь туда приходят уголовники, которые грабят мирных обывателей! — сказал Мишель.
— Да, они экспроприируют ценности у буржуазии, — согласился Дзержинский, — а мы реквизируем их у них, обращая в пользу государства. Кроме того, благодаря скупкам мы имеем возможность проникнуть в уголовный мир...
Да, верно — чего проще: не ловить фартовых в подземных катакомбах Хитровки, а сделать так, чтобы они приходили сами, да еще дружков-приятелей за собой приводили, а те — других! И так всех их, как ниточку из запутанного клубка, и повытянуть!..
Хитро придумано!..
— Как видите, я с вами вполне откровенен, — сказал Дзержинский.
Что Мишеля не радовало, а более всего и беспокоило. Так как свидетельствовало в пользу того, что коли с ним так откровенничают, то живым отсюда не выпустят...
— Теперь относительно вашего дела, — сказал Председатель ВЧК, поднимая исписанные листы. Мишелем исписанные.
— Вы оценили сокровища Романовых в миллиард...
— Не я, ювелиры, с коими мне пришлось общаться в ходе проводимого мной расследования, — внес поправку Мишель.
— Да, конечно, — кивнул Дзержинский, принимая оговорку. — Приведенная вами цифра показалась мне чрезмерной. Но... — поднял, заглянул в какой-то лист, где, верно, был список всех пропавших сокровищ, — ...специалисты уверили меня, что так оно и есть. Разговор действительно идет о миллиарде золотых рублей. Именно во столько оценено собрание драгоценностей дома Романовых.
И вновь испытующе поглядел на Мишеля. Но тот молчал.
— Должен признать, что вы более других сведущи в этом деле, и потому я бы хотел просить вас продолжить начатое вами расследование.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61