Наверное, если бы он вызвал милицию, он мог что-то объяснить, доказать. Но только если не откладывая, если прямо теперь, а не потом, когда всем станут очевидны его попытки замести следы преступления. Когда ему неопровержимо докажут его присутствие в квартире убитой, снимут с ручек дверей, с телефонной трубки, кранов отпечатки его пальцев, когда найдут выброшенный им нож и допросят водителя…
— Да, спасибо, я все понял. Я сделаю, как вы сказали…
Он нашел салфетки, облапав полкухни руками, вытащил из раны нож, бросив его в пакет, который обязательно должен был заметить водитель, потому что раньше его не было.
Неуклюжими попытками спастись он усугубил свое положение гораздо больше, чем если бы ничего не делал. Он выкручивался и потому увязал все больше. Как если бы тонул в болоте, где каждое лишнее движение лишь погружает жертву все глубже и глубже в трясину.
Попал директор!.. Лет на пять попал… Так что не дернешься!..
Когда он вернулся домой, его встретила испуганная до бесчувствия жена.
— Где ты был? — с порога завопила, запричитала она.
— Не ори! — оборвал ее муж. — Не до тебя.
— Не до меня?! — взвизгнула жена. — Тебе не до меня, а им… Ты со всякой сволочью водишься, а они приходят в дом и…
Он мгновенно, словно споткнулся, замер.
— Что случилось?
— Случилось! — вновь закричала, заплакала жена.
Дети — понял директор и сел, где стоял.
— Что произошло?! Что?! Говори!!
— Они… Они… Они убили. Они Черныша убили!..
В гараже, на полу, на подстеленном коврике, лежал семейный любимец ротвейлер Черныш. Мертвый лежал. Он был не просто убит, у него были отрублены лапы и перерезана шея.
Директор сразу все понял, понял, что это наглядное ему предупреждение, что, если он не образумится, если будет упорствовать, точно так же поступят с его женой и его детьми. Им тоже отрубят руки и ноги и перережут горло.
Эти — перережут! Эти, еще даже не угрожая, не шантажируя, а лишь демонстрируя силу, убили трех человек. Уже трех человек!
Директор сел в гараже на пол на уголок подстилки, на которой лежал мертвый ротвейлер, и стал ждать звонка. Просто стал ждать звонка, чтобы сказать — да.
Он капитулировал. Он готов был принять любые условия…
Глава 26
Похороны генерала в отставке Крашенинникова прошли тихо, по-домашнему. Из командования никого не было — собрались только бывшие однополчане и бойцы, служившие под его началом. Гроб вскинули, поставили на плечи и несли на себе несколько кварталов. Впереди шли бойцы с венками и подушечками, к которым были приколоты награды покойного, по две-три на каждой, так как наград было много, а подушечек мало.
Бойцы шли с понурыми лицами и не только потому, что хоронили своего генерала, а и потому, что с его смертью кончилась старая, к которой они привыкли, жизнь, и что будет дальше — никто не знал. Всех их, уцелевших во время взрыва казармы, отправили по домам в бессрочный отпуск.
Бойцы опустили гроб, встали вокруг могилы, сами того не заметив, выровняв носочки.
Речей не говорили, просто стояли и смотрели на своего “батю”, который уже никогда не поведет их в бой, не “пробьет” квартиру, не предложит после боевых стакан водки.
Ушел “батя”…
Гроб опустили в могилу, о крышку барабанно застучали брошенные вниз комья земли. Могила закрылась.
На поминках бойцы пили водку и вспоминали былые сражения.
— А помнишь, как в Кандагаре нас прижали к минным полям, а “батя” приказал пробить в них тропу гранатами?
— А после, когда “вертушка” завалилась!..
— Да… Если бы не он, не сидеть нам теперь здесь…
— А полковника помните, которому он в морду съездил, когда тот попросил включить его задним числом в боевую группу, чтобы выхлопотать себе звездочку.
— Настоящий мужик был!..
После поминок разошлись не сразу, а вдруг решили отправиться к одному из спецназовцев домой. Где добавили “фронтовых сто грамм”, потом еще добавили и сидели до утра, горячо доказывая друг другу, что если бы не они, если бы не генерал, то еще неизвестно, что было бы.
Утром разбрелись по домам отсыпаться.
А через день или, может быть, два одного из взводных командиров, служивших с генералом Крашенинниковым, остановил на улице незнакомый мужчина.
— Давайте присядем где-нибудь.
— А что это я должен с вами куда-то присаживаться? Кто вы такой?
— Я когда-то служил вместе с генералом Крашенинниковым. И хочу сделать вам одно деловое предложение.
— Что, надо набить кому-нибудь морду? — сразу догадался взводный. Потому что ему каждый день предлагали бить кому-нибудь морду или идти работать охранником в коммерческую фирму.
— Нет, с мордами своих врагов я могу справиться сам. Я хочу предложить вам заняться тем же, чем вы занимались до настоящего времени.
— До настоящего времени я служил.
— Ну вот и теперь будете.
Взводный внимательно посмотрел на мужчину.
— А если я вас сейчас пошлю куда подальше… И провожу!
Мужчина не обиделся и не испугался.
— Какой смысл? — очень спокойно сказал он. — Не сегодня-завтра вас отправят в отставку, и придется искать работу на гражданке. А что вы умеете — стрелять, взрывать, ломать позвоночники, снимать часовых… В лучшем случае вы устроитесь вышибалой в бар или охранником к какому-нибудь новому русскому. В худшем вас приберет к рукам криминал. Получать вы будете меньше, рисковать больше и будете чужаком среди чужих.
— А здесь?
— Здесь вы останетесь среди своих. Вы были взводным — значит, останетесь взводным. При своем взводе. Оклад, командировочные, премии будут повышены вдвое.
— Зачем вам именно мы?
— Затем, что вы в “теме”. Вы уже все знаете: знаете, что делать и как делать. И знаете друг друга. А если набирать новичков, то пока они сообразят, что к чему, пока притрутся друг к другу…
Только теперь до взводного начало что-то доходить.
— Так вы что, хотите сказать… Вы хотите сказать, что мы будем продолжать делать то, что делали? То же самое?..
— Да. Что-то в этом роде. Вы будете делать то, что умеете делать, что у вас получается лучше, чем у кого-либо другого.
— Кто-нибудь из наших уже согласился?
— Согласились почти все.
— Почти? Значит, кто-то все же отказался?
— Все соглашаются редко.
— Кто отказался? Кто конкретно?
— Сейчас я этого сказать не могу, но вы об этом узнаете. Узнаете в самое ближайшее время…
Об отказниках взводный узнал действительно очень скоро, узнал этим же вечером.
— Ты уже слышал? — позвонил ему один из приятелей.
— Что слышал?
— Про Семена и Ивана?
— Что я должен про них слышать? Что они там опять натворили?
— Они умерли.
— Как умерли?.. Ты что!.. Когда? Мы же с ними на этой неделе!..
— Сегодня днем. Первым — Семен. Он выпал из окна, когда вешал на кухне штору.
— Откуда это известно?
— Его нашли внизу со шторой в руке. Дома была сорвана гардина, а на подоконнике была подстелена газета. Наверное, он оступился, а окно было открыто.
— А Иван?
— Убило током на дачном участке. Он работал незаземленной дрелью, сверлил что-то в стене дома, был в шлепанцах и случайно наступил в лужу. И сразу наповал.
— Как же так, сразу двое и одновременно… Просто как специально… — сказал взводный. Ничего не имея в виду сказал, что в голову взбрело. И тут же подумал: “А может, действительно? Как-то трудно представить, чтобы прошедший огонь и воду спецназовец вдруг свалился с подоконника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84