Фактически мы имеем даже не диктатуру для пролетариата, обреченную в конечном результате на неизбежный крах. Относясь всегда отрицательно к идее диктатуры одного класса, я должен еще с большим отрицанием отнестись к группе, диктаторство которой опиралось на своего рода преторианство. Советская власть в действительности плодит в России не коммунистов, а новую буржуазию. И именно этот класс собственников, возросший на хлебах коммунистических, должен будет во имя своих интересов, в точном согласии с марксистской теорией о борьбе классов ликвидировать Советскую власть. Здесь будет неизбежно свое 9-е термидора.
Если я не прав в подобной оценке действительности, то другие соображения и наблюдения указывают на невозможность осуществления социалистического строительства в том духе и в том масштабе, которые практикует современная власть. Диктатура для пролетариата могла бы найти себе известное историческое оправдание в объективных социальных и экономических условиях. Их, между тем, в наличности нет. Социалистического фазиса при оценке событий в мировом масштабе быть не может. Западная Европа еще не являет того, что напоминало бы собой приближение социальной революции. При таких условиях винт социалистического строительства вне объективных условий времени, с моей точки зрения, является общественным преступлением – перед потомством. При подобной оценке вопрос о методах, при помощи которых продолжается опыт, выдвигается на первый план. Многие из идей, осуществляемых властью, я разделяю, но все ее методы мне органически ненавистны, так как все то насилие, которое я наблюдал, не находит себе никакого исторического оправдания. И в жизни получается какая-то карикатура даже на коммунизм: нарушаются самые элементарные основания так называемого научного коммунизма. Я не могу примириться с тем исключительным произволом, который царит во всех областях жизни, с тою, наконец, системой террора, которая введена была в принцип государственного строительства до последнего времени.
Из этих положений вытекает вся моя положительная политическая деятельность. Отнюдь не считая возможным скрывать своих взглядов и стараясь скорее своей аргументацией воздействовать на инакосмотрящих, я развивал подобные взгляды А. П. Аксельроду и т. Платтену. Когда они у меня были зимой 1919 года, я старался по мере возможности информировать Аксельрода, уезжавшего за границу, о современном положении России в политическом и экономическом отношениях, о возможности прочного будущего и настроениях в различных политических группировках, считая в высшей степени целесообразным подобное осведомление политических деятелей в Западной Европе. Специально никаких поручений Аксельроду, конечно, давать не мог, а равно и передавать через него каких-либо специфических материалов.

О РАСШИРЕННЫХ СОБРАНИЯХ

Если на заседаниях группы СВ от времени до времени и присутствовали те или иные лица, но назвать их не имею морального права. Наименование их означало бы приклейку им определенного ярлыка, что едва ли соответствовало действительности и что едва ли соответствует достоинству допрашиваемого.
Каких-либо расширенных собраний членов СВ не было: 1) не было в наличности таких членов; 2) не было для них почвы при отсутствии практической работы.
О собраниях представителей партии весной и летом 1918 года я уже говорил. С осени 1918 года таких собраний более не происходило.
Зимой и весной 1919 года я присутствовал лишь на нескольких объединенных заседаниях с представителем «Национального центра» и на редких довольно беседах представителей московской интеллигенции, устраивавшихся от времени до времени совершенно произвольно, в зависимости от вопросов, которые ставила текущая жизнь и на которые являлась потребность обменяться мнениями. Такие беседы отнюдь не устраивали какие-либо организации. Чаще всего они происходили по частной инициативе. Предметом такого рода собеседования служила информация того или иного лица, того или иного распоряжения Советской власти (например, декрет о кооперации), события вроде созыва конференции на Принцевых островах, настроение (например, усиление соглашательских тенденций по отношению к Советской власти), собрания, которые устраивал Горький, и т. д. Сходились на такие совещания люди разных взглядов. Изложить эти взгляды затруднительно. Естественно, что никаких конспиративных взглядов на них не поднималось. На таких собраниях я встречался с С. Н. Прокоповичем. Не беру на себя смелость излагать его взгляды, на что я не имею решительно никакого права. Могу только отметить, что Прокопович не примыкал к платформе СВ (во всяком случае, в ее целом), и он всегда усиленно подчеркивал, что для него неприемлема никакая интервенция, в какой бы форме последняя ни выражалась.

О МОСКОВСКОЙ ГРУППЕ «СОЮЗА ВОЗРОЖДЕНИЯ»

Та маленькая московская «группа», которая разделяла платформуу «Союза возрождения», как она выработалась летом 1918 года, в сущности, как я показывал, никакой практической работы не вела (практической в смысле действия). Поэтому она и не расшилась, поэтому ни разу ни одной даже резолюции от этой группы не было принято. Если мы продолжали собираться от времени до времени, то именно для обмена мнений, установления некоторых общих точек зрения на текущие вопросы – в сущности, как я уже указывал, в этом именно и была первоначальная идея СВ, – какую часть, так сказать, «теоретического» характера мы старались сделать, я указывал в показании 5 марта. В области информации Щепкин, имевший те или иные сношения с Югом, сообщал нам то, что делается там, причем с СВ он никогда ничего нам сообщить не мог, – может быть, отрывочные сведения о том, что на Юге никакого контакта между общественными группировками не устанавливается и что он старается воздействовать на представителей НЦ (Астров). Мы настолько мало были осведомлены о деятельности СВ на Юге, что прокламация, виденная мною при допросе от 7 июня, была для меня совершенной неожиданностью. Я был глубочайшим образом убежден, что на Юге, наоборот, полный разрыв, так как наши сведения, в сущности, ограничивались лишь сведениями из одесских газет (весна 1919 года) и выдержками из статьи Мякотина, перепечатанными в «Известиях», где М. резко критиковал правительство Добровольческой армии, в котором столь принимает участие Мильн и Ко. Мне казалось, что в Москве между общественным группированием устанавливается большее понимание, и я это объяснял тем, что здесь правее стоящие нас группы находятся в бездействии, то есть не подошли еще к власти, как это было на Юге. И как раз южное положение, с моей точки зрения, являлось плохим предзнаменованием, и я видел нашу задачу своевременно это предусмотреть: правильно или нет, но мне казалось, что известная договоренность является некоторой гарантией. Приходилось, конечно, видеть людей, приезжавших из Киева и Харькова, но эта информация носила более обывательский характер. Весной из Киева приезжал наш член партии (нар. соц.) В. Б. Станкевич, но он, в сущности, сообщил нам лишь о Киеве – никаких связей с Югом у нас не было.
При таких условиях мы абсолютно лишены были возможности действовать, даже если бы хотели. Но, помимо того, мы принципиально, как я указывал, мало склонны были принимать участие в партизанских действиях как массовых восстаниях по существу своему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161