https://www.dushevoi.ru/products/vodonagrevateli/bojlery/Drazice/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


Барак старый, дерево сухое... Все сгорели бы, до камня... Пожалел, подумал о соседях... Записку написал положил на видное место: "Воспитывайте внуков. Прощайте". И пошел в огород, подальше от дома... На свою грядку... Никогда о смерти не говорил. На лавочке сидит, молчит. На поезда смотрит. Составы день и ночь стучат-стучат...
"Скорая" приехала, на носилки его кладут, он сгоряча встает, хочет сам идти.
- Ты что, Саша, сотворил? - до машины с ним шла, провожала.
- Устал жить. Сыну позвони. Пускай в больницу придет.
Он еще разговаривал. Пиджак обгоревший, черный, а плечо белое, чистое. Костюм новый надел, похоронить потом не было в чем. Купи сейчас костюм... Пять тысяч! Со сберкнижки снял, положил на стол деньги... Всю жизнь собирал, копил... На ботинки ему хватило и на венок... Во как!
Под вечер он это надумал... После ужина... Я чай попила... И слышу крик... Кто кричал? Не скажу. Подбежала, он не кричал, а тот парень, который его тушил, кричал, хватал с веревки мокрые мои тряпки (я днем постирала) и бросал на него. Чужой парень, шел мимо и видит: человек горит... Сидит на грядке, сгорбился и горит... Молчит... Так потом нам и рассказывал: "Молчит и горит".
Под утро он в больнице умер... Привезли, и тогда я увидела, что голова сожженная, и руки... Руки у него золотые! Как он еще со мной тогда разговаривал, когда его на носилках несли? До последней минуты не хотел жить... Не старался... Так потом нам и передали... Милиция приезжала... Но что я им скажу, как и вам? Тоска в человеке жила, печаль... Слышите? Поезд гудит... Московский... Брест - Москва... Мне и часов не надо... Встаю, когда варшавский крикнет - шесть утра. А там минский, первый московский... Утром и ночью они разными голосами кричат...
Я его утешала:
- Саша, найди хорошую женщину. Женись.
- Лизка вернется...
Я семь лет ее не видела, как она от него ушла. Билась о гроб головой:
- Это я Сашке жизнь поломала.
Хоронили без оркестра, без музыки. Одна она и плакала...
Мне страшнее огня ничего нету, я его с войны боюсь. Как горела наша деревня... Мы стоим под пулеметами, а хаты наши трещат, горят. Коты горят и куры, которых немцы не половили, кричат человеческими голосами, детскими... Мне страшнее огня ничего нету... Хожу по двору, кажется, он за спиной стоит. Оглянусь - никого. Я его еще раз спросила бы: "Ты что, Саша, сотворил?" Такую муку выбрал! Ну, может, только одно: на земле горел, так на небе не будет? Отмучился. За Бога решил. Что Бог ему там скажет? Калеки по земле ползают, парализованные лежат, немые живут... Бог же их держит...
Работу любил: доску свежую, рубанок. У всех тут его стулья, полки, буфеты. Сорок лет на мебельной фабрике. Бригадиром. Ни разу отсюда не уезжал. Я вышла замуж, завербовалась с мужем в Сибирь, на заработки. Комары, мошки... В чистом поле жили... Сына там родила, дифтерит хоп, и задавил. Сюда не привезла... Ни сына, ни могилки... Так и живу... Где та смерть? Хоть ты ее зови... Всю жизнь по казармам, по общежитиям, по баракам...
На свадьбе его гуляла... Когда он Лизку взял... Не бил он ее, не пил... Оставила, когда детей вырастили, сына и дочку. Плакал:
- Что я без Лизки? У детей своя жизнь. Сын днем на заводе, а вечером магнитофоны, утюги чинит. Двое детей. Надо жить. А дочка далеко...
Я ему советовала:
- Саша, найди хорошую женщину. Сопьешься.
- Стаканчик налью... Фигурное катание погляжу и спать лягу.
Пил, но не запивал, как другие, и одеколон "Гвоздика", и стеклоочиститель. Теперь бутылка водки стоит, как раньше пальто. Пейте свободу! Кушайте свободу! Развалили такую страну! Державу! При Горбачеве, при Ельцине. А я и лес валила, и шпалы на себе тягала... Вчера три часа стояла в очереди за молоком - и не хватило. Немецкую посылку с подарками принесли, а мне ее не надо. Немцы с овчарками идут, а мы - в болоте, в воде... Бабы, дети... И коровы наши стоят с нами... Молчат...
Не хочу я немецкого печенья и немецких конфет! Не возьму!
Во! Так мы с ним сядем на лавочке... Он газеты почитает, мне расскажет. Развалили такую страну! Разворовали... Ходят слухи... Люди видят... Пошли в лес за грибами, а там кострище: вытягивали простыни новые, носки... Вредительство! Колбасу закапывают... Консервы... Продали такую страну! Обманули народ... А я лес валила, шпалы на себе тягала... Была и за мужика, и за коня. Покушать не всегда хватало, но красную грамоту дадут... Я гордая... Я стахановкой была и депутатом. Я думала, что когда-то буду хорошо жить. Верила. А вышло - обман... Великий обман...
О смерти он никогда, ни слова. Может, в один день решил? А я дозваться, допроситься ее не могу...
Старики раньше сидят на лавочке. Беззаботно. А сейчас на пенсию не проживешь. Ко бутылки по городу собирает. Кто возле церкви с шапкой стоит. А кто талоны продаст, купоны. Водку. У нас затоптали в винном отделе человека... Я чай без булочки попью, и ладно. В войну мечтала белого хлеба вволю поесть. И сейчас. Но я последнее со двора вынесу, отдам, только бы войны не было.
С мебельной фабрики гроб привезли, его товарищи. Красивый гроб, сосной пахло. Он любил дерево, сосну... Любил березу, липу, но сосну больше. На работу утром веселый бежит, шутит. Вернется, в дом не спешит. До огней на скамейке, как пережидает. Во дворе - люди, дети. Барак наш был веселый, дружный. Мы жили все вместе, одной семьей и в будний день, и в праздник. У тебя нет - я дам, а у меня не стало - ты принесешь. На демонстрации ходили, оденемся чисто, детям шарики красные купим...
Всю жизнь работали, строили социализм. А теперь говорят, что социализм кончился.
Поезда стучат, стучат. Чужие люди, что вам надо? Старость - печаль...
Принес он с работы большую коробку с красным бантом. Показал.
- На пенсию проводили. Торжественно. Часы подарили. На стену повешу: тик-так, тик-так...
- Отдохнешь, Саша. Нагорбатились мы. Хватит. - Говорю так и вижу, что невеселый он, нерадостный. Ой как невеселый! Утром теперь ему бежать некуда...
Два месяца посидел на лавочке. Скучный. Небритый.
Сидит и молчит. Последнюю неделю слова никому не сказал. Кота позовет. За-мо-о-олчал человек перед смертью... Только смотрел на все...
Хожу-хожу, оглянусь: кажется, он идет, за спиной стоит... Оглянусь никого... На сорок первый день его дочка стала тут жить. Из Магадана приехала с детьми, без своего угла маялась. Старый барак, а все же свой дом. Молодая, думает, что временно. А может, как и мы, на всю жизнь...
Чужие люди, что вам надо? Не допрашивайте, не допытывайте... Одинаковой смерти нет... Слышите, как поезда стучат..."
История о том, что, если вы найдете у себя в подушке
кусок галстука и куриные кости,
галстук нужно повесить на кресте при дороге,
а кости отдать черной собаке
Тамара Суховей - официантка, 29 лет
"...Маленькая, я пришла со школы, легла, а утром не поднялась с кровати. Повезли к врачу - нету диагноза. Тогда кинулись бабок искать, знахарку. Дали нам адрес, полетели по тому адресу. Бабка кинула на карты и говорит матери:
- Придете домой, распорите подушку, на которой дочка лежит, там найдете кусок галстука и куриные кости. Галстук - повесьте на кресте при дороге, а кости отдайте черной собаке. дочка встанет и пойдет. Свекруха заколдовала.
Ничего хорошего, красивого я в жизни не видела, и травилась. и вешалась...
Я сама из деревни, приехала в город, всех боялась. Но все едут в город - и я. Старшая сестра тут жила, она меня забрала:
- Поступишь в училище, станешь официанткой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
 чаша генуя 

 Тубадзин Duo