Ты красивая, Томка. Найдешь себе мужа военного. Летчика!
Первый муж у меня был хромой, маленький. Подруги отговаривали:
- Зачем он тебе? Он больной, скоро умрет. За тобой такие парни ухаживают!
А я с детства любила фильмы про войну, где женщины ждут своих мужей с фронт, хотя бы какой вернулся - без ног, бе рук, но живой. К нам в деревню одного привезли без обеих ног, так жена его по двору на руках носила. А он пил, безобразничал. Повалятся, она его подберет, в корыте помоет и посадит на чистую постель...
Я не понимала, что такое любовь, я и сейчас не знаю, что это, я его пожалела, приласкала. Мы прижили с ним трое детей, и он стал пить, гонялся за мной с молотком...
Уже вторым ребенком была беременна, когда из деревни пришла телеграмма: "Приезжай на похороны. Мать". Цыганка перед этим мне на вокзале гадала:
- Ждет тебя дальняя дорога. Похоронишь отца и будешь долго плакать.
Не поверила. Отец был здоровый, спокойный. Мать пьянствовала, с утра лежит, а он и корову подоит, и картошки наварит, все сам. Он сильно ее любил, она его приворожила, что-то она знала, какое-то зелье.
Сижу у гроба, плачу, соседская девочка мне шепчет:
- Тетя Тома, баба деда чугуном убила, а мне сказала, чтобы я молчала, она купит килограмм шоколадных конфет.
Мне стало страшно, и, когда в хате никого не осталось, все ушли, раздела отца и искала на нем синяки. Синяков не было, только на голове большая ссадина. Показала матери, она сказала, что это он дрова колол и палка отлетела, ударила. Сижу возле него всю ночь и чувствую, что он хочет мне что-то рассказать... А мать не отходит от нас, трезвая сидит. она нас одних не оставляла, пока мы его не закопали.
Родная мать, она меня родила... Продала она дом, сарай сожгла. чтобы страховку получить, и прикатила ко мне в город. Тут нашла себе другого, и он сына с невесткой прогнал, а ей квартиру отписал. Она их привораживала, она что-то знала, какое-то зелье. А мой за мной с молотком гонялся, пока голову два раза не проломил...
Ничего хорошего, красивого я в жизни не видела...
Прихожу на работу побитая, уплаканная, а надо улыбаться, кланяться. Директор ресторана позвал в кабинет:
- Мне тут твоих слез не надо. У самого жена парализованная дома второй год лежит - и лезет ко мне под юбку...
Мать с отчимом два года не пожила. Звонок:
- Тамара, умер Григорьевич. Приходи, помоги хоронить. Повезем в крематорий.
Мне стало так страшно. что я потеряла сознание.
Очнулась, надо идти. А в голове мысль стучит: вдруг это она его убила, чтобы одной в его квартире остаться, пить, гулять? А?! Она убила и хочет скорее отвезти в крематорий, сжечь? Пока его дети соберутся и старший сын, майор, из Германии приедет, жменька золы останется, сто грамм в белой вазочке. От всех этих потрясений у меня прекратились месячные, два года ничего не было. Когда они снова начались, я просила врачей:
- Вырежьте мне все женское, сделайте операцию. Я не хочу быть женщиной! И любовницей, и женой, и матерью!
Родная мать, она меня родила... Я хотела ее любить... У нее молодой косы были длинные, черные... Красивая...
Как она умирала, как она не хотела умирать... Ей было пятьдесят девять лет: удалили одну грудь, через полтора месяца - другую, а она завела себе молодого любовника. Вызвала нас с сестрой:
- Везите к знахарке... Спасайте!
Она не верила этим бабкам, никому не верила, как нам ее спасать? А ей хуже-хуже, молодой за ней ухаживает, из-под нее выносит, моет. Она не думала умирать.
- Но если, - говорит, - умру, все оставлю ему. И квартиру, и телевизор.
Сестра пригрозила:
- Убью, если ему оставишь. Убью!!
Я их мирила, плакала. Молодая мама была красивая...
Повезли мы с сестрой ее к бабке, на руках из машины вынесли. Бабка помолилась, открыла карты.
- Да? - спрашивает и поднимается из-за стола. - Увозите! Я ее лечить не буду...
Мать нам крикнула:
- Ступайте, я хочу одна остаться!
А бабка нас не пустила из хаты, на карты смотрит и пересказывает:
- Я ее лечить не буду, потому что она не одного в землю положила. А недавно, когда еще на ногах была, ходила, в церкви две свечки надломила... Твою и твою... - Показывает на нас с сестрой.
Мать:
- За здравие детей своих...
Бабка:
- За упокой ты их поставила. Смерти детям просила. Думала, что если их Богу отдашь, то сама останешься. В заклад.
После этого я боялась сидеть с матерью одна в квартире. Взяла с собой свою старшую девочку, а мать бесило, когда та просила есть: она умирает, а кто-то ест, кто-то будет жить. Порезала ножницами новое покрывало на кровати, скатерть со стола, чтобы никому не осталось, когда ее не будет. Я водила ее в туалет, выносила, мыла. Она не стеснялась, она на пол, в постель... чтобы я убирала. Не хотела умирать... Мстила...
Открыли окно... На первом этаже... Сирень пахнет... Она дышит-дышит ею, не надышится...
- Принеси, - попросила, - веточку.
Я принесла. Она взяла ее в руки, а та в одну минуту засохла, листья скрутились.
Тогда она ко мне:
- Дай за твою руку подержаться...
А меня та бабка предупредила, что человек, который творил зло, долго умирает, мучительно. Надо или потолок разбирать, или все окна в доме вынуть, по-другому душа его не уйдет, из тела не поднимется. А руку давать нельзя болезнь перекинется.
- Зачем тебе моя рука?
Она молчит. Притаится.
Она до конца мне не показывала, где ее одежды лежат, в которых хоронить. Деньги. Я боялась, что ночью она нас с дочкой задушит подушками. Глаза прикрою, а сама подглядываю: как это душа из нее вылетит? Какая она? Куда поднимется?
День лежит, два, перестала разговаривать. Я побежала в магазин, попросила соседку посидеть с ней, посторожить. Та вяла ее за руку, и тогда она умерла... В последнюю минуту что-то крикнула, непонятное...
Я сама ее мыла, одевала. Пришли ее подруги, уворовали телефон, новые тарелки. Приехала моя средняя сестра из деревни. Мать лежит... Она ей, мертвой, глаза открывала...
- Зачем ты мать мертвую трогаешь?
- А помнишь, как она в детстве над нами издевалась. Я ее ненавижу.
- У нее волосы были длинные, черные...
- Дура! Ты все по звездам прыгаешь.
В детстве я снила сны, что по звездам прыгаю. С одной звезды на другую, как по камням в реке.
Делить вещи начали еще ночью, еще не похоронили, гроб не унесли. Старшая сестра плакала, а средняя паковала телевизор, швейную машинку, золотые сережки с мертвой сняла. Назавтра кремировали и отвезли урну в деревню, положили мать рядом с нашим отцом. Есть тот свет или нет? Где-то же они встретятся...
Старшая сестра вышла второй раз замуж и уехала в Казахстан. Я ее любила, я как чувствовала, мое сердце подсказывало:
- Не выходи за него замуж, - почему-то второй ее муж мне не понравился.
- Он хороший, я его жалею.
Мы с ней на похоронах матери разговаривали. Сидели. И он с ней по-хорошему, ласково, я даже позавидовала. Через десять дней получаю телеграмму: "Тетя Тома, приезжайте. Умерла мама. Аня". Это девочка ее, одиннадцать лет, на телеграмму прислала.
Он ее убил, он ее ногами, руками убил и изнасиловал мертвую. На работе сказал, что жена умерла, ему дали тысячу рублей, он их отдал дочке, а сам явился в милицию с повинной. Девочка сейчас у меня живет, учиться не хочет, она напуганная, и у нее что-то с головой. ничего не запоминает.
Ему присудили - десять лет. Он еще к дочке вернется...
...С первым мужем я развелась и думала, что никогда больше замуж не выйду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43