Это как часы во времени — уходящие в перспективу детали и тающие в ней циферблаты.
В первой нише музейного зала скульптурно рассказывается о начальных шагах хронометрии. И если мы не можем ответить на вопрос: «Было ли у времени начало?», — то с полной определенностью можем сказать, что у часового механизма оно, конечно же, было. В музейной композиции как раз и рассказывается о первых часах человечества. Здесь представлены выполненные из фанеры и левкаса копии первых измерителей времени, основанных на естественных природных процессах: солнечные часы с фасада страсбургского собора, водяные и песочные часы, китайские средневековые огненные часы. Последняя модель вызывает у посетителей наибольший интерес. Это очень редкостный механизм, действие которого основано на принципе равномерного сгорания однородного вещества. На веревочных жгутах, которых касается медленно тлеющая палочка, висят каменные гирьки. Перегорает очередной жгут — и гирька падает в металлический поднос. Удар раздавался каждые полчаса, видимо, в отсчете более коротких промежутков времени не было нужды.
Завершают композицию первой ниши механические башенные часы XVII века из Александровской слободы. Они кажутся немного примитивными, грубоватыми, от них как будто веет старой кузницей и создавшим их могучим молотом. А рядом выставлены колокола. Ведь первые часы были не карманными, а всеобщими и располагались на культовых и общественных зданиях. Они объединяли людей единым временем и звоном своим созывали их на общинные дела.
Вторая ниша Музея раскрывает новую тему. Здесь рассказывается об изобретателях, внесших самый существенный вклад в создание и совершенствование часовых механизмов. На стенде, собранном из кругов разных диаметров, разместились портреты Галилео Галилея (он открыл законы колебания маятника), голландского математика, астронома и физика Христиана Гюйгенса (он впервые применил маятник для регулировки хода часов), английского часового мастера Джона Гаррисона — создателя морских часов, выдающегося русского механика-самоучки Ивана Кулибина — создателя уникальных часовых механизмов.
В центре второй композиции представлены одни из самых древних часов всей коллекции. Их оригинальность и необычность заключаются в том, что они имеют лишь одну стрелку — часовую. По своему назначению эти часы комнатные, но являются уменьшенной копией огромных башенных часов.
Третий раздел Музея посвящен рассказу о часовом деле XVIII— начала XX веков. В центре его, под стеклянным колпаком, собран своего рода натюрморт из тонких и благородных инструментов часового мастера. Они показывают, что часовое дело — неспешное и требует точности и аккуратности. Инструменты окружены часами, ими выполненными.
В XIX веке часы все чаще стали украшать жилища состоятельных людей, постепенно они превращаются в произведения декоративного искусства. В четвертом разделе экспозиции собраны часы, выполненные в стилях ампир, псевдобарокко, классицизм. Создатели Музея сами называли эту композицию «ротондой». В центре ее, возле богатого кресла, лежат длинный чубук и распластанная медвежья шкура, очень оживляющие всю композицию. Посетитель сразу догадывается, кому могли принадлежать все эти сверкающие и блестящие часовые механизмы: человеку богатому, помещику-аристократу, сибариту.
Время движется вперед, и часы со временем тоже видоизменяются. Из предмета роскоши они превращаются в предмет широкого обихода, появляются часы наручные. Об этом — пятый раздел Музея, в котором как бы сами экспонаты говорят о прагматизме их использования. Все они размещены на аскетичных, ничем не украшенных полках большого шкафа. Мелкие по размерам теснятся в ячейках коробки, напоминающей кассу для типографского набора. Самый значительный экспонат этого раздела — циферблат и механизм часов владимирского банка. В стекле прорезано кассовое окошечко, а рядом висит рекламное объявление начала века.
Шестой раздел экспозиции полностью отдан Владимирской земле. В нем представлены часы, которые выпускают заводы «Эталон» и «Точмаш» бытовые и для промышленных нужд, электронно-механические и кварцевые датчики времени, которые используются на метрополитене, радио и телевидении. Заканчивается эта экспозиция слайдом со знакомой всем заставкой телевизионной программы «Время»
В центре зала разместилась еще одна экспозиция, посвященная знаменитым владимирцам, которые каждый по своему формировали и отражали время. Здесь можно увидеть напольные часы из имения Алябьевых — родственников А. С. Грибоедова. Знаменитый поэт и дипломат, приезжая в гости в село Братилово, не раз сверял по ним время.
Посетители с интересом рассматривают карманные часы, вмонтированные в центр декоративного морского штурвала. Они принадлежали Краснову — матросу с легендарного крейсера «Аврора». Рядом выставлены мемориальные наручные часы владимирского поэта-революционера Г. Фейгина, погибшего в 1921 году на кронштадтском льду.
А вот черная тарелка репродуктора военных лет, студийный микрофон и наручные часы-хронометр. По ним в годы войны хронометрировал время перед выходом в эфир известный диктор Ю Левитан, родившийся и долгое время живший во Владимире.
На одном из стендов Музея выставлен маленький, по нынешним временам вроде даже какой-то несолидный хронометр. Но он напоминает посетителям о суровом 1941 годе и о салютном 1945. Именно этот студийный хронометр поведал всему миру в апреле 1961 года о первом полете в космос Ю. А. Гагарина. А по соседству с ним выставлен крупный, с множеством делений и стрелок сверхсовременный секундомер летчика-космонавта В. Кубасова, побывавший вместе с ним на околоземной орбите.
Фрегат «Ваза» — корабль-музей
Работа XII Международного конгресса морских музеев начиналась в Стокгольме. В ней приняли участие 210 специалистов из 22 стран, которые представляли более ста морских музеев самого разного ранга—от общественного музея малых суденышек под открытым небом в гавани Пирей (Греция) до огромного Морского музея на восточном побережье США (г. Мистик).
Почему именно в Стокгольме? Здесь 16 августа 1990 года открылся совершенно новый музей в чрезвычайно оригинальном по архитектуре здании Необычно оно и по функциональному внутреннему устройству Музей посвящен известному шведскому фрегату «Ваза», который в 1628 году затонул вместе с командой в течение 10 минут на глазах у сотен зрителей.
Почти 380 лет назад шведский король Густав II Адольф отдал приказ о постройке на судостроительной верфи Стокгольма четырех военных кораблей. В 1628 году первый из них был готов. В честь короля Швеции Густава Вазы, основателя единого национального государства, его назвали «Вазой».
Ему готовилась завидная судьба. Он должен был стать флагманским кораблем королевского флота Швеции. Главное — он должен был обладать невиданной для того времени скоростью и обгонять любые корабли. Сам доблестный король принимал деятельное участие в его постройке. Это он настоял на том, чтобы судно было максимально узким — не шире двенадцати метров. За счет этого оно значительно увеличило бы свою скорость и стало маневреннее. Много еще интересных предложений внес король, которые, конечно же, учли при постройке, хотя некоторые из них и вызывали опасение у инженеров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
В первой нише музейного зала скульптурно рассказывается о начальных шагах хронометрии. И если мы не можем ответить на вопрос: «Было ли у времени начало?», — то с полной определенностью можем сказать, что у часового механизма оно, конечно же, было. В музейной композиции как раз и рассказывается о первых часах человечества. Здесь представлены выполненные из фанеры и левкаса копии первых измерителей времени, основанных на естественных природных процессах: солнечные часы с фасада страсбургского собора, водяные и песочные часы, китайские средневековые огненные часы. Последняя модель вызывает у посетителей наибольший интерес. Это очень редкостный механизм, действие которого основано на принципе равномерного сгорания однородного вещества. На веревочных жгутах, которых касается медленно тлеющая палочка, висят каменные гирьки. Перегорает очередной жгут — и гирька падает в металлический поднос. Удар раздавался каждые полчаса, видимо, в отсчете более коротких промежутков времени не было нужды.
Завершают композицию первой ниши механические башенные часы XVII века из Александровской слободы. Они кажутся немного примитивными, грубоватыми, от них как будто веет старой кузницей и создавшим их могучим молотом. А рядом выставлены колокола. Ведь первые часы были не карманными, а всеобщими и располагались на культовых и общественных зданиях. Они объединяли людей единым временем и звоном своим созывали их на общинные дела.
Вторая ниша Музея раскрывает новую тему. Здесь рассказывается об изобретателях, внесших самый существенный вклад в создание и совершенствование часовых механизмов. На стенде, собранном из кругов разных диаметров, разместились портреты Галилео Галилея (он открыл законы колебания маятника), голландского математика, астронома и физика Христиана Гюйгенса (он впервые применил маятник для регулировки хода часов), английского часового мастера Джона Гаррисона — создателя морских часов, выдающегося русского механика-самоучки Ивана Кулибина — создателя уникальных часовых механизмов.
В центре второй композиции представлены одни из самых древних часов всей коллекции. Их оригинальность и необычность заключаются в том, что они имеют лишь одну стрелку — часовую. По своему назначению эти часы комнатные, но являются уменьшенной копией огромных башенных часов.
Третий раздел Музея посвящен рассказу о часовом деле XVIII— начала XX веков. В центре его, под стеклянным колпаком, собран своего рода натюрморт из тонких и благородных инструментов часового мастера. Они показывают, что часовое дело — неспешное и требует точности и аккуратности. Инструменты окружены часами, ими выполненными.
В XIX веке часы все чаще стали украшать жилища состоятельных людей, постепенно они превращаются в произведения декоративного искусства. В четвертом разделе экспозиции собраны часы, выполненные в стилях ампир, псевдобарокко, классицизм. Создатели Музея сами называли эту композицию «ротондой». В центре ее, возле богатого кресла, лежат длинный чубук и распластанная медвежья шкура, очень оживляющие всю композицию. Посетитель сразу догадывается, кому могли принадлежать все эти сверкающие и блестящие часовые механизмы: человеку богатому, помещику-аристократу, сибариту.
Время движется вперед, и часы со временем тоже видоизменяются. Из предмета роскоши они превращаются в предмет широкого обихода, появляются часы наручные. Об этом — пятый раздел Музея, в котором как бы сами экспонаты говорят о прагматизме их использования. Все они размещены на аскетичных, ничем не украшенных полках большого шкафа. Мелкие по размерам теснятся в ячейках коробки, напоминающей кассу для типографского набора. Самый значительный экспонат этого раздела — циферблат и механизм часов владимирского банка. В стекле прорезано кассовое окошечко, а рядом висит рекламное объявление начала века.
Шестой раздел экспозиции полностью отдан Владимирской земле. В нем представлены часы, которые выпускают заводы «Эталон» и «Точмаш» бытовые и для промышленных нужд, электронно-механические и кварцевые датчики времени, которые используются на метрополитене, радио и телевидении. Заканчивается эта экспозиция слайдом со знакомой всем заставкой телевизионной программы «Время»
В центре зала разместилась еще одна экспозиция, посвященная знаменитым владимирцам, которые каждый по своему формировали и отражали время. Здесь можно увидеть напольные часы из имения Алябьевых — родственников А. С. Грибоедова. Знаменитый поэт и дипломат, приезжая в гости в село Братилово, не раз сверял по ним время.
Посетители с интересом рассматривают карманные часы, вмонтированные в центр декоративного морского штурвала. Они принадлежали Краснову — матросу с легендарного крейсера «Аврора». Рядом выставлены мемориальные наручные часы владимирского поэта-революционера Г. Фейгина, погибшего в 1921 году на кронштадтском льду.
А вот черная тарелка репродуктора военных лет, студийный микрофон и наручные часы-хронометр. По ним в годы войны хронометрировал время перед выходом в эфир известный диктор Ю Левитан, родившийся и долгое время живший во Владимире.
На одном из стендов Музея выставлен маленький, по нынешним временам вроде даже какой-то несолидный хронометр. Но он напоминает посетителям о суровом 1941 годе и о салютном 1945. Именно этот студийный хронометр поведал всему миру в апреле 1961 года о первом полете в космос Ю. А. Гагарина. А по соседству с ним выставлен крупный, с множеством делений и стрелок сверхсовременный секундомер летчика-космонавта В. Кубасова, побывавший вместе с ним на околоземной орбите.
Фрегат «Ваза» — корабль-музей
Работа XII Международного конгресса морских музеев начиналась в Стокгольме. В ней приняли участие 210 специалистов из 22 стран, которые представляли более ста морских музеев самого разного ранга—от общественного музея малых суденышек под открытым небом в гавани Пирей (Греция) до огромного Морского музея на восточном побережье США (г. Мистик).
Почему именно в Стокгольме? Здесь 16 августа 1990 года открылся совершенно новый музей в чрезвычайно оригинальном по архитектуре здании Необычно оно и по функциональному внутреннему устройству Музей посвящен известному шведскому фрегату «Ваза», который в 1628 году затонул вместе с командой в течение 10 минут на глазах у сотен зрителей.
Почти 380 лет назад шведский король Густав II Адольф отдал приказ о постройке на судостроительной верфи Стокгольма четырех военных кораблей. В 1628 году первый из них был готов. В честь короля Швеции Густава Вазы, основателя единого национального государства, его назвали «Вазой».
Ему готовилась завидная судьба. Он должен был стать флагманским кораблем королевского флота Швеции. Главное — он должен был обладать невиданной для того времени скоростью и обгонять любые корабли. Сам доблестный король принимал деятельное участие в его постройке. Это он настоял на том, чтобы судно было максимально узким — не шире двенадцати метров. За счет этого оно значительно увеличило бы свою скорость и стало маневреннее. Много еще интересных предложений внес король, которые, конечно же, учли при постройке, хотя некоторые из них и вызывали опасение у инженеров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136