Есть мнение, что калымишь. Так?
– Калымлю, – покорно сказала Нюська.
– Врешь! – не поверил начальник.
– Вру, – согласилась она.
– Ты мне дурочку из себя не строй! – рассердился начальник.
Нюська скромненько одернула юбку и ласково проговорила:
– Василий Кузьмич, дусенька мой! Можно мне еще недельку после смены машиной попользоваться? Я ремонтик в доме затеяла. То привезти, то... А я ведь женщина одинокая, мне помочь некому.
Начальник парка откашлялся и расправил орлиные крылья:
– Об чем речь, Нюся! Пришла бы ко мне сразу... – и решительно направился к Нюське.
– Ой, кто-то идет... – интимно шепнула хитрая Нюська.
Начальник застыл на месте, в смущении поправил широкий узел шелкового галстука.
– Пригласила бы как-нибудь... Может, я еще пригожусь.
– Василий Кузьмич! Прелесть вы моя! Да в любое время! – сказала Нюська и выскользнула за дверь.
* * *
Ночью Сергей и Маша лежали в своей никелированной кровати и изучали ПДТ – «Правила движения транспорта». Маша держала в руке тоненькую книжечку «Правил» и спрашивала:
– Тормозной путь при скорости шестьдесят километров в час при сухом дорожном покрытии?
– Тридцать метров.
– Правильно. При мокром?
– Восемьдесят.
– Верно... А ваши действия при въезде на Т-образный перекресток при необходимости совершить левый поворот?
– Пропускаю весь транспорт, движущийся в обоих направлениях по главной дороге, и только после этого совершаю левый поворот. – И Сергей совершенно недвусмысленно обнял Машу.
– Стоп, стоп, стоп! Цурюк! – оттолкнула она его. – А знаки?
В ногах на спинке кровати висела таблица дорожных знаков. Маша высунула слегка ногу из-под одеяла, ткнула большим пальцем стопы в один знак:
– Это что обозначает?
– Ограничение габаритов по высоте до пяти метров.
Маша сверилась с книжкой, сказала тоном учительницы:
– Верно. А вот это?
Сергей тоже высунул ногу из-под одеяла, прижал своей большой ступней Машину ножку к таблице:
– Какой? Что-то я не разберу... – и снова попытался обнять Машу.
Та уже была готова ответить ему на ласку, но в это время отодвинулась занавеска, показалась сонная мордочка Вовки:
– Папа... Ну это же «Проезд всем видам транспорта запрещен», – пробормотал Вовка и тут же заснул...
* * *
На ступеньках крыльца сидела домашняя «экзаменационная комиссия» – Нюся, Маша и Вовка.
Между специально расставленными чурбаками по двору замечательно ездил на «газике» Сергей. Он лихо вписывался в крутые повороты, заезжал задом в узкие «ворота», разворачивался чуть ли не на одном месте. И все это он делал так ловко и уверенно, что вызывал бурю восхищения у своих «экзаменаторов».
Наконец он мягко остановил машину перед самым крыльцом, вылез из кабины и раскланялся.
«Комиссия» встала и зааплодировала, а Маша благодарно поцеловала Нюсю. Гордая Нюська показала Сергею большой палец и ткнула рукой в угол двора – дескать, поставь машину вон там.
Радостный Сергей сел в кабину, включил заднюю скорость и быстро поехал задом в указанном Нюськой направлении. Выворачивая руль влево, он совершенно забыл, что с правой стороны от него стояла водонапорная колонка.
Раздался страшный грохот, колонку сорвало с постамента, и в воздух ударил десятиметровый фонтан воды.
Сергей выпрыгнул из кабины, и в одно мгновение на нем не осталось ни одного сухого места.
– Вода! – неожиданно закричала Маша и бросилась к Сергею.
Она влетела в рушащийся водопад, прижалась к нему, шепча, словно в забытьи: «Вода... Вода...»
Обнявшись, они стояли в этом потоке, одежда их прилипла к телам, и вдруг, словно хлыстом по лицам, сквозь шум воды прорвалась короткая музыкальная фраза, обрывок старого довоенного танго «Ах, эти черные глаза...».
Они ошеломленно посмотрели друг на друга, в испуге перевели взгляд на хохочущих Нюську и Вовку и поняли, что ни Нюська, ни Вовка, к счастью, не слышали этой страшной мелодии... она явилась только им, и они еще теснее прижались друг к другу.
Выше дома била тугая струя воды.
– Вот это да! – радостно кричал Вовка.
* * *
В первом автобусном рейсе Сергею помогал Вовка.
Они оба были очень напряжены и даже изредка тихо переругивались. Вовка сидел рядом с водительским креслом отца и подсказывал ему:
– Ну, «Полтавская» же, папа! «Полтавская»! Тормози! Ты что, не видишь, люди стоят?.. – шипел Вовка склочным голосом.
Люди на остановках входили и выходили. Сонная кондукторша с довоенной кондукторской сумкой на животе и рулонами билетов на необъятной груди лениво собирала плату, уже в полудреме отрывала билеты и намертво засыпала до следующей остановки.
– Следующая «Александровская». Ты помнишь, папа? Ну, папа!
– Да отвяжись ты! Сам знаю.
– А чего же ты тогда улицу Жертв революции проскочил? – ядовито спрашивал Вовка.
Автобус катил по городу. В первый раз за спиной Сергея сидели пассажиры – его горожане. Он им открывал и закрывал двери автобуса, вез их по разным человеческим надобностям, и странное ощущение сопричастности к их делам, жизни, бедам и радостям горделиво наполняло его душу...
– Пап! Мы же с мамой договорились! Ты забыл? – прошептал Вовка. – Сразу после площади Победы...
– Точно! – Сергей стал сворачивать с трассы в переулок.
В салоне автобуса заволновались пассажиры:
– Эй, ты куда поехал?
– Каждый день маршрут меняют!
– Послушайте, но мне же совсем сюда не нужно!..
Проснулась кондукторша, удивленно поглядела в окно, крикнула через весь салон:
– Сереж! Что за остановка?
Вовка сжался, снизу заглянул Сергею в лицо.
– Горбольница, – громко ответил Сергей. – Остановка по требованию.
– И правильно! Давно нужно было здесь остановку сделать! – сказала какая-то тетка с кошелками и стала протискиваться к выходу.
Сергей остановил автобус напротив больницы, выпустил тетку и коротко гуднул.
Из дверей приемного покоя выскочила Маша в белом халате, сорвала с себя шапочку и стала махать ею у себя над головой.
Автобус еще раз гуднул и поехал дальше, возвращаясь на официальную трассу. Пассажиры успокоились и стали обсуждать достоинства изменения маршрута...
– Пап, а что такое «остановка по требованию»? – спросил Вовка.
– Ну, это когда кому-нибудь очень-очень нужно остановиться и он требует...
– А кто требовал? – удивился Вовка и оглянулся на пассажиров.
– Ну, ты нахал! – поразился Сергей. – Ты же требовал, я и остановился.
Вовка захихикал, зажимая рот ладошками...
* * *
Нюськиному лейтенанту милиции было лет тридцать пять. На синем милицейском кителе – коротенькая планочка фронтовых наград. Звали его Гришей.
Они стояли с Сергеем во дворе. Покуривали, ждали Машу и Нюську.
– Очухался после того случая в порту? – спросил Гриша.
– Зажило как на собаке. А с теми что?
– Сидят. Куда они денутся? Лихо ты там одного уделал...
– Ну, и они мне накидали будь здоров.
– Тоже верно. Запросто пришить могли. Такая публика...
Из кухонного окна в первом этаже высунулась расфуфыренная Нюська. Грозно, по-хозяйски спросила Григория:
– Билеты взял?
– Вот. На всех. – Он показал ей четыре билета.
Нюська нырнула обратно в кухню, тихо смеясь, сказала Маше:
– Третий раз иду это кино смотреть. Один раз с нашим электриком пришлось сходить. За фару, помнишь? Второй раз с кузовщиком, когда Серега в яблоню врубился. Теперь – третий...
– Бедная ты моя, – посочувствовала ей Маша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
– Калымлю, – покорно сказала Нюська.
– Врешь! – не поверил начальник.
– Вру, – согласилась она.
– Ты мне дурочку из себя не строй! – рассердился начальник.
Нюська скромненько одернула юбку и ласково проговорила:
– Василий Кузьмич, дусенька мой! Можно мне еще недельку после смены машиной попользоваться? Я ремонтик в доме затеяла. То привезти, то... А я ведь женщина одинокая, мне помочь некому.
Начальник парка откашлялся и расправил орлиные крылья:
– Об чем речь, Нюся! Пришла бы ко мне сразу... – и решительно направился к Нюське.
– Ой, кто-то идет... – интимно шепнула хитрая Нюська.
Начальник застыл на месте, в смущении поправил широкий узел шелкового галстука.
– Пригласила бы как-нибудь... Может, я еще пригожусь.
– Василий Кузьмич! Прелесть вы моя! Да в любое время! – сказала Нюська и выскользнула за дверь.
* * *
Ночью Сергей и Маша лежали в своей никелированной кровати и изучали ПДТ – «Правила движения транспорта». Маша держала в руке тоненькую книжечку «Правил» и спрашивала:
– Тормозной путь при скорости шестьдесят километров в час при сухом дорожном покрытии?
– Тридцать метров.
– Правильно. При мокром?
– Восемьдесят.
– Верно... А ваши действия при въезде на Т-образный перекресток при необходимости совершить левый поворот?
– Пропускаю весь транспорт, движущийся в обоих направлениях по главной дороге, и только после этого совершаю левый поворот. – И Сергей совершенно недвусмысленно обнял Машу.
– Стоп, стоп, стоп! Цурюк! – оттолкнула она его. – А знаки?
В ногах на спинке кровати висела таблица дорожных знаков. Маша высунула слегка ногу из-под одеяла, ткнула большим пальцем стопы в один знак:
– Это что обозначает?
– Ограничение габаритов по высоте до пяти метров.
Маша сверилась с книжкой, сказала тоном учительницы:
– Верно. А вот это?
Сергей тоже высунул ногу из-под одеяла, прижал своей большой ступней Машину ножку к таблице:
– Какой? Что-то я не разберу... – и снова попытался обнять Машу.
Та уже была готова ответить ему на ласку, но в это время отодвинулась занавеска, показалась сонная мордочка Вовки:
– Папа... Ну это же «Проезд всем видам транспорта запрещен», – пробормотал Вовка и тут же заснул...
* * *
На ступеньках крыльца сидела домашняя «экзаменационная комиссия» – Нюся, Маша и Вовка.
Между специально расставленными чурбаками по двору замечательно ездил на «газике» Сергей. Он лихо вписывался в крутые повороты, заезжал задом в узкие «ворота», разворачивался чуть ли не на одном месте. И все это он делал так ловко и уверенно, что вызывал бурю восхищения у своих «экзаменаторов».
Наконец он мягко остановил машину перед самым крыльцом, вылез из кабины и раскланялся.
«Комиссия» встала и зааплодировала, а Маша благодарно поцеловала Нюсю. Гордая Нюська показала Сергею большой палец и ткнула рукой в угол двора – дескать, поставь машину вон там.
Радостный Сергей сел в кабину, включил заднюю скорость и быстро поехал задом в указанном Нюськой направлении. Выворачивая руль влево, он совершенно забыл, что с правой стороны от него стояла водонапорная колонка.
Раздался страшный грохот, колонку сорвало с постамента, и в воздух ударил десятиметровый фонтан воды.
Сергей выпрыгнул из кабины, и в одно мгновение на нем не осталось ни одного сухого места.
– Вода! – неожиданно закричала Маша и бросилась к Сергею.
Она влетела в рушащийся водопад, прижалась к нему, шепча, словно в забытьи: «Вода... Вода...»
Обнявшись, они стояли в этом потоке, одежда их прилипла к телам, и вдруг, словно хлыстом по лицам, сквозь шум воды прорвалась короткая музыкальная фраза, обрывок старого довоенного танго «Ах, эти черные глаза...».
Они ошеломленно посмотрели друг на друга, в испуге перевели взгляд на хохочущих Нюську и Вовку и поняли, что ни Нюська, ни Вовка, к счастью, не слышали этой страшной мелодии... она явилась только им, и они еще теснее прижались друг к другу.
Выше дома била тугая струя воды.
– Вот это да! – радостно кричал Вовка.
* * *
В первом автобусном рейсе Сергею помогал Вовка.
Они оба были очень напряжены и даже изредка тихо переругивались. Вовка сидел рядом с водительским креслом отца и подсказывал ему:
– Ну, «Полтавская» же, папа! «Полтавская»! Тормози! Ты что, не видишь, люди стоят?.. – шипел Вовка склочным голосом.
Люди на остановках входили и выходили. Сонная кондукторша с довоенной кондукторской сумкой на животе и рулонами билетов на необъятной груди лениво собирала плату, уже в полудреме отрывала билеты и намертво засыпала до следующей остановки.
– Следующая «Александровская». Ты помнишь, папа? Ну, папа!
– Да отвяжись ты! Сам знаю.
– А чего же ты тогда улицу Жертв революции проскочил? – ядовито спрашивал Вовка.
Автобус катил по городу. В первый раз за спиной Сергея сидели пассажиры – его горожане. Он им открывал и закрывал двери автобуса, вез их по разным человеческим надобностям, и странное ощущение сопричастности к их делам, жизни, бедам и радостям горделиво наполняло его душу...
– Пап! Мы же с мамой договорились! Ты забыл? – прошептал Вовка. – Сразу после площади Победы...
– Точно! – Сергей стал сворачивать с трассы в переулок.
В салоне автобуса заволновались пассажиры:
– Эй, ты куда поехал?
– Каждый день маршрут меняют!
– Послушайте, но мне же совсем сюда не нужно!..
Проснулась кондукторша, удивленно поглядела в окно, крикнула через весь салон:
– Сереж! Что за остановка?
Вовка сжался, снизу заглянул Сергею в лицо.
– Горбольница, – громко ответил Сергей. – Остановка по требованию.
– И правильно! Давно нужно было здесь остановку сделать! – сказала какая-то тетка с кошелками и стала протискиваться к выходу.
Сергей остановил автобус напротив больницы, выпустил тетку и коротко гуднул.
Из дверей приемного покоя выскочила Маша в белом халате, сорвала с себя шапочку и стала махать ею у себя над головой.
Автобус еще раз гуднул и поехал дальше, возвращаясь на официальную трассу. Пассажиры успокоились и стали обсуждать достоинства изменения маршрута...
– Пап, а что такое «остановка по требованию»? – спросил Вовка.
– Ну, это когда кому-нибудь очень-очень нужно остановиться и он требует...
– А кто требовал? – удивился Вовка и оглянулся на пассажиров.
– Ну, ты нахал! – поразился Сергей. – Ты же требовал, я и остановился.
Вовка захихикал, зажимая рот ладошками...
* * *
Нюськиному лейтенанту милиции было лет тридцать пять. На синем милицейском кителе – коротенькая планочка фронтовых наград. Звали его Гришей.
Они стояли с Сергеем во дворе. Покуривали, ждали Машу и Нюську.
– Очухался после того случая в порту? – спросил Гриша.
– Зажило как на собаке. А с теми что?
– Сидят. Куда они денутся? Лихо ты там одного уделал...
– Ну, и они мне накидали будь здоров.
– Тоже верно. Запросто пришить могли. Такая публика...
Из кухонного окна в первом этаже высунулась расфуфыренная Нюська. Грозно, по-хозяйски спросила Григория:
– Билеты взял?
– Вот. На всех. – Он показал ей четыре билета.
Нюська нырнула обратно в кухню, тихо смеясь, сказала Маше:
– Третий раз иду это кино смотреть. Один раз с нашим электриком пришлось сходить. За фару, помнишь? Второй раз с кузовщиком, когда Серега в яблоню врубился. Теперь – третий...
– Бедная ты моя, – посочувствовала ей Маша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12