Что такое, почему? Сын давно вышел из возраста, когда можно еще подрасти, да и не вяжется это с остальным разговором. А отец говорит: You can cut your coat a bit longer in the future. Задумайся хоть на миг переводчик телесценария над тем вздором, который у него получился, справься он во фразеологическом словаре Кунина или у Гальперина, он бы сообразил, что к чему. Cut the coat according to the cloth значит по одежке протягивать ножки. Отец изменил завещание в пользу сына – и тому больше не придется экономить, во всем себя стеснять, урезывать, во всем себе отказывать.
Откуда берутся подобные нелепости? Тут виною не только невежество и леность мысли. Тот, кто способен написать так, еще и не художник по самой природе своей. Такой, с позволения сказать, литератор не различает тонов и оттенков, не видит красок, не умеет живописать словом, и лучше бы ему к художественной литературе, к художественномупереводу не прикасаться.
Драгоценно умение безличную информацию заменить живым образным словом. Очень хорошо, если человек английское a great fuss were being made over a trifle переводит как делают из мухи слона, а о тех, кто controlled the orchestra of their world with the slightest movement of head or hand, пишет: под их дудку пляшет подвластный им мир. Можно только пожалеть того редактора, которому первое кажется слишком вольным («скажите просто: поднимают много шуму из ничего!»), а второе – слишком… дословным. И спасибо еще, если такой редактор не требует заменить «это было предательство» (по отношению к другу, а не из области дипломатии) на «это было нелояльно»!
И порой живее не пресное «совершенная темнота», даже «непроглядная тьма», а там было темно, хоть глаз выколи, или черным-черно. И вместо ноги его отяжелели куда вернее: он едва волочил ноги.
В романе конца прошлого века сказано: «Ill fortune and ill health had both left their marks upon him» – в переводе «жизненные неприятности… наложили на него свою печать», а надо бы: житейские невзгоды.
«Очищениедуши идетчерез горести» – all refinement is though sorrow. А надо (тем более в романе писателя-классика): душа очищается страданием.
Скучно и ненужно: «Я не хочу превращать людей в нищих попрошаек», если в подлиннике pauperise. Лучше: не хочу пускать людей по миру.
Столкнувшись с обычным для английского слуха оборотом вроде It wouldn’t have worked if she had beena different kind of a girl, if she had been a coquette or greedy or foolish, очень многие пишут: если бы она была девушкой иного сорта, склада, с иным характером. А вот находка одного молодого переводчика: «Ничего бы из этого не вышло, не будь Марта Мартой, будь она кокеткой, жадиной или дурой». Свободная, очень современная интонация, для этого автора и этих героев самая верная.
В подлиннике: «этому вопросу цена миллион» – оборот обычный у американцев, но мало говорящий нашему читателю. И переводчик дает наше, естественное: вот это всем вопросам вопрос!
Отличная находка другого переводчика. Роман второй половины прошлого века повествует о середине века позапрошлого: юный провинциал впервые видит большой портовый город и зрелище это brought my country heart into my mouth. В переводе ни тени кальки и не просто какое-нибудь ахнул или пришел в восторг, но, в полном согласии с характером героя, стилем, эпохой: «у меня, деревенского жителя, дух занялся от восторга».
В подлиннике: это единственное место, где я чувствую себя in a congenial atmosphere. Иной буквалист так бы и написал: «в конгениальной атмосфере»! Но ведь случай и впрямь не легкий. Нельзя сказать как дома, ибо речь именно о доме; нельзя как рыба в воде – говорящий только что умылся. Переводчик нашел простое и правильное решение: в своей стихии. Или еще: he always had a left-handed brain (буквально у него неуклюжий мозг) – в переводе у него всё не как у людей.
Обычное в Америке white trash не однозначно. Нередко это – белые бедняки. В применении к таким личностям, как насильник и детоубийца Юэл из романа Харпер Ли «Убить пересмешника», это подонки. А в другом недавнем романе переводчик нашел отличную замену: «Мясо енота не станет есть ни один белый, разве что голь перекатная»!
Конечно, всегда лучше иноязычное речение заменить живым, образным речением русским. Но надо еще, чтобы оно подходило к характеру и событиям.
Если в подлиннике герой силится to keep a stiff upper lip, ему незачем в переводе заботиться о том, чтобы не дрожала верхняя губа, а лучше не унывать, не вешать носа, не падать духом – смотря когда это написано, кто автор, каков характер героя. Чопорному, замкнутому англичанину пристало держать себя в руках или сохранять хладнокровие, а бойкий паренек в современном американском рассказе (или при сходном речении разбитной итальянец, француз), пожалуй, скажет другому: «Держи хвост морковкой!»
Сварливая жена наверняка выкрикнет не «что ты такое говоришь», а что ты мелешь!
You cannot make head or tail of it – человек немолодой, интеллигентный заметит спокойно: ничего понять нельзя. А кто-то грубоватый у современного автора скажет, пожалуй, не смыслит ни уха ни рыла!
«Рабочие сцены разбились в лепешку, а потом ударились в другую крайность». А речь о том, как упала актриса. И начинает казаться, что рабочие из солидарности тоже расшиблись.
Не может чопорный англичанин даже об очень неприятном ему человеке, тем более о женщине, сказать: «она как банный лист»! В Англии не парятся березовыми вениками, да если бы и парились, человек очень сдержанный, смолоду приученный к учтивости (по крайней мере внешней), такого себе не позволит.
А в канадской книжке об эскимосах переводчику пришлось отбросить отличное «он на этом собаку съел»: жителям тундры чужд и непонятен переносный смысл этого оборота, они, пожалуй, оскорбились бы за своих верных спутников и помощников.
В романе английского классика моряк, уезжая от невесты, говорит: «I have to go again». Переводчик попытался заменить тусклое «мне опять надо уехать» чем-то более живым, образным: что ж, приходится отдать концы.
Да, звучит по-моряцки, но переводчик не учел современно-жаргонного значения этих слов – и чуть не насмешил читателя. Герой вовсе не собирается помирать. И правильно найдена тоже вполне «моряцкая», но более верная замена: надо сниматься с якоря.
Настоящий литератор – только тот, кто владеет образной речью, неисчерпаемым богатством русских речений, присловий, идиомов – всем, что оживляет, красит всякий рассказ и всякую печатную страницу.
Ибо искусство, как известно, есть мышление в образах.
3. И голова и сердце на месте?
Предки Адама
Бывает так.
Переводит человек серьезного западного прозаика. Автор – культурнейший, энциклопедически образованный. Исторические, мифологические имена и события, Библия и античность, живопись, музыка и архитектура – во всем этом он как дома. Переводчик обязан донести до читателя все богатство мысли, образов и ассоциаций – сложных, многоплановых, разветвленных. Такой книге необходим продуманный комментарий, но и от переводчика, и от редактора требуются культура и внимание.
Никому не под силу знать все. Но можно и нужно проверять все, что для себя мало-мальски сомнительно, неясно. Можно не знать назубок «Макбета», но недопустимо и чудовищно написать так: «Слава богу, пока бирнамская древесинане окажется в Дансинейне… ему нечего опасаться».
Что представлял себе переводчик, когда выводил на бумаге эту фразу? Лесосплав? Плоты на Лене или Оби?
В арсенале языка немало оборотов, речений, которые требуют от пишущего известной культуры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Откуда берутся подобные нелепости? Тут виною не только невежество и леность мысли. Тот, кто способен написать так, еще и не художник по самой природе своей. Такой, с позволения сказать, литератор не различает тонов и оттенков, не видит красок, не умеет живописать словом, и лучше бы ему к художественной литературе, к художественномупереводу не прикасаться.
Драгоценно умение безличную информацию заменить живым образным словом. Очень хорошо, если человек английское a great fuss were being made over a trifle переводит как делают из мухи слона, а о тех, кто controlled the orchestra of their world with the slightest movement of head or hand, пишет: под их дудку пляшет подвластный им мир. Можно только пожалеть того редактора, которому первое кажется слишком вольным («скажите просто: поднимают много шуму из ничего!»), а второе – слишком… дословным. И спасибо еще, если такой редактор не требует заменить «это было предательство» (по отношению к другу, а не из области дипломатии) на «это было нелояльно»!
И порой живее не пресное «совершенная темнота», даже «непроглядная тьма», а там было темно, хоть глаз выколи, или черным-черно. И вместо ноги его отяжелели куда вернее: он едва волочил ноги.
В романе конца прошлого века сказано: «Ill fortune and ill health had both left their marks upon him» – в переводе «жизненные неприятности… наложили на него свою печать», а надо бы: житейские невзгоды.
«Очищениедуши идетчерез горести» – all refinement is though sorrow. А надо (тем более в романе писателя-классика): душа очищается страданием.
Скучно и ненужно: «Я не хочу превращать людей в нищих попрошаек», если в подлиннике pauperise. Лучше: не хочу пускать людей по миру.
Столкнувшись с обычным для английского слуха оборотом вроде It wouldn’t have worked if she had beena different kind of a girl, if she had been a coquette or greedy or foolish, очень многие пишут: если бы она была девушкой иного сорта, склада, с иным характером. А вот находка одного молодого переводчика: «Ничего бы из этого не вышло, не будь Марта Мартой, будь она кокеткой, жадиной или дурой». Свободная, очень современная интонация, для этого автора и этих героев самая верная.
В подлиннике: «этому вопросу цена миллион» – оборот обычный у американцев, но мало говорящий нашему читателю. И переводчик дает наше, естественное: вот это всем вопросам вопрос!
Отличная находка другого переводчика. Роман второй половины прошлого века повествует о середине века позапрошлого: юный провинциал впервые видит большой портовый город и зрелище это brought my country heart into my mouth. В переводе ни тени кальки и не просто какое-нибудь ахнул или пришел в восторг, но, в полном согласии с характером героя, стилем, эпохой: «у меня, деревенского жителя, дух занялся от восторга».
В подлиннике: это единственное место, где я чувствую себя in a congenial atmosphere. Иной буквалист так бы и написал: «в конгениальной атмосфере»! Но ведь случай и впрямь не легкий. Нельзя сказать как дома, ибо речь именно о доме; нельзя как рыба в воде – говорящий только что умылся. Переводчик нашел простое и правильное решение: в своей стихии. Или еще: he always had a left-handed brain (буквально у него неуклюжий мозг) – в переводе у него всё не как у людей.
Обычное в Америке white trash не однозначно. Нередко это – белые бедняки. В применении к таким личностям, как насильник и детоубийца Юэл из романа Харпер Ли «Убить пересмешника», это подонки. А в другом недавнем романе переводчик нашел отличную замену: «Мясо енота не станет есть ни один белый, разве что голь перекатная»!
Конечно, всегда лучше иноязычное речение заменить живым, образным речением русским. Но надо еще, чтобы оно подходило к характеру и событиям.
Если в подлиннике герой силится to keep a stiff upper lip, ему незачем в переводе заботиться о том, чтобы не дрожала верхняя губа, а лучше не унывать, не вешать носа, не падать духом – смотря когда это написано, кто автор, каков характер героя. Чопорному, замкнутому англичанину пристало держать себя в руках или сохранять хладнокровие, а бойкий паренек в современном американском рассказе (или при сходном речении разбитной итальянец, француз), пожалуй, скажет другому: «Держи хвост морковкой!»
Сварливая жена наверняка выкрикнет не «что ты такое говоришь», а что ты мелешь!
You cannot make head or tail of it – человек немолодой, интеллигентный заметит спокойно: ничего понять нельзя. А кто-то грубоватый у современного автора скажет, пожалуй, не смыслит ни уха ни рыла!
«Рабочие сцены разбились в лепешку, а потом ударились в другую крайность». А речь о том, как упала актриса. И начинает казаться, что рабочие из солидарности тоже расшиблись.
Не может чопорный англичанин даже об очень неприятном ему человеке, тем более о женщине, сказать: «она как банный лист»! В Англии не парятся березовыми вениками, да если бы и парились, человек очень сдержанный, смолоду приученный к учтивости (по крайней мере внешней), такого себе не позволит.
А в канадской книжке об эскимосах переводчику пришлось отбросить отличное «он на этом собаку съел»: жителям тундры чужд и непонятен переносный смысл этого оборота, они, пожалуй, оскорбились бы за своих верных спутников и помощников.
В романе английского классика моряк, уезжая от невесты, говорит: «I have to go again». Переводчик попытался заменить тусклое «мне опять надо уехать» чем-то более живым, образным: что ж, приходится отдать концы.
Да, звучит по-моряцки, но переводчик не учел современно-жаргонного значения этих слов – и чуть не насмешил читателя. Герой вовсе не собирается помирать. И правильно найдена тоже вполне «моряцкая», но более верная замена: надо сниматься с якоря.
Настоящий литератор – только тот, кто владеет образной речью, неисчерпаемым богатством русских речений, присловий, идиомов – всем, что оживляет, красит всякий рассказ и всякую печатную страницу.
Ибо искусство, как известно, есть мышление в образах.
3. И голова и сердце на месте?
Предки Адама
Бывает так.
Переводит человек серьезного западного прозаика. Автор – культурнейший, энциклопедически образованный. Исторические, мифологические имена и события, Библия и античность, живопись, музыка и архитектура – во всем этом он как дома. Переводчик обязан донести до читателя все богатство мысли, образов и ассоциаций – сложных, многоплановых, разветвленных. Такой книге необходим продуманный комментарий, но и от переводчика, и от редактора требуются культура и внимание.
Никому не под силу знать все. Но можно и нужно проверять все, что для себя мало-мальски сомнительно, неясно. Можно не знать назубок «Макбета», но недопустимо и чудовищно написать так: «Слава богу, пока бирнамская древесинане окажется в Дансинейне… ему нечего опасаться».
Что представлял себе переводчик, когда выводил на бумаге эту фразу? Лесосплав? Плоты на Лене или Оби?
В арсенале языка немало оборотов, речений, которые требуют от пишущего известной культуры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76