Внутри, по крайней мере, все работало нормально. Жизнеобеспечивающие системы были в полном порядке, так что ему и Пилорату было вполне удобно.
Однако и это не помогало. Жизнь продолжалась, а неопределенность того, что происходило, изматывала. Тревиз с раздражением заметил, что Пилорат выглядит спокойным. В то время, как Тревиз не испытывал никакого аппетита, Пилорат, как назло, открыл банку с кусками цыпленка, подождал, пока она автоматически разогреется и теперь с аппетитом ел.
Тревиз сказал раздраженно:
– О, космос, Янов! Ведь воняет!
Пилорат испуганно взглянул на него и принюхался к банке:
– Пахнет, как обычно, Голан.
Тревиз тряхнул головой.
– Не обращайте внимания. Нервы взвинчены! Но возьмите вилку, иначе ваши пальцы будут целый день пахнуть цыпленком.
Пилорат с удивлением взглянул на свои пальцы.
– Простите! Я как-то не подумал, мои мысли были заняты другим.
Тревиз заметил не без ехидства:
– Наверное, вы гадаете, какой тип людей находится на приближающемся корабле? – и тут же устыдился, что он не так спокоен, как Пилорат. Он – ветеран флота (хотя он, конечно, никогда не бывал в сражениях), а Пилорат
– историк, однако ведет себя мужественнее.
Пилорат попытался предположить:
– Наверное, возможно представить себе направление эволюции в условиях, отличных от земных. Возможностей может быть бесконечное множество. Во всяком случае, я могу сказать заранее, что они не бессмысленно жестокие, и будут обращаться с нами цивилизованно. Если бы это было не так, мы были бы уже мертвы.
– Вы, по крайней мере, можете еще рассуждать, Янов, друг мой, и еще можете быть спокойным. А мои нервы, похоже, пробиваются сквозь любые транквилизаторы, которые нам ввели. У меня необычное желание вскочить и бежать. Скоро ли придет этот проклятый корабль?
– Я человек пассивный, Голан,– сказал Пилорат.– Я всю жизнь просматривал записи, ожидая пополнить их другими. Сейчас я могу только ждать. Вы же – человек действия, и вам больно, когда действие невозможно.
Тревиз почувствовал, что его напряжение спадает. Он пробормотал:
– Я недооценил ваш здравый смысл, Янов.
– Нет, вы не недооценивали, – мирно возразил Пилорат,– но даже наивный ученый может иногда понять смысл жизни.
– И даже мудрейший политик может иногда промахнуться в этом.
– Я не говорил этого.
– Зато я говорю. Так что позвольте мне стать активным. Я еще могу наблюдать.
Корабль подошел уже достаточно близко, и было заметно, что он выглядит примитивно. Если это продукт нечеловеческих мозгов и рук, он может казаться примитивным, хотя в действительности он просто создавался не для людей.
– Вы думаете, что это артефакт? – спросил Пилорат, слегка покраснев.
– Не могу сказать. Предполагаю, что артефакты, как бы они ни изменялись от культуры к культуре, никогда не могут быть пластичны, как продукт генетики.
– С вашей стороны это только догадка. Все мы знаем, что есть разные культуры, но мы не знаем разных видов разума, и поэтому не можем судить, насколько различны могут быть артефакты.
– Рыбы, дельфины, пингвины, головоногие, даже амбифлексы – все обтекаемой формы, так как вынуждены перемещаться в вязкой среде. Может быть, так и с артефактами?
– Щупальца головоногих и спиральные вибраторы амбифлексов,– ответил Пилорат,– резко отличаются друг от друга и от плавников, лап и ног позвоночных. Так может быть и с артефактами.
– Во всяком случае,– сказал Тревиз,– я чувствую себя лучше. Поговорите со мной о пустяках, Янов, успокойте мои нервы. Мы очень скоро узнаем, кто нас захватил. Корабль, кажется, неспособен состыковаться с нами, значит, с него перейдут по старомодному тросу – или нас принудят идти по нему – если только нелюди не пользуются какой-нибудь другой системой соединения.
– Корабль большой?
– Не имея возможности воспользоваться корабельным компьютером для определения расстояния радаром, мы не можем определить размер.
Перед +Далекой Звездой+ зазмеилась струна троса. Тревиз подытожил.
– Люди там или нелюди, но они пользуются такими же приспособлениями, что и мы. Видимо, ничего, кроме троса, работать здесь не может.
– Можно было бы приспособить трубу,– сказал Пилорат,– или горизонтальную лестницу.
– Это все негибкие вещи. С ними было бы гораздо сложнее. Тут нужны одновременно и гибкость, и прочность.
Трос глухо стукнулся о +Далекую Звезду+. Затем последовало обычное скольжение, до тех пор, пока корабли не уравняли скорости. Наконец, трос занял неподвижное положение относительно обоих кораблей.
В корпусе неизвестного корабля появилось отверстие и стало расширяться, как зрачок в глазу.
– Расширяющаяся диафрагма вместо скользящей панели,– пробормотал Тревиз.
– Нелюди?
– Не обязательно.
Возникла фигура.
Губы Пилората на секунду сжались, и он разочарованно сказал:
– Плохо. Человек.
– Не обязательно,– снова возразил Тревиз.– Мы видим только то, что у него пять выступающих частей. Это могут быть голова, руки и ноги, а могут и не быть. Подождем!
– Чего?
– Он движется более быстро и плавно, чем должен был бы. А!
– Что?
– Тут какая-то силовая установка. Это не ракетная техника, насколько я могу судить, но и не передвижение при помощи только рук. Но, все-таки, это не обязательно и человек.
Наконец раздался звук контакта. Тревиз сказал:
– Оно входит. У меня возникло желание схватить его, как только оно появится, – он сжал кулаки.
– Я думаю, что вам лучше расслабиться,– заметил Пилорат.– Оно может оказаться сильнее нас. Оно может контролировать наши мысли. Да и на том корабле наверняка есть и другие. Вам стоит подождать, пока мы не узнаем, что нам предстоит.
– Вы с каждой минутой становитесь все более рассудительным, Янов, а я – все менее.
Воздушный люк пришел в движение, и фигура, наконец, появилась внутри корабля.
– Размер нормальный,– пробормотал Пилорат.– Космический скафандр вполне пригоден для человеческого существа.
– Я никогда не видел такого фасона, но он не выпадает из рамок человеческого производства, как мне кажется. Но это еще ни о чем не говорит.
Фигура в космическом скафандре стояла перед ними, подняв верхнюю конечность к округлому шлему, который, если и был сделан из стекла, то был прозрачен лишь с одной стороны. Снаружи ничего не было видно.
Конечность быстро коснулась чего-то, и шлем сразу отделился от костюма. Его сняли.
Показалось лицо молодой и, бесспорно, очаровательной женщины.
Невыразительное лицо Пилората сделало, что могло, чтобы выглядеть ошеломленным. Он спросил с запинкой:
– Вы – человек?
Брови женщины поднялись, губы недовольно дернулись. Нельзя было с уверенностью сказать, то ли она не поняла незнакомого языка, то ли поняла и удивилась вопросу.
Ее рука быстро пробежала по левой стороне костюма, который тут же раскрылся. Она шагнула из него, и костюм, постояв несколько мгновений пустым, с легким, почти человеческим вздохом упал.
Теперь она выглядела еще моложе. На ней было свободное прозрачное платье до колен, под платьем – минимум прочего, да и то напоминало лишь легкую тень У нее были маленькие груди, тонкая талия и полные округлые бедра, стройные ноги к лодыжкам изящно сужались. Темные волосы до плеч, большие карие глаза и полные, слегка асимметричные губы.
Она оглядела себя, а затем разрешила недоумение, заметив:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98