тумба в ванну 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Они бежали прямо на встречный огонь, атаковали нас и хриплыми голосами кричали свое «ура!». И падали, ряд за рядом. Но и падая, они кричали «ура!».
Волна за волной, они все больше приближались к нашим позициям.
Потом из леса вырвалось несколько танков, а за ними, под их прикрытием, — пехота. Наши 37-миллиметровые противотанковые орудия посылали снаряд за снарядом в лобовую броню танков «Т-34». Попадание за попаданием, но никаких пробоин.
Круто в небо уходил светящийся след от взорвавшегося снаряда, с диким визгом и жужжанием ударяли рикошетом стальные снаряды в порядки советской пехоты и в деревья. Так мы впервые столкнулись с «Т-34». Видимо, от нас утаили его существование, когда внушали, что ничто не может устоять против наших 37-миллиметровых противотанковых пушек. Во всяком случае, советские танки прорвали наши позиции и, гремя гусеницами, покатили дальше на восток. Они оставили позади мертвых и раненых — своих и наших.
Мы окружили их, и им всем следовало бы поднять руки. Однако во многих местах они с боем пробивались на восток.
Этой же ночью я должен был перебазироваться со своей ротой в другое опасное место, где наша разведка обнаружила новые советские части, приготовившиеся к прорыву. При ясном лунном свете местность хорошо просматривалась. Там, где дорога уходила в лес, занятый противником, стояло несколько хат, а перед самым лесом, там, где она делала поворот, стояла небольшая сельская школа. Это здание мешало нам, его нужно было убрать, если мы хотели, чтобы наши орудия контролировали дорогу. Майор фон Ведель, командир батальона, к которому была подключена моя рота, многократно пытался с помощью трассирующих пуль поджечь школу, но безуспешно. Но она должна была исчезнуть — ведь нам нужно было помешать противнику занять боевые позиции за таким прикрытием. Через бинокли мы могли в свете луны наблюдать передвижения вблизи домов. Мне стало ясно: у этой школы можно заслужить орден.
Я двинулся вперед вместе с фельдфебелем Баллерштедтом, взяв с собой пулеметный расчет, связных, несколько бутылок бензина и гранаты.
Наша пехота с нетерпением ждала исхода этой вылазки. Сначала пригнувшись, а потом ползком мы прокрались мимо хат, из которых доносились голоса красноармейцев. В подходящем месте мы установили пулемет, чтобы обеспечить заградительный огонь. С двумя связными я подполз к самой школе.
То была школа, как и все другие советские сельские школы, внутрь которых мне уже приходилось заглядывать: простое крепкое деревянное строение с несколькими классными помещениями, обставленное книжными шкафами, полными книг, с картинами на стенах, с чучелами зверей, с горелками Бунзена, тиглями и прочими учебными пособиями и инструментами, а также с учебниками, по которым деревенская детвора изучала немецкий язык, чтобы знать, кто такие Гёте и Шиллер.
По заранее обусловленному сигналу мы вскочили, подбежали к зданию, бросили внутрь через разбитые окна ручные гранаты. Четыре-пять глухо звучащих разрывов в одном из классов, потом сильный взрыв с ослепительно ярким пламенем — и дело сделано.
Мы бросились назад. Позади горела школа.
Из хат, мимо которых мы должны были пробежать обратно, выскочило несколько человек. Мы открыли огонь из пулемета и из автоматов, захватив трех застигнутых врасплох солдат и бегом потащили их по направлению к нашим передовым постам. Там нас встретили громкими возгласами одобрения. Наше предприятие удалось, мы не понесли потерь, да еще привели пленных.
А школа горела — вместе с книгами и картинами, тиглями и учебными пособиями, горелками Бунзена и партами.
Пламя пожара озарило маленькое селение и окружающую местность таким ярким светом, что там никто не мог передвигаться, без риска попасть под обстрел нашей пехоты. Пленные глядели по сторонам настороженно. Это были два солдата и лейтенант.
Мы поместили пленных на моем командном пункте, который устроили в небольшом сарае. Чтобы их доставить в штаб дивизии, нам нужно было выделить для сопровождения двух или трех человек (днем это мог проделать, один связной). Я пытался допросить лейтенанта, но из этого ничего не получилось. В ответ на мои вопросы о номере его части и ее численности он только пожимал плечами. Я невольно вспомнил англичан, которых мы схватили у канала Ла-Бассе.
Я предложил ему сигарету, и он, поблагодарив, взял ее. Но она пришлась ему не по вкусу. Он растерянно пошарил у себя в кармане, достал щепотку махорки, попросил у нас обрывок газеты, скрутил папиросу по своему вкусу и глубоко затянулся, не поморщившись.
— Вот какова его культура. Он, наверно, и не видал никогда настоящей сигареты.
Мой связной покачивая головой и со снисходительно-пренебрежительным смешком поглядел свысока на советского лейтенанта, который держал свою самокрутку и делал вид, что ни слова не понимает.
— И это офицер, — прибавил белокурый ефрейтор из Гамбурга и при этом взглянул на обер-лейтенанта фон Фосса и на меня, ожидая одобрения. Нам было неприятно происходящее, так как мы догадывались, что лейтенант понимает все, о чем говорят. Мы ему одобрительно улыбнулись, но он опустил глаза.
— Он обдумывает, как бы удрать — продолжал связной и стал у выхода из сарая.
— Между тем он должен был бы быть счастлив, что для него война окончилась. Эй, Сталин капут, понятно?
— Замолчите! Разве вы не видите, что Иван совершенно измотан, — одернул Фосс гамбуржца, который сделал обиженное лицо и явно был расстроен тем, что ему не позволили использовать представившийся случай «просветить» коммуниста. Искоса поглядывая на лейтенанта Красной Армии, он отошел в глубь сарая, где стоял походный радиоприемник. Он чуть повернул рычажок, звуки музыки заполнили маленькое помещение, и мы прекратили бесплодный допрос.
Снаружи наступила тишина, только изредка слышались отдельные выстрелы сторожевого охранения. Карбидная лампа жужжала под потолком. Мы сидели, прислонившись к стене и вытянув ноги. Понемногу спадало напряжение, вызванное недавней вылазкой. Мысленно я составлял текст рапорта в полк. Тут связной снова подал голос:
— Что за печальная музыка, это просто ужасно!
В сарае нас было шесть немцев: Фосс, фельдфебель, радист, двое связных и я. Ни один из нас не мог сказать, что это была за музыка. Я находил ее хорошей; она как раз соответствовала вечернему настроению.
Тут советский лейтенант в своем углу поднял голову и сказал по-немецки:
— Эс ист Бранденбургский концерт Иоганна Себастьяна Баха. — Обратившись ко мне, он добавил: — Я мог, конечно, ошибиться.
Последующее сообщение диктора показало, что он не ошибся.
Эггерд фон Фосс, покашливая, пробормотал про себя что-то невнятное и вышел. Я последовал за ним. Уходя, я сказал своим солдатам:
— Пойду посмотрю, сгорела ли школа.
Демянский «котел»
Две армии группы армий «Север» в течение летних месяцев оккупировали Прибалтийские республики и продвинулись к Ленинграду, Волхову и к берегу озера Ильмень. Один из корпусов 16-й армии под командованием генерал-полковника Буша, которому была придана и наша 12-я шверинская дивизия, вышел на Валдайские высоты — туда, где в первозданном лесу берет начало Волга. Нашей целью была Железнодорожная линия Москва — Ленинград; мы должны были перерезать эту северную артерию тылового снабжения советских армий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
 инсталляции 

 Идеальный камень Атлант