В 1913 г., говоря, что «никогда авторитет правительственной власти не падал так низко», А.И.Гучков считал это даже более важной причиной невозможности мирного выхода из кризиса, нежели проповеди социализма или анархизма. Он говорил в одной из речей:
«Историческая драма, которую мы переживаем, заключается в том, что мы вынуждены отстаивать монархию против монарха, Церковь против церковной иерархии, армию против ее вождей, авторитет правительственной власти — против носителей этой власти» [7, c. 80].
И сила, и беда русских была в том, что слишком многое в душе замыкалось на государство и верховную власть. Какое огромное место во всей нашей культуре занимает фигура государя ! Цари и даже великие князья нам близки, как члены семьи, для каждого у нас сложился особый образ. О Сталине и говорить нечего — он постоянно на слуху. Плачевное состояние высших государственных сфер уже с самого начала ХХ века тяжело переживалось близкой к этим сферам культурной частью общества. Валерий Брюсов писал уже в 1903 г.:
Как ненавидел я всей этой жизни строй
Позорно-мелочный, неправый, некрасивый.
Людей оскорбляли именно позорно-мелочные, некрасивые действия власти. Выше мы говорили о том, какой удар по нравственной связности общества нанесло введение телесных наказаний для крестьян. На привилегированные сословия действовали другие приемы власти. Так, в России была учреждена перлюстрация писем — вскрытие писем на почте и их изучение в департаменте полиции. При почтамтах были учреждены «черные кабинеты», где вскрывались письма.
Страна жила в атмосфере тотального сыска (просматривалась даже почта министров и великих князей). Графиня Е.А.Воронцова-Дашкова как-то даже сказала Николаю, что весь Петербург говорит, будто он управляет на основании перлюстрации. Царь ответил: «Очень благодарю Вас, что Вы мне это сказали, пожалуйста, распространяйте, что если бы какой-нибудь министр посмел мне показать перлюстрированное письмо, то я его двадцати четырех часов не продержал бы». Княгиня Е.А.Святополк-Мирская, записавшая этот разговор, добавила в своем дневнике: «А факт, что Плеве показывал!» [8, c. 51].
П.Н.Дурново, разбиравший бумаги убитого террористами министра внутренних дел Плеве, сказал его преемнику кн. П.Д.Святополк-Мирскому, что «нельзя себе представить, что было у Плеве: все полно перлюстрации и доносами на разных людей, в особенности на Витте, и что доклад, который он вез, когда был убит, был весь наполнен такого рода сведениями». Сам Витте в воспоминаниях утверждал, что в бумагах Плеве находилось компрометирующее его, Витте, письмо, написанное женщиной-агентом секретной полиции, в котором сообщалось о его участии в подготовке покушения на царя. Как он потом выяснил, это письмо было ей продиктовано.
Но дело не в Плеве — речь идет о порочной системе, разрушавшей верховную власть и вызывавшей отвращение в обществе. При этом широко использовались не только перлюстрированные письма, но и поддельные, якобы перлюстрированные. Директор Департамента полиции А.А.Лопухин, исходя из рассказов самих Витте и Плеве, так излагает историю схватки этих двух важнейших министров. Клика Витте затеяла интригу с целью добиться его назначения министром внутренних дел вместо Плеве. С.В.Зубатов (руководитель политического сыска) составил фальшивое письмо якобы одного «верноподданного» к другому, в котором расхваливался Витте. Это письмо должны были передать царю под видом перлюстрированного, как «голос народа». Но Зубатов показал письмо своему другу, известному и опытному провокатору М.И.Гуровичу, а тот снял копию и отдал Плеве — продал друга и начальника. Плеве доложил царю, и Витте отправили в отставку с поста председателя Комитета министров, а с ним и Зубатова. Кадет В.А.Маклаков, выступая в Думе, говорил в 1909 г.:
«Правительство в плену у охранников… У него [охранного отделения] политика определенная: раздражать общество, возмущать общество, бороться с обществом, наконец, как венец всего этого, поддерживать атмосферу беззакония и произвола» [8, c. 64].
Эта политика правительства, только ухудшавшая обстановку, оскорбляла людей, рушился авторитет власти, и этот яд спускался вниз, в самые широкие слои общества и готовил его к насилию как извращенному подобию утраченного авторитета. Александр Блок в июле 1908 г. выразил такими словами
Что делать! Ведь каждый старался
Свой собственный дом отравить,
Все стены пропитаны ядом,
И негде главы приклонить!
…
И, пьяные, с улицы смотрим,
Как рушатся наши дома
Конфликт с интеллигенцией, которая по мере ослабления официальной религиозности народа играла все более важную роль в легитимации (или подрыве легитимности) власти, после 1906 г. стал быстро углубляться. Во время студенческих волнений в конце 1910 г. Столыпин не только не обращал внимания на остатки университетской автономии, но и пытался обязать профессуру сотрудничать с полицией. Таким образом, он нанес тяжелый удар по «кадетскому» университету. Подали в отставку со своих постов ректор и проректор Московского университета, а их вообще уволили с должности профессора. В знак солидарности в отставку подали 130 профессоров и преподавателей, включая К.А.Тимирязева, В.И.Вернадского, П.Н.Лебедева, С.А.Чаплыгина.
К февралю 1917 г. только в московском охранном отделении имелась картотека на 300 тысяч политически неблагонадежных. Под «колпаком» охранки был едва ли не весь преподавательский состав университетов. В деле «О проф. Московского университета И.М.Сеченове» (1898) сказано:
«Из секретных сведений особого отдела Департамента полиции усматривается, что в 1872 г. масса слушателей посещала лекции Сеченова и Боткина, которых вследствие этого Правительство изволило удалить из Медицинской академии, т.е. от того, что они своими лекциями приобрели большую популярность между студентами» [54].
Александр Блок писал о той свободе, которую дало царское правительство под давлением революции 1905 г.:
И если лик свободы явлен,
То прежде явлен лик змеи,
И ни один сустав не сдавлен
Сверкнувших колец чешуи.
В 1910 г. была введена политическая слежка за офицерами в армии. Военный министр ввел в число своих помощников офицера из жандармов подполковника С.Н.Мясоедова и поручил ему возглавить «военную охранку»28. В войска был отправлен циркуляр о ведении агентурной слежки за офицерами. Это взволновало офицеров, и А.И.Гучков, считая, что озлобление офицерства революционизирует армию, начал кампанию против введения слежки в прессе. Мясоедов потребовал у редактора «Вечернего времени» Б.А.Суворина извинений и избил его. Возник скандал, и правительство пошло на попятную, министр пообещал отменить циркуляр и отослал жандарма в войска. В довершение ко всему Мясоедов вызвал на дуэль Гучкова (с применением — небывалое дело — современных нарезных пистолетов), стрелял в него и промахнулся (Гучков тут же выстрелил в воздух). Все это оказало на военных самое тягостное впечатление.
О падении нравов в высших кругах говорит и тот факт, что Гучков отомстил Мясоедову политическими средствами — в 1915 г. он организовал обвинение Мясоедова в шпионаже и тот был расстрелян. Позже стало известно, что Гучков знал о непричастности жандарма к шпионажу, цель его была в том, чтобы дискредитировать военного министра В.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70