— Теперь, — сказал Пенсильвания Прэт, — не сыграть ли нам, м-р Сальтерс, в шашки?
— Я только что тоже хотел предложить тебе, — засуетился Сальтерс. — Удивительно, Пенн, как ты умеешь угадывать чужие мысли!
Пенн покраснел и покорно последовал за Сальтерсом.
— Поднимай якорь! Живо! Уйдём из этого проклятого места! — кричал Диско.
Кажется, никогда ещё приказания его не исполнялись так быстро и охотно.
— Ну, какого вы мнения обо всем этом? — спросил Долговязый Джэк в то время, как они двигались вперёд в холодном сыром тумане.
— Я полагаю, — отозвался Диско, стоя у колёса, — что «Дженни Кушмэн» столкнулась с пароходом…
— Да, да, мы видели, как он прошёл мимо! — жалобно заговорил Гарвей.
— Крушение шхуны напомнило Джэкобу Боллеру события в Джонстоуне. Пока он утешал Оллея, он был в своём разуме. Потом он ослабел и снова впал в беспамятство. Вот как я понимаю этот случай!
Все были согласны с Диско.
— Если бы Пенн остался Джэкобом Боллером, это привело бы Сальтерса в отчаяние! — заметил Джэк. — Надо было видеть, как изменилось его лицо, когда Пенн спросил, кто о нем все это время заботился. Ну, что, Сальтерс?
— Спит, кроткий, как дитя, — сказал Сальтерс, подходя на цыпочках. — Видали ли вы когда-нибудь такую силу молитвы? Он просто вымолил у Бога молодого Оллея, и море выкинуло обратно свою жертву. Я твёрдо в том уверен. Джэзон ужасно гордился своим сыном. Должно быть, Бог наказал его за то, что он создал себе кумира на земле!
— За примером ходить недалеко! — отозвался Диско.
— Ну, нет, тут большая разница, — быстро возразил Сальтерс, — я не все же время вожусь с Пенном!
Целых три часа ждали рыбаки, когда проснётся Пенн.
Без него не хотели садиться за стол. Наконец, Пенн вышел. Лицо его было безжизненно, и память угасла. Ему казалось, что он видел сон. Он спросил, почему все так молчаливы, а они не могли объяснить ему почему…
Три последующих дня рыбаки работали до упаду. Когда они возвращались с ловли, Диско заставлял их складывать груз в трюме как можно компактнее, чтобы можно было вместить как можно больше рыбы. Надо было уметь расположить груз так, чтобы шхуна сидела в воде ровно, не кренясь. Мало-помалу, за работой команда оживилась, и жизнь пошла обычным чередом. Долговязый Джэк огрел даже Гарвея морским канатом за то, что он «грустил, как больная кошка, о том, что непоправимо». Гарвей много и серьёзно думал в эти дни и делился мыслями с Дэном. Дэн во многом соглашался с ним. Они решили даже не таскать больше у кока пирогов без спроса, а брать их с его разрешения.
На следующей неделе оба мальчика чуть не потонули вместе со шлюпкой «Хетти С», пытаясь поймать гарпуном акулу.
После долгих блужданий на ощупь, в тумане однажды утром Диско весело закричал:
— Живее, мальчики! Мы пришли в город!
VIII
Никогда в жизни не забудет Гарвей чудной картины, которая представилась его глазам. Солнце, которого они не видели уже целую неделю, стояло на горизонте. Лучи его заливали пурпуром паруса многочисленных стоявших на якоре шхун. Шхун было не меньше сотни, всяких конструкций и из разных стран. Были тут и французские суда. И все они любезно раскланивались друг перед другом. Как пчелы из населённого улья, от каждой шхуны отделялись шлюпки. Слышался скрип канатов и цепей, всплески весел. По мере того как солнце поднималось на горизонте, паруса меняли свой цвет, казались сначала чёрными, потом серыми, наконец, белыми. С юга прибывали все новые и новые шхуны.
Шлюпки собирались в кучу, расходились, обгоняли друг друга, но все шли в одном направлении. Гребцы приветствовали друг друга, свистели, мяукали по-кошачьи, пели, бросали в воду всякую ветошь и мусор.
— Город! В самом деле город! Диско не ошибся! — сказал Гарвей.
— Я разглядел бы его, если бы он был даже меньше! — отвечал Диско. — В этом городе — тысяча человек жителей. А вот там отмель Девы! — указал он на сероватое пятно в море, где не было ни одной шлюпки.
Шхуна «Мы здесь» обогнула всю флотилию. Диско то тут, то там отвечал на приветствия своих друзей и знакомых и бросил якорь молодцевато, как на парусной гонке. Рыбаки мало обращают внимания на хороших моряков, зато неловкого шкипера непременно поднимут на смех.
— Ну, как удался лов? — спросили с «Короля Филиппа».
— Как раз вовремя подоспели! — послышалось с «Мери Чильтон».
— Гой! Том Плэт! Приходи сегодня вечером, поужинаем вместе! — пригласили с «Генри Клея».
Вопросы и ответы летели перекрёстным огнём. Шлюпки встречались и раньше во время лова в тумане, но там было не до разговоров. Все, казалось, знали о спасении Гарвея и спрашивали, научился ли он рыбачить… Молодые рыбаки перебрасывались шутками с Дэном, который никогда не имел привычки лезть за словом в карман и осведомлялся о здоровье каждого, называя его самым нелюбезным для него прозвищем. Мануэль тараторил на своём родном языке со своими земляками. Даже молчаливый обыкновенно кок повис на утлегаре и кричал что-то своему приятелю, такому же чёрному, как он сам. Вокруг отмели Девы дно каменистое, и того и гляди якорный канат оборвётся, поэтому они подвязали его к буям. Шлюпки же отправились, чтобы присоединиться к целой флотилии шлюпок, стоявших на якоре на расстоянии одной мили. Шхуны качались и поглядывали на окружающие шлюпки, как утка смотрит на своих утят.
У Гарвея в ушах звенело от замечаний, направленных по его адресу, когда он, сидя на вёслах, грёб среди массы других шлюпок. Слышались всевозможные наречия: португальское, неаполитанское, французское, гэльское, раздавались крики, песни. Может быть, это происходило от того, что он слишком долго жил на шхуне «Мы здесь», все в одном и том же тесном кружке людей. Ему было не по себе среди насмешек этих чужих и грубых людей. Лёгкая зыбь вздымала ряд разноцветных шлюпок; с минуту они выделялись на фоне неба, как чудная фреска; люди в лодках что-то кричали и жестикулировали. В следующую минуту лица, руки, обнажённые шеи исчезали за волной, в то время как другая приносила ряд новых лиц. Точно куклы в театре марионеток! Гарвей смотрел поражённый.
Проталкиваясь и держа лодку по ветру, приветствуя старых приятелей, окликая старых врагов, командор Том Плэт вёл свою маленькую флотилию с подветренной стороны от остальных шлюпок.
Вдруг море вокруг потемнело от множества серебристой рыбы. На пространстве пяти или шести акров треска начала прыгать, как форель в мае месяце. За трескою на поверхности воды показались три или четыре широкие тёмные спины, вокруг которых вода словно кипела.
Все заволновались, закричали, снялись с якоря, отталкивали лесу соседа, закидывали свою, давали друг другу советы. А море вокруг кипело, как содовая вода. Треска, кашалоты, люди — все перемешалось. Закидывая невод, Дэн чуть не столкнул Гарвея за борт. Во всей этой суматохе Гарвея преследовал злобный, маленький глаз плававшего почти на поверхности воды кита, который, казалось, подмигивал ему. Кашалоты запутались в сетях двух или трех рыболовных шлюпок и увлекли их за собою на полмили.
Через пять минут все утихло, слышен был только шум погружавшейся в воду лесы, всплеск трески и удары, которыми рыбаки оглушали рыбу. Это была чудесная ловля. Гарвей смотрел в воду и видел, как блестела чешуя трески, то и дело попадавшейся на крючки. По закону, на отмелях Девы запрещается насаживать на лесу более одного крючка, но лодки стояли так близко, что даже один крючок задевал соседей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31