-- Оля... Ведь я так любил тебя... Оленька... Неужели ты
не могла иначе...
Значит, он не забыл ее. Значит, не зажила рана в его
сердце. Иногда Борису казалось, что увлечение Максима
средневековой алхимией каким-то образом связано со смертью
Ольги. В обрывках слов брата часто проскальзывали темные намеки
о каких-то-тайнах жизни и смерти. Может быть, уполномоченный
НКВД, ища забвения, пытается в глубине веков обрести потерянное
счастье, как доктор Фауст, пытается найти философский камень
мудрецов, источник жизни и смерти? Или, может быть, с упорством
безумца он ищет мифическое средство, чтобы оживить любимого
человека?
Почему вдруг Максим с серьезнейшим видом штудирует
средневековую мистику, сочинения о спиритизме, медиумах и
общении с потусторонним миром? Уж не собирается ли он таким
образом вызвать бесплотный призрак своей мертвой красавицы
жены? Иногда Борису казалось, что брат страдает навязчивой
идеей, что он просто помешался от горя. Но в остальном Максим
вел себя совершенно нормально. Да и почему тогда НКВД
субсидирует его сумасшедшую работу, предоставляет в его
распоряжение профессоров и даже снаряжает специальную
экспедицию к шаманам? При чем здесь анализы засохшей крови
людей, когда-то принесенных в жертву языческим богам, и
спектрограммы шаманских костей?
В физическом кабинете Борис и сам занимался со
спектроскопом, делая анализы металлических сплавов. С помощью
спектрограммы света звезды, невидимой простым глазом и
удаленной от земли на сотни световых лет, можно узнать точный
химический состав этой звезды. Но что можно узнать в старых
костях шаманской прапрабабушки?
Очередным номером программы следователь по делам нечистой
силы ударился в православную веру, вернее в богословие. Он
приказал своим помощникам достать ему хоть пз-под земли самого
лучшего богослова, какой еще остался в живых в Советском Союзе.
Сибирь -- это склад всяких редкостей. Где-то, чуть поближе, чем
шаманы, в одном из сибирский концлагерей разыскали бывшего
члена Святейшего Синода и профессора богословия Высшей духовной
академии, дряхлого старичка, мирно доживавшего свой век
санитаром в концлагерном медпункте. Его вдруг помыли,
переодели, посадили на самолет и доставили в Москву.
Очутившись на Лубянке, старичок не ожидал ничего хорошего.
Его провели к худощавому офицеру НКВД с тонкими нервными руками
и глазами фанатика, смотрящими куда-то вдаль. Прежде всего
следователь учтиво извинился за обстановку, в которой им
приходится беседовать. На столе лежала толстая кипа бумаг:
протоколы всех допросов, которым священник подвергался за
долгие годы мытарства по тюрьмам и концлагерям. Затем начался
необычайный допрос. С карандашом в руке худощавый офицер листал
протоколы и внимательно расспрашивал заключенного о всех
следователях, которые допрашивали его раньше: как они вели себя
во время следствия, били ли они его, пытали, ругали, унижали
физически или духовно, как именно? Вдруг он поднял карандаш,
записал на листке бумаги одного из следователей и тихо
произнес:
-- В этом человеке сидит дьявол. Вы со мной согласны,
профессор?
Старичок печально потупил глаза и молчал.
-- Хорошо. Я понимаю ваше положение, -- кивнул офицер. --
Пойдемте дальше.
Он проверил еще несколько папок, остановился на одной и
опять стал подробно расспрашивать о методах допроса данного
следователя, входя в самые мельчайшие и, казалось бы,
незначительные подробности. Затем посмотрел на своего
собеседника:
-- В протоколах - об этом ничего не сказано. Но ведь это
было? И, как вы видите, я знаю об этом! Что вы по этому поводу
думаете, профессор?
Старичок болезненно поморщился:
-- Я не хотел бы вспоминать...
-- Тогда я скажу то, что вы не хотите сказать... В этом
человеке тоже сидит дьявол. Или, говоря точнее, помесь сатаны и
антихриста. - Офицер с глазами фанатика откинулся в кресле. --
Все это я говорю вам для того, чтобы вы поняли, что именно меня
интересует, с какой точки зрения это меня интересует, и чтобы
вы помогли мне разобраться в этом.
Старичок растерянно заморгал глазами, в них вспыхнул
огонек изумления, смешанного с недоверием:
-- Это слишком необычайно... Я не понимаю, зачем это
вам...
Тонкие пальцы офицера постукивали по столу.
-- Профессор, долг богослова заключается в том, чтобы
толковать слово Божие тем, кто ищет этого. Ведь именно об этом
я вас и прошу: объяснить мне некоторые места Священного
писания...
-- Да, но об этом говорится только иносказательно...
-- Вот почему я и хочу, чтобы вы разъяснили мне, что за
этим подразумевается, -- спокойно повторил офицер.
Его интересовало библейское толкование Бога и дьявола, все
места Библии, где упоминался дьявол и его разногласия с Богом.
Что такое дьявол? Князь мира сего -- почему? Князь тьмы --
почему? Падший ангел -- почему? Нечистый дух -- почему? Бог
века сего -- почему? Ангел смерти -- почему? Лжец и Отец лжи --
почему? Он Никто и Ничто -- почему? И почему это Ничто
ннчтожит? Он учитывал даже такие технические детали, как
особенности древних языков, на которых писались книги Завета,
где не было многих понятий, привычных для нас сейчас.
К своему глубочайшему недоумению, в худощавом офицере НКВД
профессор богословия нашел примерного ученика, с великолепной
предварительной подготовкой, глубокой эрудицией и, главное,
искренним желанием вникнуть в суть предмета. Одно только было
плохо: интересы у нового адепта православия казались несколько
односторонними. Когда профессор увлекался, говоря о Боге,
ученик вежливо прерывал его:
-- Простите, профессор. Бог интересует меня только как
антитеза дьявола. Нельзя ли поближе к теме...
Старичок укоризненно тряс седой бородкой, воздевал руки к
потолку и мягко поучал:
-- Молодой человек, дух дьявольский есть отрицание духа
божественного. Не зная, что отрицать, не зная начала, вы не
поймете конца.
-- Да, вы правы, -- соглашался офицер и слегка позевывал.
-- Итак, дух -- это вектор мыслящей субстанции. Прошу вас
продолжать.
В результате на книжной полке Максима появилась толстая
Библия в черном кожаном переплете и с многочисленными цветными
закладками и пометками. Когда консультации по богословию
закончились, профессора не отправили назад в Сибирь, а
отпустили на волю. Он понял, что это плата за учебу от его
необычайного ученика.
Покончив с грешниками, Максим принялся за праведников. Oil
штудировал историю возникновения монашеских орденов, сочинения
современников о суде над Жанной д'Арк и Жития святых. Перед
сном же он зачем-то перечитывал роман Флобера "Саламбо",
который он читал в юношестве, историю загадочной жрицы лунной
богини Таннт.
Вместе с тем он не менее внимательно пробегал глазами
какие-то дешевые книжонки, даже без указания автора, вроде
"Дневника сестры Анжелики", где якобы описывались пикантные
тайны из жизни за монастырской стеной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69