(Радио и зеркало… Радио и зеркало…)
Приемник я ей, конечно, пришлю… Но не приведет ли это к обратным результатам: не потеряла ли она больше, чем приобретет? Кончилась, например, церемония приготовлений для мытья, которую она так любила. Даже жертвуя стиркой, всегда оставляла воду, чтобы я мог помыться. Плескала теплую воду мне между ног и, скорчившись, громко смеялась, как будто это ее мыли… Теперь уж не придется так смеяться.
Нет, отбрось иллюзии… Между мной и тобой с самого начала не было никакого договора. А если не было договора, не могло быть и нарушения договора. К тому же нельзя сказать, что меня самого это никак не коснулось. Например, запах дешевой, точно выжатой из дерьма водки, которую мы получали раз в неделю… твои неподатливые, сплетенные из тугих мускулов ляжки… чувство стыда, когда я пальцем, смоченным слюной, выбирал песок, напоминавший спекшуюся резину… И твоя застенчивая улыбка, делавшая все это еще более непристойным… И многое другое. Подсчитать все вместе — получится немало. Верь не верь, но факт остается фактом. Мужчина больше, чем женщина, склонен придавать значение мелочам.
А если вспомнить о том, что сделала со мной деревня, то нанесенный мне ущерб невозможно и подсчитать. По сравнению с этим мои отношения с женщиной — пустяк.
Но им он рано или поздно отплатит за все сполна… Он, правда, еще не знает, какой удар нанести, чтобы было побольней… Может, поджечь деревню, или отравить колодцы, или понаделать ловушек и по одному сбросить в песчаные ямы всех, кто виноват в его злоключениях — таким нехитрым способом он на первых порах распалял свое воображение и воодушевлял себя. Но сейчас, когда ему представился случай осуществить задуманное, он уже не мог предаваться этим ребяческим мечтам. Да к тому же что может сделать один человек? Нет иного выхода, как прибегнуть к закону. Правда, в этом случае не исключена опасность, что закон окажется не в состоянии понять всю глубину жестокости происшедшего… Ладно, не теряя времени, он сообщит обо всем сначала хоть в местную полицию.
Да, было, наконец, еще одно…
Стой! Что это за звук?.. Нет, все тихо… Может, просто показалось. Но все же куда девались огни деревни? Даже если они не видны за высокими дюнами, все равно это ужасно. Можно себе представить, что произошло: у моего руля привычка забирать влево, я зашел слишком далеко в сторону мыса, и деревню теперь заслоняет какая-то высокая скала… Нечего мешкать… Решил. Попробую пойти вправо.
…Ну и, наконец, не хотелось бы, чтобы ты забыла еще об одном. Помнишь, ты ведь так и не ответила на мой вопрос. Тогда два дня подряд шел дождь. Когда идет дождь, оползни становятся угрожающими, но зато песок почти совсем не летит. В первый день мы сделали больше, чем обычно, и поэтому на другой день смогли передохнуть. Используя долгожданный отдых, я решил во что бы то ни стало докопаться до истины. Упрямо, будто сдирая с тела струпья, решил обнажить правду, чего бы мне это ни стоило, узнать, почему ты оказалась в этой яме. Я сам был поражен своим упорством. Сначала ты весело подставляла обнаженное тело потокам дождя, но в конце концов, вынужденная отвечать, заплакала. И стала говорить, что не можешь уйти отсюда только потому, что здесь погибли муж и ребенок, засыпанные вместе с курятником во время тайфуна. Если так, тебя действительно можно было понять. Причина вполне правдоподобная, и ясно, почему до сих пор ты избегала говорить об этом. Мне хотелось поверить тебе. И я решил на следующий же день урвать немного времени от сна и заняться поисками погибших.
Два дня я копал в указанном тобой месте. Но не нашел не только никаких останков, но даже и следов разрушенного курятника. Тогда ты показала другое место. Но и там я ничего не обнаружил. Ты стала приводить меня на все новые и новые места. В пяти разных местах в течение девяти дней продолжались бесцельные поиски. И тогда снова, готовая заплакать, ты начала оправдываться. Ты сказала, что, наверное, дом стоял на другом месте, что непрекращающееся давление песка сдвинуло его и повернуло, а возможно, и сама яма переместилась. Может, и курятник, и останки мужа и ребенка погребены под толстенной стеной песка, отделяющей дом от соседнего, а очень может быть, что они оказались теперь в яме соседа. Теоретически это было возможно. Но твой несчастный, подавленный вид ясно показывал, что ты не столько собиралась обмануть меня, сколько с самого начала не хотела рассказать правду. Погибшие были, в общем, не более чем отговоркой. У меня уже просто не было сил рассердиться. И я решил больше не ломать голову над тем, кто у кого в долгу. Мне кажется, что и ты должна была это понять…
Что это?! Мужчина в страхе бросился на землю… Все произошло слишком быстро, он ничего не мог понять… Перед ним неожиданно выросла деревня!.. Он, видимо, шел прямо к вершине дюны, подступающей к деревне… И в тот момент, когда перед его глазами открылась вся панорама, он увидел, что находится в самой деревне… Не успел он опомниться, как рядом с ним из-за плетня раздался лай собаки. Подхватила вторая, а потом еще и еще — как цепная реакция. В кромешной тьме на него надвигалась, скаля клыки, плотная стая. Он вынул веревку, к которой были привязаны ножницы, и побежал. У него не было выбора. Единственное, что ему оставалось, — кратчайшим путем пробежать через деревню.
Человек бежал. Мелькавшие тусклым светом дома, мимо которых он бежал, то пропускали его, то вырастали препятствием. Вкус ветра, с шумом врывающегося в узкую щель горла… Вкус ржавчины… Опасный номер на тонком стекле, готовом разлететься вдребезги. Слишком поздно, чтобы надеяться, что переносчики песка еще не вышли из домов, и слишком рано, чтобы надеяться, что они уже добрались до побережья. Пикап как будто еще не проезжал. Не может быть, чтобы он не обратил внимания на это сумасшедшее тарахтение двухтактного мотора в километре отсюда. Положение отвратительное.
Неожиданно из мрака вылетел черный ком. Судя по громкому сопению, наверное, большая собака. Она, казалось, не была приучена к нападению и, прежде чем вцепиться в него, начала громко лаять. Мужчина хлестнул ее веревкой с привязанными ножницами и попал. С жалобным визгом она скрылась в темноте. К счастью, собака вырвала лишь клок из его брюк. Он сделал резкое движение, ноги заплелись, и он упал, покатился, но тут же вскочил и побежал дальше.
Оказалось, собака не одна, их пять или шесть. Напуганные неудачей первой, они с громким лаем вертелись вокруг него, выжидая удобный момент для нападения. Может быть, та самая рыжая собака из развалившейся лачуги подзуживала их сзади. Взявшись за веревку сантиметрах в пятидесяти от конца, он стал изо всех сил вертеть ее над головой. Защитившись таким образом от собак, он перемахнул через кучу колотых ракушек, пробежал узкий проход между плетнями, какой-то двор, где сушилась на земле солома, и наконец выбежал на широкую дорогу. Еще немного — и деревня кончится!
Вдоль дороги шла узкая канава. Из нее вдруг вылетело двое ребят — похоже, брат и сестра. Он увидел их слишком поздно. Дернул веревку, чтобы ножницы не задели их, но ничего не вышло, и все трое полетели в канаву. По дну канавы был проложен желоб. Раздался треск дерева. Дети завопили… Черти, чего они так орут!.. Изо всех сил он оттолкнул их и вылез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40