Я заметил неподалеку темные проемы. Они располагались очень низко и
были засыпаны песком, но я расчистил один из них лопатой и ползком
протиснулся в него, держа перед собой зажженный факел, который, как я
справедливо рассудил, был совершенно необходим для раскрытия тайн
Безымянного Города. Очутившись внутри, я понял, что вырубленное в скале
пространство действительно было храмом. Я увидел явные признаки того, что
здесь, в этих благодатных местах, какими они были до их превращения в
пустыню, жили люди, и этот храм был для них местом поклонения. Были здесь
примитивные алтари, столбы, ниши, удивительно низкие; хотя мне и не удалось
обнаружить ни скульптуры, ни фрески, зато было здесь множество отдельных
камней с явно рукотворными формами, превращавшими их в некие символы.
Потолок отделанного резцом зала был очень низким я едва мог выпрямиться,
стоя на коленях, и это показалось мне странным. Однако площадь зала была
настолько велика, что мой факел освещал лишь часть темного пространства. В
дальних углах зала меня охватывала дрожь некоторые алтари и камни напоминали
о забытых обрядах, ужасных, отвратительных и необъяснимых по своей сути что
за люди могли воздвигнуть и посещать такой храм? Рассмотрев все что было
внутри, я выполз обратно, охваченный жаждой узнать, что еще откроют мне
храмы.
Уже приближалась ночь, однако увиденные мною предметы вызывали у меня
любопытство, в конце концов пересилившее страх, и я остался среди длинных,
отбрасываемых в лунном свете теней, наполнивших меня ужасом, когда я впервые
увидел Безымянный Город. В сумерках я расчистил другой проем и заполз в него
с новым факелом; внутри я обнаружил еще большее количество камней и
символов, столь же непонятных, как и в первом храме. Комната была такой же
низкой, но гораздо менее просторной и заканчивалась очень узким проходом,
заполненным мрачными загадочными идолами. Я пристально разглядывал их, как
вдруг шум ветра и крик моего верблюда, стоявшего снаружи, нарушили тишину, и
я вынужден был выйти, чтобы посмотреть, чего он так испугался.
Над допотопными руинами ярко сияла луна, освещая плотное облако песка,
поднятое, как мне показалось, сильным, но уже стихающим ветром, который дул
со стороны вздымавшейся надо мною скалы. Я посчитал, что этот холодный
ветер, несущий песок, и напугал моего верблюда, и хотел было отвести его в
более надежное укрытие, как вдруг бросил случайный взгляд наверх и увидел,
что ветра над скалой не было. Я был поражен этим, меня вновь охватил страх,
но я тут же вспомнил о внезапно налетающих и ограниченных малым
пространством ветрах, которые наблюдал до того на восходе и закате солнца, и
убедил себя, что все в порядке. Я решил, что ветер дует из какой-нибудь
расщелины, ведущей в пещеру, и посмотрел на поднятый в воздух песок, пытаясь
проследить, откуда он появился. Скоро мне удалось определить, что источником
его появления было черное устье храма, расположенного далеко к югу от меня я
едва мог разглядеть его. Тяжелой поступью я двинулся к этому храму,
преодолевая сопротивление удушливого песчаного облака; приблизившись к нему,
я разглядел его очертания и размеры он оказался больше прежних храмов, а
ведущий в него дверной проем был забит спекшимся песком в гораздо меньшей
степени. Я попытался было войти внутрь через этот проем, но ледяной ветер
ужасающей силы остановил меня, едва не погасив мой факел. Ветер рвался из
темной двери наружу с фантастической силой и зловеще завывал, вздымая песок
и развевая его среди таинственных развалин. Скоро ветер утих, песчаный вихрь
стал понемногу успокаиваться, пока не улегся окончательно. Однако сред
призрачных камней города ощущалось чье-то незримое присутствие, а взглянув
на луну, я увидел, что она подрагивает и колышется, словно отражение в
подернутой рябью воде. Трудно найти слова, чтобы передать мой страх, и все
же он не заглушил жажды открытий, и потому, едва ветер прекратился, я тут же
вошел в темный зал, откуда он только что вырывался.
Этот храм, как мне удалось заметить снаружи, был больше других; скорее
всего, он представлял собой естественное углубление, раз по нему гулял
ветер, берущий начало неведомо где. Здесь я мог стоять в полный рост, и
все-таки алтари и камни были такими же приземистыми, как и в предыдущих
храмах. Наконец-то я увидел следы изобразительного искусства древнего народа
на стенах и потолочном своде видны были скрученные лохмотья засохшей краски,
которая уже почти выцвела и осыпалась. С возрастающим волнением я
разглядывал хитросплетения тонко очерченных резных узоров. Подняв факел над
головой, я осмотрел потолочный свод и подумал, что он имеет чересчур
правильную форму, чтобы быть естественным для этого углубления.
Доисторические резчики камня, подумалось мне, должно быть, обладали хорошими
техническими навыками.
Затем яркая вспышка фантастического пламени открыла мне то, что я искал
проход, ведущий к тем самым отдаленным пропастям, откуда брали свое начало
внезапно поднимавшиеся ветры. У меня подкосились колени, когда я увидел, что
это был просто небольшой дверной проем, явно рукотворный, вырезанный в
твердой скале. Я просунул в проем факел и увидел черный туннель, под низким
сводчатым потолком которого находился пролет многочисленных мелких, грубо
высеченных ступенек. Ступеньки круто сбегали вниз. О, эти ступеньки будут
сниться мне всегда. Я пришел узнать их тайну. В ту минуту я даже не знал,
как их лучше назвать ступеньками лестницы или просто выступами для ног, по
которым можно было спуститься в бездну. В голове у меня роились безумные
мысли; казалось, слова и предостережения арабских пророков плывут над
пустыней из стран, известных людям, в Безымянный Город, о котором люди не
должны знать ничего. После минутного колебания я оказался по ту сторону
входа и начал осторожный спуск по ступенькам, пробуя каждую из них ногой,
словно это была приставная лестница.
Такой жуткий спуск может привидеться разве что в тяжелом бреду или в
страшном наркотическом опьянении. Узкий проход увлекал меня вниз и вниз, он
был бесконечен, словно страшный, населенный нечистью колодец, и света факела
у меня над головой было недостаточно, чтобы осветить те неведомые глубины, в
которые я опускался. Я потерял чувство времени и забыл, когда последний раз
смотрел на часы, а мысль о расстоянии, пройденном мною в этом туннеле,
заставляла меня содрогаться. Местами спуск становился еще более крутым или,
напротив, более пологим, местами менялось его направление; однажды мне
попался длинный, низкий, пологий проход, в котором в первые мгновения я едва
не вывихнул себе ногу, споткнувшись на каменистом полу. Продвигаться
пришлось с осторожностью, держа факел впереди себя на расстоянии вытянутой
руки. Потолок здесь был таким низким, что даже стоя на коленях нельзя было
полностью распрямиться. Затем опять начались пролеты крутых ступенек. Я
продолжал свой бесконечный спуск, когда мой слабеющий факел погас.
1 2 3 4 5 6