Шок, который я испытал, узнав всю правду, привел к тому, что теперь я уже не в состоянии воссоздать точную последовательность тогдашних событий. Помню, что я решил во что бы то ни стало переговорить с кузеном, несмотря на то, что до сих пор все мои просьбы оставались без ответа. Желая хотя бы отчасти избавить себя от новых хлопот, в то самое утро я отвязал пса и пустил его бегать по окрестностям. Я даже не пытался браться за работу, которую прежде выполняли Риды, а просто прохаживался взад-вперед возле двери в лабораторию. Я давно отказался от всяких попыток заглянуть в нее со двора, ибо ее окна - равно как и единственное окошко в двери - были плотно занавешены, чтобы никто не мог подглядеть, что творится внутри.
Все мои уговоры и увещевания совершенно не действовали на Амброза и тогда я рассудил, что, поскольку рано или поздно он захочет есть, то в случае, если я не стану приносить ему пищу, он просто будет вынужден покинуть свое убежище. В тот день я не принес ему еду, а сам сел и стал ждать его появления, несмотря на тошнотворный звериный дух, исходивший из лаборатории и заполнявший собой весь дом. Амброз не выходил. Решив держаться до конца, я продолжал нести свою вахту у двери и мужественно боролся со сном. Последнее оказалось совсем нетрудным, ибо в середине ночи тишину нарушили странные, тревожные звуки, доносившиеся из лаборатории. Они напоминали шарканье, как если бы по комнате шастало какое-то крупное неуклюжее существо, и сопровождались своеобразным клокотаньем, будто бессловесное животное пыталось заговорить. Я несколько раз позвал кузена по имени и подергал дверную ручку, но дверь не поддавалась, поскольку была не только заперта, но еще и забаррикадирована изнутри чем-то тяжелым.
Я решил, что если моя затея оставить кузена без пищи не заставит его покинуть комнату, то наутро я всерьез примусь за наружную дверь в лабораторию и так или иначе, но открою ее. Я находился в состоянии сильнейшего беспокойства, ибо упорное молчание Амброза было совершенно ему несвойственно.
Однако, не успел я принять вышеназванное решение, как внимание мое было привлечено поведением пса, который словно взбесился. Напомню, что в то утро я спустил его с цепи, и теперь, свободный от нее, он пулей промчался мимо одной из стен дома и бросился в лес, а спустя мгновение до меня донеслись ворчание и рычание, как будто он на кого-то напал.
Моментально позабыв о кузене, я ринулся к ближайшей двери. По пути я схватил свой карманный фонарик и, выскочив во двор, побежал было к лесу, но почти сразу остановился, как вкопанный. Я успел только завернуть за угол дома - туда, где находилась задняя стена лаборатории - и увидел, что дверь в нее была распахнута настежь.
Я повернулся и вбежал в эту дверь.
Внутри было темно. Я окликнул кузена. Ответа не последовало. Посветив фонариком, я отыскал выключатель и зажег свет.
Открывшаяся моему взору картина потрясла меня. Когда я в последний раз посещал эту комнату, она была очень чистой и ухоженной - теперь же она находилась в ужасном беспорядке. Мало того, что все оборудование, предназначавшееся для экспериментов, было опрокинуто, разбросано и разбито - на полу и на аппаратуре валялись куски полупротухшей пищи, часть которой явно поступила сюда уже в приготовленном виде, а часть была принесена из леса, ибо я увидел недоеденные останки кроликов, белок, скунсов, бурундуков и птиц. Более того, все помещение пропахло тошнотворным запахом берлоги первобытного зверя, и если разбросанные повсюду инструменты напоминали о том, что на дворе стоит двадцатый век, то все остальное принадлежало к дочеловеческой эпохе.
Кузена в лаборатории не было.
Я вспомнил про крупное животное, мельком виденное мною в лесу, и первым, что пришло мне на ум, было то, что оно каким-то образом проникло в лабораторию и унесло с собой Амброза, а пес бросился в погоню. Подгоняемый этой мыслью, я выбежал из дома и помчался к лесу, откуда по-прежнему доносились хрип и рычание смертельной схватки. Когда я добрался до места, все уже было кончено. Джинджер, тяжело дыша, отступил на шаг, и свет моего фонаря упал на его добычу.
До сих пор не знаю, как мне удалось вернуться в дом, вызвать полицию и не потерять способность связно мыслить, пусть даже и не более пяти минут кряду, после того потрясения, которым сопровождалась разгадка. В одно катастрофическое мгновение мне стало ясно абсолютно все: я понял, почему так неистово лаял пес в ту ночь, когда "существо" вышло добывать себе пропитание, мне стал известен источник отвратительного звериного запаха. И еще: я понял, что все, что случилось с моим кузеном, нельзя было предотвратить.
Ибо то, что лежало под окровавленной пастью Джинджера - жалкая карикатура на человека, с недоразвитым лицом и фигурой, издававшая невыносимо резкий мускусный запах - было облачено в мышиного цвета халат, который некогда носил мой кузен, а на запястье волосатой руки блестели его часы.
Согласно какому-то неведомому, первобытному закону природы, Амброз, возвращаясь памятью в ту эпоху, когда жили предки человека, еще не ставшие людьми, попал в капкан соответствующего периода эволюции, и тело его деградировало до того уровня, на котором оно находилось у предков людей. По ночам он выходил в лес за добычей, до безумия пугая и без того встревоженного пса, и то, что он пришел к такому ужасному концу, было делом моих рук - ведь это я спустил Джинджера с цепи и тем самым сделал- реальной возможность гибели Амброза от клыков его собственного пса!
Рассказ опубликован во 2-ом томе полного собрания сочинений Г.Ф. Лавкрафта (МП "Форум" совместно с фирмой №2 "Техномарк", Москва, 1993). Перевод М. Волковой
OCR: Rovdyr
Написать нам
Форум
Начало формы


Конец формы
(c) Russian Gothic Project


1 2 3 4 5