В зоны моей ответственности вошли семьи из пяти человек. Дети распределялись в порядке от одного до десяти лет.
Мы не могли раздать масло для приготовления пищи, потому что грузовик, везший его в лагерь, застрял на размытой дороге.
Я завтракала с членами организации Христианская программа развития и помощи нуждающимся .
На завтрак была капуста, вода, рис и бобы. Я ужасно проголодалась.
Местные беженцы, которые смастерили инструменты, хотели показать нам представление.
Пока мы ели, мы слушали музыку.
Я увидела маленького мальчика, которому на вид было около трех или четырех лет. Он забрался на дерево, чтобы лучше видеть, что происходит в толпе.
В лагере действует программа помощи молодым беженцам, которую ведет УВКБ ООН.
Я насчитала около 200 детей, но это был день раздачи пищи.
Дети, которых я встретила, были добры и гостеприимны. Они начали танцевать. Мне сказали: «Они спокойно могут протанцевать весь день». Вдруг мне помахали, чтобы я присоединилась к ним. Я так и сделала. Казалось, что дети нашли меня чрезвычайно приятной.
Потом мне объявили, что дети беженцев вместе с членами УВКБ ООН и CORD и со мной готовят спектакль о больных ВИЧ и СПИДом.
Во время пьесы осведомленные работники вручали детям презервативы и говорили им: «Вы должны использовать их, если не проходили тесты. Тестирование и презервативы доступны во всех молодежных центрах».
Трое молодых парней с полосами белой краски на волосах и с макияжем пожилых людей вышли, хромая, опираясь на деревянные палки. Все смеялись, когда актеры жаловались и вели себя, как старые больные люди.
Это было великолепно.
По сюжету пьесы отец пытается запретить своей дочери встречаться с одним молодым человеком. Но она пренебрегает запретами отца и позже обнаруживает, что раньше у этого паренька была девушка, которая оказалась больна СПИДом.
Беженцы сами разработали дизайн и изготовили майки с призывами быть более осторожными в этих вопросах. Они подарили мне одну. Дети смеялись, когда я начала натягивать ее через голову и застряла. Потом они аплодировали и обнимали меня, когда я наконец с ней справилась.
Наша следующая остановка была у строящегося здания из кирпича и глины. Я попыталась немного помочь, но поняла, что это очень тяжелая и требующая сноровки работа.
Я сказала одному из рабочих о том, как я восхищаюсь тем, что он работает здесь целый день, каждый день. Он, сказал: «Да, это нелегкая работа, но это для детей, поэтому я хорошо себя чувствую».
Я пишу это, пока стоим на грязной дороге, которая оказалась перекрыта трактором, который пытается вытащи застрявший в грязи автобус.
Все дети выстроились в линию, чтобы посмотреть. Они смеются. Похоже, вытащить автобус уже невозможно.
Люди вылезают из окон автобуса и разбредаются по джунглям. Некоторые остаются, в надежде заработать немного денег, толкая автобус.
Когда мы попытались объехать автобус, то мы сами застряли в грязи. К счастью, подъехал еще один трактор, который и вытащил нас.
На дороге нам встречались путешествующие автостопом. Наш водитель сказал: «Простите, у них может быть оружие, мы не можем взять их с собой».
В США такая реплика показалась бы необычной.
Вот мы и приехали. Я наблюдаю за беженцами. Мы разговорились. Заиграла музыка, и мы, дурачась, начали танцевать. Кажется, я завожу друзей.
Однажды кто-то сказал: «За час игры ты можешь узнать о человеке больше, чем за год разговоров».
Моя практика подтвердила это в очередной раз.
Они спросили у меня мой адрес. Мы обещали держать связь.
Самое печальное то, что беженцы знают, что в ближайшее время не смогут покинуть свой лагерь.
Дух этих людей, их воля к жизни продолжают удивлять меня. Как жаль, что я не могу найти более подходящего слова. Скорее, они меня вдохновляют, для меня большая честь быть с ними в это время.
Я вернулась в комнату, в которой спала.
Я измотана и очень грязная.
Горячая вода здесь обеспечивается солнечной энергией, а сейчас нет солнца, поэтому душ будет холодным.
Также уже темнеет, и до 19.30 не будет света. Здесь нет электричества с 00.00 до 7.30 и с 16.00 до 19.30.
По этому поводу мы с Александрой смеялись: «Это то, что у нас гарантированно есть!»
Видимо, она права. Хоть сегодня и был такой трудный день, я чувствую себя хорошо. Общение с этими людьми в этой стране сделали мой день одним из самых счастливых дней в моей жизни.
Но я помню, что нахожусь здесь не надолго. И у меня есть выбор. Постоянно я живу очень далеко отсюда, с удобствами.
Я восхищаюсь теми людьми, которые здесь работают, у большинства из них под глазами темные круги. Они всегда думают о том, как решить проблемы, как лучше помочь.
Иногда, как сегодня, они говорят о вещах, очевидцами которых сами являлись.
Геноцид 1994 года в Руанде
Сотни тысяч беженцев шли через мост, который соединяет Руанду и Танзанию. Сама река была полна мертвых тел, около 40 000 погибших. Поначалу они пытались вытащить тела, но их было слишком много. Сейчас это огромная река мертвых.
Конечно, в 1994 году Англия и США поддерживали этих людей в их желании вернуться домой. Верили в то, что в Руанде воцарился мир.
Хотя они и знали, что возвращаются домой, многие делали это под давлением. Хотя они и верили в то, что им не причинят никакого вреда, все равно это не было добровольной репатриацией, как в Сьерра-Леоне.
Но возвращаться в Руанду было далеко не безопасно.
Миллионы людей погибли во время геноцида.
Александра помогла мне разогреть немного овощей и риса. Сегодня ночью она останется дома. Она устала, пришлось очень много ездить. Она ждет не дождется своего семидневного отпуска.
У них есть возможность поехать в Дар-эс-Салам в Танзании или в Найроби в Кении. А я-то думала, что они поедут домой или хотя бы туда, где нет лагерей беженцев. Туда, где действительно нет изоляции.
Но Александра привыкла быть рядом с офисом: у нее все еще много работы, которую нужно сделать.
А пока она будет рада сходить в магазин и купить еду. Я так испорчена. Даже во время своего визита я ела больше, чем могли позволить себе беженцы. А сейчас я жду не дождусь возвращения домой, к наполненным супермаркетам и прочей роскоши привычной жизни.
Я С трепетом жду того момента, когда снова буду со своей семьей, чтобы знать, что они в безопасности и что у них есть все, в чем они нуждаются.
Я не могу себе представить, что чувствует отец или мать, муж или жена, когда те люди, которых они любят больше всех на свете, страдают, а они ничего не могут сделать…
Когда мать не может накормить ребенка… Когда отец не может обеспечить свою семью… Когда муж не может защитить свою жену…
Сегодняшний день Александра провела, делая свидетельства о рождении для более 400 детей, которые родились в лагере. Она работает совместно с Красным Крестом. Сейчас всего восемь часов, но я собираюсь скоро лечь спать.
Не только потому, что я устала, а еще и потому, что мне сейчас просто нечего делать. Я уже прочитала все, что привезла с собой. Я заметила, что книги Александры все на голландском, так что, увы, я не смогу их читать.
Прошло два часа с того момента, как я поставила точку в конце последнего абзаца. Решено — буду спать.
Все это время мы разговаривали с Александрой. Мы говорили обо всем, в том числе об опасных ситуациях, с которыми она сталкивалась в работе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46