однако английским солдатам был оказан в деревне самый теплый прием. Прежде чем отобедать в своем новом жилище, Мерсер посетил своих солдат, которых расселили на фермах по трое и четверо: "Я увидел, что у этих хороших и простых людей они чувствуют себя как дома. В большинстве домов они уже обедали вместе с семьей - по крайней мере, были приглашены отобедать; повсюду чувствовалось самое лучшее настроение и наилучшее взаимопонимание между хозяевами и гостями".
Лошади также находились под присмотром в стойлах с чистой соломой, их ясли и кормушки были наполнены клевером. Фермеры охотно принимали лошадей, поскольку навоз был очень нужен для обработки земли. Повсюду в этой дружелюбной стране даже самые неброские домики сияли чистотой. Местом для трапез служила кухня, где обычно находились стол и скамейки и висели отполированные до блеска медные горшки и сковороды; в гостиной стояли старомодные стулья и тяжелый дубовый стол; окна были разнообразно завешены ослепительно белыми занавесками, портреты святых украшали стены, а восковые фрукты - каминную доску, и в каком-нибудь подобающем месте непременно находилось распятие. Поля вокруг были плодородны и полны созревавшим урожаем: пшеницей, хмелем, гречихой, клевером, льном, всё - высочайшего качества, результат тщательной заботы и труда.
Этот судья и его жена не сомневались, что англичане вынуждены будут бежать к своим кораблям, как только Наполеон решит появиться; они хорошо относились к французам и ждали возвращения некоего полковника, который в прошлом останавливался у них на постой. Тем не менее пришельцы вносили в их жизнь приятное разнообразие, если были приятными людьми, и английские гости были встречены добрым гостеприимством.
Войска снова двинулись в направлении Брюсселя; жена судьи утирала слезы, обнимая Мерсера на прощанье и желая ему всего наилучшего, а ее фламандская кухарка оплакивала его конюха. Мерсер пишет: "Большинство крестьян, у которых наши солдаты остановились на постой, сопровождали их на парад, и было интересно наблюдать, с какой сердечностью они жали друг другу руки при расставании. ...А ведь это были сторонники Наполеона, согласно нашему судье. Со своей стороны, я полагаю, что им было совершенно все равно, жить ли под правлением Наполеона или Оранской династии, лишь бы ничто не мешало их земледельческим трудам".
Маршал князь Блюхер прибыл в Нижние страны, чтобы принять командование прусской армией, и герцог Веллингтон направил ему приветственное письмо, в котором сообщал, что на границе было спокойно, хотя в Валансьенне возросло количество французских генералов и штабных офицеров.
Герцог, находясь в постоянной переписке с королями, принцами и министрами и будучи отягощен задачами дипломатии и организации, в то же время укреплял города Нижних стран для длительной обороны и изучал рельеф местности с точки зрения возможных сражений. Казалось, что каждому, кто занимал в Европе сколько-нибудь важное место, нужен был его совет, и, кроме того, его засыпали просьбами служить при его штабе или принять на службу отрекомендованных родственников.
В этих письмах и депешах часто встречались упоминания о штабных офицерах, посланных к нему из Англии, обычно принцем-регентом, которых ему нечем было занять. Иногда он был готов уволить пару-другую этих людей и объяснить в письме домой, что у него слишком много молодых неопытных помощников-джентльменов; но регент мало обращал на это внимания и продолжал назначать своих кандидатов, в то время как герцог напрасно ждал хорошей британской пехоты, лошадей и оружия, в которых испытывал сильную нужду. Он не жаловался, но готовился наилучшим образом использовать все имеющееся. Все же он позволил себе выразить свои чувства в письме, посланном 8 мая генерал-лейтенанту лорду Стюарту: "У меня очень плохая армия, очень слабая и плохо вооруженная, и очень неопытный штаб. По-моему, они там в Англии бездействуют. ...Они не набрали ни одного человека; они не собрали народное ополчение ни в Англии, ни в Ирландии; они не в состоянии ничего мне прислать; они даже не направили в парламент запрос о деньгах. Поэтому, насколько мне известно, военный настрой постепенно испаряется".
Англия, действительно, спорила о войне так, словно бы она зависела от этих дебатов, и среди ее состоятельных подданных вошло в моду посещать Брюссель. Город был переполнен гостями, среди которых находилось много офицер-ских жен, которые в полной мере наслаждались оживленной светской жизнью.
Однако над Брюсселем нависла опасность, поскольку появились признаки того, что Наполеон активно готовится к вторжению в Бельгию. 9-го числа герцог написал генерал-лейтенанту сэру Генри Хардингу, который состоял при штабе Блюхера: "Представляется, без сомнения, что вражеские войска собираются у Мобежа и Валансьенна, особенно у первого. Сообщение было прервано вчера, и стало известно, что Бонапарт находится в Конде. В Генте мне сообщили, что в тот день он покинул Париж".
Наполеон тем временем все еще собирался с силами. Пока Англия в своем мирном единодушии медлила и мало что предпринимала, во Франции трудились прилежно, как в муравейнике, несмотря на глубокий раскол в обществе и тот факт, что на юге и западе была готова вновь разразиться гражданская война. Арсеналы и фабрики работали с предельной нагрузкой; лошади покупались и реквизировались тысячами, в то время как Веллингтон боролся за получение нескольких сотен; оружейники были в конце марта мобилизованы специальным распоряжением и повсюду работали не покладая рук, одновременно с этим стрелковое оружие приобреталось даже у вражеских стран и тайно доставлялось из Бельгии и Рейнских земель. Шорники и обувщики были по горло заняты работой, так же как и портные. Людовик XVIII, надеявшийся никогда более не видеть никаких войн, настолько запустил армию, кроме нескольких излюбленных полков, что солдаты носили потрепанную форму, а иногда и вовсе лохмотья; все это необходимо было обновить.
Наполеон уделял много внимания Императорской Гвардии, которая когда-то долгое время была гордостью страны. В последние годы ее радикально сократили, но теперь добавили новые полки и усилили ее мощь в целом, так что к моменту отправки к месту сражений ее численность достигла 20 755 человек. Батальон с Эльбы был включен в Старую гвардию; Молодая гвардия была сформирована главным образом из вновь завербованных солдат и волонтеров, при этом солдаты Средней гвардии были набраны из жандармерии и пограничников79. Императорская гвардия, поступившая под командование маршала Мортье, была отрядом из прекрасно зарекомендовавших себя, подготовленных, выносливых людей, которым было не занимать усердия и мужества.
Все, что касалось реорганизации армии, подбадривало Наполеона, но формирование либеральной конституции его утомляло, и на каждом шагу он чувствовал, как ему мешают требования и мнения других людей. Даже на Эльбе он был полновластным хозяином своих владений и делал все, что заблагорассудится. Однако он видел, что в сложившихся обстоятельствах необходима передача власти, и примирился с этим. Новая конституция, разработанная для него Бенжаменом Констаном, не очень отличалась от той, при помощи которой правил Людовик XVIII, и основывалась на аналогичном английском документе с палатой представителей и палатой пэров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Лошади также находились под присмотром в стойлах с чистой соломой, их ясли и кормушки были наполнены клевером. Фермеры охотно принимали лошадей, поскольку навоз был очень нужен для обработки земли. Повсюду в этой дружелюбной стране даже самые неброские домики сияли чистотой. Местом для трапез служила кухня, где обычно находились стол и скамейки и висели отполированные до блеска медные горшки и сковороды; в гостиной стояли старомодные стулья и тяжелый дубовый стол; окна были разнообразно завешены ослепительно белыми занавесками, портреты святых украшали стены, а восковые фрукты - каминную доску, и в каком-нибудь подобающем месте непременно находилось распятие. Поля вокруг были плодородны и полны созревавшим урожаем: пшеницей, хмелем, гречихой, клевером, льном, всё - высочайшего качества, результат тщательной заботы и труда.
Этот судья и его жена не сомневались, что англичане вынуждены будут бежать к своим кораблям, как только Наполеон решит появиться; они хорошо относились к французам и ждали возвращения некоего полковника, который в прошлом останавливался у них на постой. Тем не менее пришельцы вносили в их жизнь приятное разнообразие, если были приятными людьми, и английские гости были встречены добрым гостеприимством.
Войска снова двинулись в направлении Брюсселя; жена судьи утирала слезы, обнимая Мерсера на прощанье и желая ему всего наилучшего, а ее фламандская кухарка оплакивала его конюха. Мерсер пишет: "Большинство крестьян, у которых наши солдаты остановились на постой, сопровождали их на парад, и было интересно наблюдать, с какой сердечностью они жали друг другу руки при расставании. ...А ведь это были сторонники Наполеона, согласно нашему судье. Со своей стороны, я полагаю, что им было совершенно все равно, жить ли под правлением Наполеона или Оранской династии, лишь бы ничто не мешало их земледельческим трудам".
Маршал князь Блюхер прибыл в Нижние страны, чтобы принять командование прусской армией, и герцог Веллингтон направил ему приветственное письмо, в котором сообщал, что на границе было спокойно, хотя в Валансьенне возросло количество французских генералов и штабных офицеров.
Герцог, находясь в постоянной переписке с королями, принцами и министрами и будучи отягощен задачами дипломатии и организации, в то же время укреплял города Нижних стран для длительной обороны и изучал рельеф местности с точки зрения возможных сражений. Казалось, что каждому, кто занимал в Европе сколько-нибудь важное место, нужен был его совет, и, кроме того, его засыпали просьбами служить при его штабе или принять на службу отрекомендованных родственников.
В этих письмах и депешах часто встречались упоминания о штабных офицерах, посланных к нему из Англии, обычно принцем-регентом, которых ему нечем было занять. Иногда он был готов уволить пару-другую этих людей и объяснить в письме домой, что у него слишком много молодых неопытных помощников-джентльменов; но регент мало обращал на это внимания и продолжал назначать своих кандидатов, в то время как герцог напрасно ждал хорошей британской пехоты, лошадей и оружия, в которых испытывал сильную нужду. Он не жаловался, но готовился наилучшим образом использовать все имеющееся. Все же он позволил себе выразить свои чувства в письме, посланном 8 мая генерал-лейтенанту лорду Стюарту: "У меня очень плохая армия, очень слабая и плохо вооруженная, и очень неопытный штаб. По-моему, они там в Англии бездействуют. ...Они не набрали ни одного человека; они не собрали народное ополчение ни в Англии, ни в Ирландии; они не в состоянии ничего мне прислать; они даже не направили в парламент запрос о деньгах. Поэтому, насколько мне известно, военный настрой постепенно испаряется".
Англия, действительно, спорила о войне так, словно бы она зависела от этих дебатов, и среди ее состоятельных подданных вошло в моду посещать Брюссель. Город был переполнен гостями, среди которых находилось много офицер-ских жен, которые в полной мере наслаждались оживленной светской жизнью.
Однако над Брюсселем нависла опасность, поскольку появились признаки того, что Наполеон активно готовится к вторжению в Бельгию. 9-го числа герцог написал генерал-лейтенанту сэру Генри Хардингу, который состоял при штабе Блюхера: "Представляется, без сомнения, что вражеские войска собираются у Мобежа и Валансьенна, особенно у первого. Сообщение было прервано вчера, и стало известно, что Бонапарт находится в Конде. В Генте мне сообщили, что в тот день он покинул Париж".
Наполеон тем временем все еще собирался с силами. Пока Англия в своем мирном единодушии медлила и мало что предпринимала, во Франции трудились прилежно, как в муравейнике, несмотря на глубокий раскол в обществе и тот факт, что на юге и западе была готова вновь разразиться гражданская война. Арсеналы и фабрики работали с предельной нагрузкой; лошади покупались и реквизировались тысячами, в то время как Веллингтон боролся за получение нескольких сотен; оружейники были в конце марта мобилизованы специальным распоряжением и повсюду работали не покладая рук, одновременно с этим стрелковое оружие приобреталось даже у вражеских стран и тайно доставлялось из Бельгии и Рейнских земель. Шорники и обувщики были по горло заняты работой, так же как и портные. Людовик XVIII, надеявшийся никогда более не видеть никаких войн, настолько запустил армию, кроме нескольких излюбленных полков, что солдаты носили потрепанную форму, а иногда и вовсе лохмотья; все это необходимо было обновить.
Наполеон уделял много внимания Императорской Гвардии, которая когда-то долгое время была гордостью страны. В последние годы ее радикально сократили, но теперь добавили новые полки и усилили ее мощь в целом, так что к моменту отправки к месту сражений ее численность достигла 20 755 человек. Батальон с Эльбы был включен в Старую гвардию; Молодая гвардия была сформирована главным образом из вновь завербованных солдат и волонтеров, при этом солдаты Средней гвардии были набраны из жандармерии и пограничников79. Императорская гвардия, поступившая под командование маршала Мортье, была отрядом из прекрасно зарекомендовавших себя, подготовленных, выносливых людей, которым было не занимать усердия и мужества.
Все, что касалось реорганизации армии, подбадривало Наполеона, но формирование либеральной конституции его утомляло, и на каждом шагу он чувствовал, как ему мешают требования и мнения других людей. Даже на Эльбе он был полновластным хозяином своих владений и делал все, что заблагорассудится. Однако он видел, что в сложившихся обстоятельствах необходима передача власти, и примирился с этим. Новая конституция, разработанная для него Бенжаменом Констаном, не очень отличалась от той, при помощи которой правил Людовик XVIII, и основывалась на аналогичном английском документе с палатой представителей и палатой пэров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67