- Совсем неплохо! И что я тебе теперь должен сказать? Хочешь, чтобы я
тебя приласкал из гроба? - Тут он неожиданно захохотал, так что Трурль
задрожал с головы до пят. - Так говоришь, что перешел мой барьер? Для
начала ты, лентяй, свалил задание на машину, которая его спихнула
следующей, и так без конца, а потом сам себя запихнул в компьютерную
программу? Не знаешь ты, что ли, что ноль в любой степени дает ноль?
Скажите, пожалуйста, какой гениальный - сам себя а размножил, чтобы больше
его было, тоже мне умник! Или не знаешь, что Кодекс галактикус запрещает
самоумножение? Раздел ММLXXI тома 119, глава IХ, параграф 561 и следующие.
Экзамен ты сдал с помощью электронной шпаргалки и радиоподсказок, а теперь
у тебя нет иного дела, как вламываться на кладбище и колотить по гробам!
Разумеется! На последнем курсе я два раза, повторяю - два раза излагал
кибернетическую деонтологию. Не перепутай с дантистикой! Но на лекциях ты
отсутствовал - не сомневаюсь, что по причине тяжелой болезни! Не правда
ли? Ну, говори сразу!
- Правда... Э... Я был нездоров, - выдавил из себя Трурль.
Он уже опомнился от первого шока и теперь особенно не стыдился.
Кереброн каким был при жизни - таким остался и после смерти, и у Трурля
росла уверенность в том, что после неизбежных ритуальных проклятий и брани
начнется позитивная часть: благородный в глубине души старец поможет ему
своими советами. Тем временем мудрый покойник перестал ругать его
последними словами:
- Ну, хорошо! - сказал он. - Ошибка твоя состояла в том, что не знал
ты ни того, чего хочешь достигнуть, ни того, как это сделать. Это
во-первых. Во-вторых: создание _в_е_ч_н_о_г_о _с_ч_а_с_т_ь_я - это детская
забава, только никому ни для чего не нужная. Твой прекрасный Собысчас -
машина не моральная, ибо приходит в одинаковый восторг и от физических
объектов, и от мук и страданий третьих лиц. Чтобы построить счастьетрон,
нужно поступить иначе. Вернувшись домой, сними с полки XXXVI том моего
"Полного собрания сочинений", открой его на странице 621 и изучи схему
экстрактора, которая там находится. Это единственный тип безукоризненного
разумного приспособления, которое не для чего не служит, а только
счастливо в 10.000 раз сильнее, чем Бромэо, когда видит возлюбленную на
балконе. Поэтому, в честь Цикспира, описавшего эту сцену на балконе, я и
назвал эти единицы счастливости бромеями, а ты, не потрудившись даже
перелистать работы своего учителя, придумал какие-то идиотские гедоны.
Гвоздь в ботинке - хорошенькая мера высшего духовного подъема! Итак,
экстрактор абсолютно счастлив благодаря насыщению, которое является
следствием многофазного перехода в информационном континууме, то есть
происходит в нем автоэкстаз с дополнительной обратной связью: чем больше
он собой доволен, тем больше он собой доволен, и так до тех пор, пока
потенциал не дойдет до предохранительных ограничителей. Потому что знаешь
что может случиться при отсутствии ограничителей? Не знаешь, покровитель
космоса? Машина пойдет в разнос и в конце концов взорвется! Да-да, мой
дорогой неуч. Потому что цепи... Но не буду тебе посреди ночи на кладбище
все выкладывать из холодного гроба - сам прочитаешь. Разумеется, труды мои
либо потонули в пыли на самой темной полке твоей несчастной библиотеки,
либо, что вероятнее, после моих похорон заперты в сундук и находятся в
погребе. А? Ведь из-за пары глупостей, которые удалось тебе совершить, ты
считаешь себя величайшим человеком в метагалактике, не так ли? Где хранишь
мои "опера омнеа", отвечай немедленно?!
- В пог... ребе, - пробормотал Трурль, нагло солгав, потому что давно
уже свез их в трех подводах в городскую библиотеку. Но, к счастью, не мог
этого знать труп его учителя, а потому, удовлетворенный своей
проницательностью, сказал уже ласковее:
- Разумеется. Итак, счастьетрон этот абсолютен, но абсолютно не
нужен, поскольку сама мысль о том, что туманности, планеты, луны, звезды,
пульсары и всякие квазары надлежит постепенно переработать в шеренги
экстракторов, может родиться только в башке, завязанной топологическим
узлом Мебиуса и Клейна, то есть в самом извращенном сознании... Да на что
мне это далось! - снова распалился гневом покойник. - Прикажу поставить на
дверце замок Йала и зацементировать кнопку вызова. Твой друг, Клапауциус,
вырвал меня из сладких объятий смерти подобным же звонком в прошлом году -
а может это было в позапрошлом, потому что нет у меня тут, как ты
понимаешь, ни часов, ни календаря - и я только потому восстал из мертвых,
что этот мой знаменитый ученик не мог сам справиться с метаинформационной
антиномией теоремы Аристойдеса. И поэтому я, распавшийся в прах, должен
был ему излагать из гроба вещи, о которых он не знал даже, что они
находятся в каждом порядочном учебнике континуально-топотропной
инфинитеземалистики! О, боже, боже! Какая жалость, что тебя нет, иначе ты
давно бы наказал этих киберсынов!
- А... Клапауциус был здесь... э... у господина профессора?! -
обрадовался и одновременно чрезвычайно удивился Трурль.
- Именно. Он что, не сказал тебе ни слова? Вот благодарность роботов!
Был, был. А ты-то чему рад. И скажи, скажи-ка, - оживился покойник, - ты,
у которого радость вызвала неудача друга, хочешь целый космос
осчастливить? И не пришло в твою тупую голову, что для начала нужно
собственные этические параметры оптимизировать?
- Господин учитель и профессор, - быстро сказал Трурль, чтобы отвлечь
внимание ехидного старца от собственной персоны. - Так что же, проблема
осчастливливания неразрешима?
- Да нет, почему же?! Только в такой постановке она некорректна. Ибо
что такое счастье? Это просто как дважды два. Счастье есть экстенсор
метапространства, отделяющего узел колинеационно интенциональных
отображений от интенционального объекта с граничными условиями, даваемыми
омега-корелляциями в альфа-мерном (разумеется, неметрическом) континууме
субсольных агрегатов, также называемых моими, то есть Кереброна,
супергруппами. Конечно же, ты даже и не слыхивал о субсольных агрегатах,
над которыми я работал сорок восемь лет, и которые являются производными
функционалов, называемых антиномиалами, моей алгебры противоречий.
Трурль молчал.
- Когда приходишь на экзамен, - сказал покойный с непривычной, и
потому подозрительной мягкостью, - можно, в конце концов, быть
неподготовленным. Но не перелистнуть ни одной страницы учебника, когда
идешь к гробу профессора - о, это уже такая наглость, - зарычал он так,
что что-то забренчало и затрещало в динамике, - что если бы я еще жил,
меня наверняка на месте хватил бы удар! - Он снова внезапно смягчился. -
Значит, ничего ты не знаешь, как будто вчера на свет родился? Хорошо, мой
верный, мой удачный ученик, загробное мое утешение! Ты не слыхивал о
супергруппах, поэтому я должен тебе объяснять популярным, упрощенным
образом, как если бы обращался к полотеру или автоматической плите!
Счастье, о котором стоит хлопотать - не есть целое, а только часть чего-то
такого, что само не счастье и быть им не может.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15