Доктрины времени, изменений и относительности он раскрыл с помощью ярких и запоминающихся поэтических образов. Остается только сожалеть, что ни у кого пока не хватает ни времени, ни таланта, чтобы перевести эту книгу на английский язык. Хакуин (1685-1768 гг.) перестроил систему коан и воспитал, по преданию, не менее восьмидесяти последователей Дзэн. Бан-кей (1622-93 гг.) изобрел особый способ обучения Дзэн, - такой простой и легкий, что трудно было поверить в его эффективность. Он обращался к многочисленным толпам крестьян и мелкого люда, но "важные лица" не осмеливались следовать за ним.
Тем временем Дзэн продолжал процветать в Китае - вплоть до династии Мин (1368-1643 гг.), когда различия между отдельными буддийскими школами стали постепенно стираться. Популярность школы "Чистой Земли" с ее "легким путем" - взыванием к имени Амитабхи - начала затмевать практику коана и постепенно поглотила ее. Небольшое число дзэн-буддийских общин дошло, как полагают, и до наших дней, но, насколько я могу судить, их интересы склоняются скорее к школе Сото или оккультным занятиям тантрического буддизма. Во всяком случае, этот Дзэн-буддизм как-то связан с весьма сложной и сомнительной теорией психической анатомии человека, которая, видимо, восходит к даосской алхимии.
В связи с историей китайского Дзэн возникает один в высшей степени занимательный вопрос. В современных японских монастырях обеих школ - Ринзай и Сото - особое внимание уделяется практике дза-дзэн - сидячей медитации. Ученики проводят в ней по несколько часов в день, и наставники особенно бдительно следят за правильностью их позы и способа дыхания. В общем получается, что быть дзэн-буддистом - значит практиковать дза-дзэн, а в школе Ринзай к этому прибавляется еще сан-дзэн - регулярные беседы с учителем (роси) для обсуждения коанов. Однако Шень-хуэй Хочжан И-чжи передает следующий разговор между Шень-хуэй и неким Ченом:
Учитель спросил наставника дхьяны Чена:
- Каким методом можно достичь способности узреть свою собственную природу?
- Во-первых, необходимо приучить себя к практике самадхи, сидя со скрещенными ногами. Когда самадхи достигнуто, при помощи самадхи следует пробудить в себе праджню. А с помощью праджни можно узреть свою собственную природу.
- Когда практикуешь самадхи. не является ли это умышленной активностью ума?
- Да.
- В таком случае, умышленная активность ума есть активность ограниченного сознания, как же может она привести к проникновению в собственную природу человека?
- Чтобы проникнуть в свою собственную природу, необходимо практиковать самадхи. Как же иначе?
- Вся эта практика самадхи - глубокое заблуждение от начала и до конца. Как, практикуя самадхи, можно достичь самадхи? (1:111)
Мы уже упоминали разговор Ма-цзы с Хуай-жаном, когда последний сравнивал сидячую медитацию с превращением плитки в зеркало. В другом месте Хуай-жан говорит:
Тренироваться в сидячей медитации (дза-дзэн) - означает тренироваться в том, чтобы быта сидячим Буддой. Если ты тренируешься и дза-дзэн, (ты должен понимать, что) Дзэн - не в том, чтобы сидеть или лежать. Если ты тренируешься в том, чтобы быть сидячим Буддой, (ты должен понимать, что) Будда это не фиксированная форма. Поскольку Дхарма не имеет (фиксированного) местонахождения, она не является объектом выбора. Если ты (делаешь из себя) сидячего Будду, ты просто убиваешь Будду. Если ты придаешь такое значение сидячему положению,- ты никогда не постигнешь принципа (Дзэн). [5, 1:1, с.2].
По-видимому, это общая точка зрения всех учителей эпохи Тань, от Хуэй-нена до Линь-чжи. Ни в одном из их сочинений мне не удалось найти указаний и рекомендаций, касающихся дза-дзэн, который в наши дни стал главенствующей формой поведения дзэн-буддийских монахов.
Можно предположить, что дза-дзэн был настолько общепринятым явлением в жизни дзэн-буддийских монахов, что источники не считают даже нужным обсуждать его и излагают доктрины, рассчитанные на более подготовленных учеников, давно уже овладевших дза-дзэн. Однако это трудно согласовать со сведениями об огромных толпах монахов и мирян, собиравшихся на некоторые собрания: неужели Китай в те времена был полон достигшими йогами? Правда, такие собрания часто начинались с краткого и весьма небрежного вступления: это учение предназначено для тех, кто полностью овладел буддийскими добродетелями. Но скорей всего это значит, что оно рассчитано на зрелого человека, который твердо усвоил обычные социальные и моральные конвенции общества, так что нечего опасаться, что он станет пользоваться буддизмом для прикрытия нарушений общепринятых приличий.
С другой стороны, можно предположить, что дза-дзэн, который критикуют учителя таньской эпохи, - это дза-дзэн, практикуемый для достижения цели, ради состояния Будды, а не просто как "сидение ради сидения". Это совпадает с возражением школы Сото против методов школы Ринзай, с ее коаном, "порождающим великое сомнение". Хотя школа Сото и не совсем права в своих упреках, - такое объяснение может показаться правдоподобным. Дело, однако, в том, что у древних учителей встречаются указания, что длительное сидение в одной позе - не лучше состояния мертвого. Конечно, иногда нужно и посидеть так же, как постоять, походить и полежать, но воображать, что сидение само по себе является какой-то особой добродетелью - значит демонстрировать "привязанность к форме". Поэтому в своей книге Танъ-чжин Хуэй-нен говорит:
Живой человек сидит, а не лежит.
Мертвый человек лежит, а не сидит.
А в сущности, оба они - грязные скелеты.
Даже в японском Дзэн иногда встречается практика, которая не делает особого упора на дза-дзэн, а стремится использовать для медитации обычный труд человека. Это, несомненно, верно по отношению к Банкею [83, с.176-180], и этот же принцип позволяет превратить в разновидность практики Дзэн обычные занятия искусством и спортом, "чайную церемонию", игру на флейте, живопись тушью, стрельбу из лука, фехтование и джиу-джитсу. Может быть, чрезмерный акцент на дза-дзэн относительно других форм медитации появился позже как неизбежный результат превращения дзэн-буддийской общины в монастырскую воспитательную школу. Конечно, когда мальчики сидят часами под бдительным оком наставника с палкой, баловаться им не приходится.
Однако, как сильно ни преувеличена роль дза-дзэн на Дальнем Востоке, проводить некоторое время сидя, просто так, "ради сидения", может оказаться в высшей степени полезно для возбужденных умов и раздерганных тел европейцев и американцев. Только не вздумали бы они использовать это как средство превращения в Будду!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ: ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА
Глава 1. "ПУСТОЙ И ЧУДЕСНЫЙ"
Начальные строки старинного дзэнского стихотворения гласят: Великий Путь не сложен, следует лишь избегать предпочтений.
Когда нет ни приязни, ни неприязни, все становится ясным и очевидным.
Но стоит провести тончайшее различие - и небеса отрываются от земли.
Если хочешь постичь истину, не придерживайся мнений.
Превозносить одно и принижать другое значит помрачать сознание.
Конечно, это не означает, что нужно заглушить чувства и культивировать в себе успокаивающее безразличие. Речь идет о том, чтобы подняться над всеобщим заблуждением, согласно которому хорошее и приятное можно отделить от плохого и неприятного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Тем временем Дзэн продолжал процветать в Китае - вплоть до династии Мин (1368-1643 гг.), когда различия между отдельными буддийскими школами стали постепенно стираться. Популярность школы "Чистой Земли" с ее "легким путем" - взыванием к имени Амитабхи - начала затмевать практику коана и постепенно поглотила ее. Небольшое число дзэн-буддийских общин дошло, как полагают, и до наших дней, но, насколько я могу судить, их интересы склоняются скорее к школе Сото или оккультным занятиям тантрического буддизма. Во всяком случае, этот Дзэн-буддизм как-то связан с весьма сложной и сомнительной теорией психической анатомии человека, которая, видимо, восходит к даосской алхимии.
В связи с историей китайского Дзэн возникает один в высшей степени занимательный вопрос. В современных японских монастырях обеих школ - Ринзай и Сото - особое внимание уделяется практике дза-дзэн - сидячей медитации. Ученики проводят в ней по несколько часов в день, и наставники особенно бдительно следят за правильностью их позы и способа дыхания. В общем получается, что быть дзэн-буддистом - значит практиковать дза-дзэн, а в школе Ринзай к этому прибавляется еще сан-дзэн - регулярные беседы с учителем (роси) для обсуждения коанов. Однако Шень-хуэй Хочжан И-чжи передает следующий разговор между Шень-хуэй и неким Ченом:
Учитель спросил наставника дхьяны Чена:
- Каким методом можно достичь способности узреть свою собственную природу?
- Во-первых, необходимо приучить себя к практике самадхи, сидя со скрещенными ногами. Когда самадхи достигнуто, при помощи самадхи следует пробудить в себе праджню. А с помощью праджни можно узреть свою собственную природу.
- Когда практикуешь самадхи. не является ли это умышленной активностью ума?
- Да.
- В таком случае, умышленная активность ума есть активность ограниченного сознания, как же может она привести к проникновению в собственную природу человека?
- Чтобы проникнуть в свою собственную природу, необходимо практиковать самадхи. Как же иначе?
- Вся эта практика самадхи - глубокое заблуждение от начала и до конца. Как, практикуя самадхи, можно достичь самадхи? (1:111)
Мы уже упоминали разговор Ма-цзы с Хуай-жаном, когда последний сравнивал сидячую медитацию с превращением плитки в зеркало. В другом месте Хуай-жан говорит:
Тренироваться в сидячей медитации (дза-дзэн) - означает тренироваться в том, чтобы быта сидячим Буддой. Если ты тренируешься и дза-дзэн, (ты должен понимать, что) Дзэн - не в том, чтобы сидеть или лежать. Если ты тренируешься в том, чтобы быть сидячим Буддой, (ты должен понимать, что) Будда это не фиксированная форма. Поскольку Дхарма не имеет (фиксированного) местонахождения, она не является объектом выбора. Если ты (делаешь из себя) сидячего Будду, ты просто убиваешь Будду. Если ты придаешь такое значение сидячему положению,- ты никогда не постигнешь принципа (Дзэн). [5, 1:1, с.2].
По-видимому, это общая точка зрения всех учителей эпохи Тань, от Хуэй-нена до Линь-чжи. Ни в одном из их сочинений мне не удалось найти указаний и рекомендаций, касающихся дза-дзэн, который в наши дни стал главенствующей формой поведения дзэн-буддийских монахов.
Можно предположить, что дза-дзэн был настолько общепринятым явлением в жизни дзэн-буддийских монахов, что источники не считают даже нужным обсуждать его и излагают доктрины, рассчитанные на более подготовленных учеников, давно уже овладевших дза-дзэн. Однако это трудно согласовать со сведениями об огромных толпах монахов и мирян, собиравшихся на некоторые собрания: неужели Китай в те времена был полон достигшими йогами? Правда, такие собрания часто начинались с краткого и весьма небрежного вступления: это учение предназначено для тех, кто полностью овладел буддийскими добродетелями. Но скорей всего это значит, что оно рассчитано на зрелого человека, который твердо усвоил обычные социальные и моральные конвенции общества, так что нечего опасаться, что он станет пользоваться буддизмом для прикрытия нарушений общепринятых приличий.
С другой стороны, можно предположить, что дза-дзэн, который критикуют учителя таньской эпохи, - это дза-дзэн, практикуемый для достижения цели, ради состояния Будды, а не просто как "сидение ради сидения". Это совпадает с возражением школы Сото против методов школы Ринзай, с ее коаном, "порождающим великое сомнение". Хотя школа Сото и не совсем права в своих упреках, - такое объяснение может показаться правдоподобным. Дело, однако, в том, что у древних учителей встречаются указания, что длительное сидение в одной позе - не лучше состояния мертвого. Конечно, иногда нужно и посидеть так же, как постоять, походить и полежать, но воображать, что сидение само по себе является какой-то особой добродетелью - значит демонстрировать "привязанность к форме". Поэтому в своей книге Танъ-чжин Хуэй-нен говорит:
Живой человек сидит, а не лежит.
Мертвый человек лежит, а не сидит.
А в сущности, оба они - грязные скелеты.
Даже в японском Дзэн иногда встречается практика, которая не делает особого упора на дза-дзэн, а стремится использовать для медитации обычный труд человека. Это, несомненно, верно по отношению к Банкею [83, с.176-180], и этот же принцип позволяет превратить в разновидность практики Дзэн обычные занятия искусством и спортом, "чайную церемонию", игру на флейте, живопись тушью, стрельбу из лука, фехтование и джиу-джитсу. Может быть, чрезмерный акцент на дза-дзэн относительно других форм медитации появился позже как неизбежный результат превращения дзэн-буддийской общины в монастырскую воспитательную школу. Конечно, когда мальчики сидят часами под бдительным оком наставника с палкой, баловаться им не приходится.
Однако, как сильно ни преувеличена роль дза-дзэн на Дальнем Востоке, проводить некоторое время сидя, просто так, "ради сидения", может оказаться в высшей степени полезно для возбужденных умов и раздерганных тел европейцев и американцев. Только не вздумали бы они использовать это как средство превращения в Будду!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ: ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА
Глава 1. "ПУСТОЙ И ЧУДЕСНЫЙ"
Начальные строки старинного дзэнского стихотворения гласят: Великий Путь не сложен, следует лишь избегать предпочтений.
Когда нет ни приязни, ни неприязни, все становится ясным и очевидным.
Но стоит провести тончайшее различие - и небеса отрываются от земли.
Если хочешь постичь истину, не придерживайся мнений.
Превозносить одно и принижать другое значит помрачать сознание.
Конечно, это не означает, что нужно заглушить чувства и культивировать в себе успокаивающее безразличие. Речь идет о том, чтобы подняться над всеобщим заблуждением, согласно которому хорошее и приятное можно отделить от плохого и неприятного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69