Он напомнил себе, что его профессия требует жесткого самоконтроля. Ему следует вести себя так, словно его пациент упомянул некий зловещий симптом. В голосе и поведении Хамфри тотчас же проявилась присущая ему сердечность.
– Миссис Роуэн? Конечно, я ее знаю. Все в Бери знают миссис Роуэн и ее кафе. Правда, сам я никогда там не был – времени не хватало. Но заведение это хорошо известно.
– И как оно выглядит?
– Ну, кафе как кафе… Похожее на все остальные. Но так как я там не бывал, то не могу почти ничего о нем рассказать.
Развитое шестое чувство подсказало Хамфри, что девушка рядом с ним еле сдерживается, чтобы не задать еще один вопрос, понимая его важность, но опасаясь смысла.
– По-вашему, это… респектабельное место?
Природный инстинкт побуждал крикнуть: «Нет, и вы ни в коем случае не должны там появляться!» Но Хамфри понимал, что у него нет ни малейших доказательств в поддержку этого заявления. Люди годами сплетничали о миссис Роуэн, ее дочерях, других молодых женщинах, которые появлялись и исчезали, однако каждый, кто пытался принять эти сплетни всерьез, неминуемо оказывался в тупике. Около года назад, вспомнилось Хамфри, слухи стали такими настойчивыми, что светские и церковные власти города попытались закрыть кафе. Было даже предпринято неофициальное расследование. Доктор Коппард, как ближайший сосед и уважаемый горожанин, посетил несколько собраний, однако безрезультатно. Никаких доказательств, что заведение не является таким, каким выглядит внешне, обнаружить не удалось. Все слухи, по-видимому, основывались на злобных сплетнях, и миссис Роуэн, когда очередь дошла до нее, предоставила свидетельства многих респектабельных горожан, подтвердивших, что они частенько заходят в кафе пропустить рюмочку-другую, встретиться с приятелями, почитать газеты и журналы. «Естественно, – сухо заметил доктор Коппард, – никто не признается, будто ходил в кафе с другой целью. Боюсь, что если преподобный мистер Поллинджер не отправится туда сам, то он никогда не получит нужных доказательств».
Однако обо всем этом едва ли следовало сообщать племяннице миссис Роуэн в переполненном дилижансе. К тому же, реши девушка внять его предостережению, куда бы она могла отправиться? По ее же собственному признанию, она была вынуждена обратиться к тете, спасаясь от нищеты, и Хамфри при всем желании не мог предложить ей иного выхода.
– Выглядит кафе, во всяком случае, очень симпатично, – сказал он, прекрасно понимая, что слова его ничего не значат, и вопрос спутницы остался без ответа.
– Хотя, возможно, это и не так?
– Тетя присылала мне такие милые письма, – продолжала девушка с ноткой вызова в голосе.
– Я не всегда отвечала, но она писала снова и снова, приглашая приехать в любое время.
Хамфри припомнил, что о другой племяннице миссис Роуэн тоже судачили, но, так как его не слишком интересовали сплетни, которые пересказывал ему за обеденным столом доктор Коппард, он толком и не понял, в чем там суть. Теперь он жалел, что не прислушался повнимательнее. Единственный факт, пришедший ему на ум, – это история о звонаре церкви Святого Иакова, который одно время снимал комнату у миссис Роуэн.
Так как колокольня примыкала к дому, он проделал в стене дыру и протянул сквозь нее веревку от колокола, дабы звонить не вставая с кровати. Этот случай весьма опечалил мистера Поллинджера, но, как отметил доктор Коппард, ни в коей мере не бросал тень на моральный облик миссис Роуэн.
Конечно, уклончивый ответ Хамфри не удовлетворил интереса девушки. Но кто бы решился дать на ее вопрос абсолютно честный ответ?
Хамфри нашел выход в замечании, которое демонстрировало его интерес и ни к чему не обязывало.
– Кажется, у миссис Роуэн есть дочери? Я не раз видел их, так как живу напротив.
– Да. Кэти и Сузан.
Хамфри почувствовал, что теперь его собеседницу интересует нечто иное, и увидел, что она сокрушенно разглядывает кайму своей юбки и высовывающиеся из-под нее стоптанные туфли.
– Значит, вы их знаете, – промолвила девушка, – я имею в виду, в лицо? Они очень хороши собой?
Хамфри вновь ощутил жалость – очевидно, девушка побаивалась встречи с кузинами.
– Выглядят они неплохо, хотя и не такие хорошенькие, как вы.
Девушка одарила его благодарным взглядом, впрочем, начисто лишенным признаков кокетства.
– Я и в самом деле была хорошенькой до болезни, – сказала она.
– Впрочем, внешность не очень-то меня заботила. Какой толк девушке быть хорошенькой, если она бедна и одинока?
Откровенность собеседницы обескуражила Хамфри. Ей, похоже, немало тягот пришлось перенести, если она в столь юном возрасте обладает нарядным жизненным опытом?
Они хранили молчание, покуда дилижанс не свернул во двор гостиницы «Ангел» и не остановился. Хамфри спрыгнул на землю и помог сойти девушке.
– У вас есть какой-нибудь багаж?
– Да, вон тот узел. Спасибо. Еще раз благодарю вас за угощение и за беседу. Она меня немного отвлекла.
– Возможно, вас кто-нибудь встречает? – спросил Хамфри, оглядываясь в поисках миссис Роуэн, одной из ее дочерей или старого горбуна, выполнявшего в кафе поденную работу.
– Если нет, то могу показать вам дорогу. Это совсем рядом.
– Нет, меня никто не встречает. Моя тетя приглашала меня на протяжении последних двух лет, с тех пор как умер отец. Она писала, чтобы я приезжала в любое время, и вот вчера я подумала: «Теперь или никогда», взяла да и села в дилижанс до Кембриджа. Надеюсь, все будет в порядке.
– Уверен, все будет в порядке. Я провожу вас.
Они пошли наискось между гостиницей и старыми воротами в бывшее аббатство. Поодаль темнела церковь, а чуть ближе, между нею и высокой серой башней, еще одним реликтом прошлого, примостился аккуратный дом с массивной вывеской над дверью. Окна слева от двери освещены, но сквозь задернутые занавески проникал только тусклый розоватый отсвет. Выглядело здание несколько таинственно.
Молодые люди остановились между окном и дверью, и Хамфри внезапно охватила паника. Если хотя бы один-единственный факт из того, что он слышал об этом доме, оказался правдой, то это последнее место из тех, где можно оставить молодую и невинную девушку. Но что ему было делать? Куда еще он мог посоветовать ей пойти? Полноте, да какое право он имел вмешиваться?
– Ну, – сказал Хамфри, – вот мы и пришли.
Девушка посмотрела на дом в сгущающихся сумерках:
– Признаться, я совсем не то ожидала увидеть. Опустив узел на землю, она шагнула к двери, но так неохотно и неуверенно, что Хамфри решил воспользоваться моментом и сказать… Впрочем, он сам толком не знал, что именно должен сказать.
– Послушайте, – сбивчиво заговорил он, – меня зовут Хамфри Шедболт. Я живу вон там, видите, большой красный дом в том месте, где остановилась карета? Если вы… Если вам что-нибудь понадобится, приходите ко мне. Я имею в виду, если что-нибудь пойдет не так, как вам хотелось бы, или вам потребуется дружеское участие. Вы меня поняли? Моя фамилия Шедболт, и я живу на другой стороне дороги. Запомнили?
– Да-да, – ответила девушка. – Благодарю, вы очень любезны. Никогда не думала, что встречу кого-нибудь, кто будет так добр ко мне. Еще раз благодарю вас.
– Ее поведение внезапно изменилось.
– Пожалуй, мне лучше позвонить, не так ли?
Она протянула руку и дернула железную ручку звонка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
– Миссис Роуэн? Конечно, я ее знаю. Все в Бери знают миссис Роуэн и ее кафе. Правда, сам я никогда там не был – времени не хватало. Но заведение это хорошо известно.
– И как оно выглядит?
– Ну, кафе как кафе… Похожее на все остальные. Но так как я там не бывал, то не могу почти ничего о нем рассказать.
Развитое шестое чувство подсказало Хамфри, что девушка рядом с ним еле сдерживается, чтобы не задать еще один вопрос, понимая его важность, но опасаясь смысла.
– По-вашему, это… респектабельное место?
Природный инстинкт побуждал крикнуть: «Нет, и вы ни в коем случае не должны там появляться!» Но Хамфри понимал, что у него нет ни малейших доказательств в поддержку этого заявления. Люди годами сплетничали о миссис Роуэн, ее дочерях, других молодых женщинах, которые появлялись и исчезали, однако каждый, кто пытался принять эти сплетни всерьез, неминуемо оказывался в тупике. Около года назад, вспомнилось Хамфри, слухи стали такими настойчивыми, что светские и церковные власти города попытались закрыть кафе. Было даже предпринято неофициальное расследование. Доктор Коппард, как ближайший сосед и уважаемый горожанин, посетил несколько собраний, однако безрезультатно. Никаких доказательств, что заведение не является таким, каким выглядит внешне, обнаружить не удалось. Все слухи, по-видимому, основывались на злобных сплетнях, и миссис Роуэн, когда очередь дошла до нее, предоставила свидетельства многих респектабельных горожан, подтвердивших, что они частенько заходят в кафе пропустить рюмочку-другую, встретиться с приятелями, почитать газеты и журналы. «Естественно, – сухо заметил доктор Коппард, – никто не признается, будто ходил в кафе с другой целью. Боюсь, что если преподобный мистер Поллинджер не отправится туда сам, то он никогда не получит нужных доказательств».
Однако обо всем этом едва ли следовало сообщать племяннице миссис Роуэн в переполненном дилижансе. К тому же, реши девушка внять его предостережению, куда бы она могла отправиться? По ее же собственному признанию, она была вынуждена обратиться к тете, спасаясь от нищеты, и Хамфри при всем желании не мог предложить ей иного выхода.
– Выглядит кафе, во всяком случае, очень симпатично, – сказал он, прекрасно понимая, что слова его ничего не значат, и вопрос спутницы остался без ответа.
– Хотя, возможно, это и не так?
– Тетя присылала мне такие милые письма, – продолжала девушка с ноткой вызова в голосе.
– Я не всегда отвечала, но она писала снова и снова, приглашая приехать в любое время.
Хамфри припомнил, что о другой племяннице миссис Роуэн тоже судачили, но, так как его не слишком интересовали сплетни, которые пересказывал ему за обеденным столом доктор Коппард, он толком и не понял, в чем там суть. Теперь он жалел, что не прислушался повнимательнее. Единственный факт, пришедший ему на ум, – это история о звонаре церкви Святого Иакова, который одно время снимал комнату у миссис Роуэн.
Так как колокольня примыкала к дому, он проделал в стене дыру и протянул сквозь нее веревку от колокола, дабы звонить не вставая с кровати. Этот случай весьма опечалил мистера Поллинджера, но, как отметил доктор Коппард, ни в коей мере не бросал тень на моральный облик миссис Роуэн.
Конечно, уклончивый ответ Хамфри не удовлетворил интереса девушки. Но кто бы решился дать на ее вопрос абсолютно честный ответ?
Хамфри нашел выход в замечании, которое демонстрировало его интерес и ни к чему не обязывало.
– Кажется, у миссис Роуэн есть дочери? Я не раз видел их, так как живу напротив.
– Да. Кэти и Сузан.
Хамфри почувствовал, что теперь его собеседницу интересует нечто иное, и увидел, что она сокрушенно разглядывает кайму своей юбки и высовывающиеся из-под нее стоптанные туфли.
– Значит, вы их знаете, – промолвила девушка, – я имею в виду, в лицо? Они очень хороши собой?
Хамфри вновь ощутил жалость – очевидно, девушка побаивалась встречи с кузинами.
– Выглядят они неплохо, хотя и не такие хорошенькие, как вы.
Девушка одарила его благодарным взглядом, впрочем, начисто лишенным признаков кокетства.
– Я и в самом деле была хорошенькой до болезни, – сказала она.
– Впрочем, внешность не очень-то меня заботила. Какой толк девушке быть хорошенькой, если она бедна и одинока?
Откровенность собеседницы обескуражила Хамфри. Ей, похоже, немало тягот пришлось перенести, если она в столь юном возрасте обладает нарядным жизненным опытом?
Они хранили молчание, покуда дилижанс не свернул во двор гостиницы «Ангел» и не остановился. Хамфри спрыгнул на землю и помог сойти девушке.
– У вас есть какой-нибудь багаж?
– Да, вон тот узел. Спасибо. Еще раз благодарю вас за угощение и за беседу. Она меня немного отвлекла.
– Возможно, вас кто-нибудь встречает? – спросил Хамфри, оглядываясь в поисках миссис Роуэн, одной из ее дочерей или старого горбуна, выполнявшего в кафе поденную работу.
– Если нет, то могу показать вам дорогу. Это совсем рядом.
– Нет, меня никто не встречает. Моя тетя приглашала меня на протяжении последних двух лет, с тех пор как умер отец. Она писала, чтобы я приезжала в любое время, и вот вчера я подумала: «Теперь или никогда», взяла да и села в дилижанс до Кембриджа. Надеюсь, все будет в порядке.
– Уверен, все будет в порядке. Я провожу вас.
Они пошли наискось между гостиницей и старыми воротами в бывшее аббатство. Поодаль темнела церковь, а чуть ближе, между нею и высокой серой башней, еще одним реликтом прошлого, примостился аккуратный дом с массивной вывеской над дверью. Окна слева от двери освещены, но сквозь задернутые занавески проникал только тусклый розоватый отсвет. Выглядело здание несколько таинственно.
Молодые люди остановились между окном и дверью, и Хамфри внезапно охватила паника. Если хотя бы один-единственный факт из того, что он слышал об этом доме, оказался правдой, то это последнее место из тех, где можно оставить молодую и невинную девушку. Но что ему было делать? Куда еще он мог посоветовать ей пойти? Полноте, да какое право он имел вмешиваться?
– Ну, – сказал Хамфри, – вот мы и пришли.
Девушка посмотрела на дом в сгущающихся сумерках:
– Признаться, я совсем не то ожидала увидеть. Опустив узел на землю, она шагнула к двери, но так неохотно и неуверенно, что Хамфри решил воспользоваться моментом и сказать… Впрочем, он сам толком не знал, что именно должен сказать.
– Послушайте, – сбивчиво заговорил он, – меня зовут Хамфри Шедболт. Я живу вон там, видите, большой красный дом в том месте, где остановилась карета? Если вы… Если вам что-нибудь понадобится, приходите ко мне. Я имею в виду, если что-нибудь пойдет не так, как вам хотелось бы, или вам потребуется дружеское участие. Вы меня поняли? Моя фамилия Шедболт, и я живу на другой стороне дороги. Запомнили?
– Да-да, – ответила девушка. – Благодарю, вы очень любезны. Никогда не думала, что встречу кого-нибудь, кто будет так добр ко мне. Еще раз благодарю вас.
– Ее поведение внезапно изменилось.
– Пожалуй, мне лучше позвонить, не так ли?
Она протянула руку и дернула железную ручку звонка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48