Тебе станут говорить: теперь докажи это. Но я обращаюсь к тебе, сын мой: не подчиняйся капризам. Твой дар дан тебе для оказания помощи ближнему, а не для собственного обогащения. Ясновидение может открыть тебе многое, но никогда не открывай своим ближним того, что может принести им страдания или повлиять на их жизненный путь. Ибо человек, сын мой, сам должен выбирать свой путь. Что бы ты ему ни говорил, судьбу человека нельзя менять – он должен пройти тот путь, который ему уготован. Помогай больным, помогай несчастным, но не говори того, что могло бы изменить их Судьбу.
Отец-настоятель был человеком исключительно образованным; он выполнял обязанности личного врача Далай-ламы. В конце беседы он сообщил, что через несколько дней мне предстоит поездка к Далай-ламе, который пожелал познакомиться со мной. В течение нескольких последующих недель я и мой наставник, лама Мингьяр Дондуп, будем гостями в храме Потала.
ГЛАВА 8 ПОТАЛА
Утром в понедельник лама Мингьяр Дондуп сообщил мне, что наш визит в Поталу назначен на конец недели.
– Надо нам с тобой провести репетицию, – сказал он. – Мы должны выглядеть безупречно.
Возле нашего класса была небольшая часовня, в которой стояла статуя Далай-ламы в натуральную величину.
– Смотри внимательно, Лобсанг, и делай, как я, – сказал лама Мингьяр Дондуп. – Ты входишь вот так, опустив глаза, подходишь к Далай-ламе и останавливаешься вот здесь, в полутора метрах от него. В знак приветствия высовываешь язык и опускаешься на колени. Теперь смотри внимательно: руки кладешь вот так и кланяешься – раз, два, три. Все так же на коленях, опустив голову, ты кладешь шарф на ступни его ног, вот так. Теперь выпрямись, но голову продолжай держать опущенной, так чтобы он мог возложить шарф тебе на шею. Отсчитай про себя до десяти, чтобы не проявить неучтивой поспешности, затем поднимайся с колен и начинай пятиться до первой от тебя свободной подушки.
Я старался запомнить в точности все, что мне показывал лама Мингьяр Дондуп. А он проделывал все это с той легкостью, какой может обладать только человек, имеющий в подобных делах большую практику.
– Еще один совет: перед тем как начнешь пятиться – осмотрись. Сделай это быстро и учтиво. Запомни, где лежит ближайшая от тебя подушка. Очень не хотелось бы, чтобы ты зацепился за нее пятками и полетел навзничь – а от волнения это может случиться. Шею ты, может и не сломаешь, но лучше не падать. Ну, а теперь покажи, как ты все это будешь делать.
Я вышел. Лама хлопнул три раза в ладоши – это был знак войти. Я бросился вперед, но тут же был остановлен.
– Лобсанг! Лобсанг! Полегче, ты же не на соревнованиях по бегу. Еще раз, да помедленней. Размеряй свой шаг, повторяя про себя: «Ом ма-ни-пад-ме-хум». Пойми, ты должен войти с достоинством молодого священника, а не мчаться галопом, словно скаковая лошадь по долине Цанг-По.
Я снова вышел и снова вошел – с «достоинством». Подойдя к статуе я упал на колени и на коленях продолжал движение, приветствуя статую по-тибетски – высунув язык. Троекратное приветствие у меня получилось превосходно, я почувствовал прилив гордости! Но, боже мой, я ж забыл шарф… Опять выхожу и в третий раз проделываю все заново. Н этот раз все идет хорошо, я правильно возлагаю церемониальный шарф на ноги статуи. Затем начинаю пятиться и, бросив беглый взгляд вокруг себя, нахожу подушку, на которую и усаживаюсь благополучно в позу лотоса.
– Переходим ко второму этапу, – сказал лама Мингьяр Дондуп. – Подумай о деревянном кубке, который ты должен будешь хранить левом рукаве и вынуть при разносе чая. Его нужно засунуть в рукав вот таким образом, чтобы он плотно держался между рукавом и предплечьем. В нужный момент ты должен непринужденно вынуть кубок из рукава и поставить перед собой. Теперь все повтори, да не забудь о шарфе.
Каждое утро до конца недели мы отрабатывали все тонкости до автоматизма. Разумеется, кубок поначалу падал и с грохотом катился по полу, пока я кланялся; но в конце концов справился я и с этим трюком.
В пятницу я сдавал экзамен отцу-настоятелю. Я показал все, в чем преуспел.
– Твое представление делает честь твоему наставнику, – объявил он, – нашему брату Мингьяру Дондупу.
На следующее утро – это была суббота – мы спустились с холма направились в Поталу. Наш монастырь административно относился Потале, хотя размещался на отдельном холме недалеко от главных зданий дворца. Назывался он «Храм и Школа Медицины». Наш отец-настоятель, как я уже отмечал, был личным и единственным врачом Далай-ламы. Обладателю этой должности, надо заметить, не позавидуешь. Отцу-настоятелю полагалось не столько лечить от болезней, сколько их предупреждать. Малейшее недомогание августейшего пациента рассматривалось как результат недосмотра или несостоятельности врача. Тем не менее отец-настоятель не имел права осматривать Далай-ламу, когда считал это необходимым; его вызывали лишь тогда, когда пациент заболевал!
Впрочем, в ту субботу я не думал о заботах отца-настоятеля, мне хватало своих. У подножия холма мы свернули к Потале и оказались в толпе туристов и паломников. Люди шли со всех концов Тибета, чтобы посмотреть на обитель Наимудрейшего, как у нас называют Далай-ламу. Если им удавалось хотя бы краешком глаза взглянуть на него, они уходили с чувством глубокого удовлетворения, не жалея об изнурительном пешем пути, не сетуя на усталость. Некоторые паломники добирались сюда месяцами, лишь бы ступить ногой на эту землю и поклониться Святыне Святынь. Пестрой толпой шли крестьяне, благородные гости, пастухи, торговцы, больные, надеявшиеся найти исцеление в Лхасе. Они запрудили всю дорогу и всю местность на расстоянии нескольких километров вокруг дворца. Одни передвигались на четвереньках, другие поднимались и тут же снова падали ниц. Больные и немощные ковыляли кто как мог – одни на костылях, других поддерживали товарищи. Повсюду разносчики предлагали им разнообразную еду и чай с маслом, приготовленный на переносных жаровнях и разлитый во всевозможные сосуды. На каждом шагу продавались чудотворные зелья и амулеты, «освященные Святой Инкарнацией». Старики старались всучить свои отпечатанные на бумаге гороскопы, рассчитанные на простофиль. Бодрые торговцы предлагали изготовленные из камней молитвенные мельницы – «сувениры из Поталы». Уличные писцы за умеренную плату выдавали свидетельства о том, что их клиенты посетили Лхасу и все ее святые места. Мы прошли через всю эту толпу не останавливаясь – всеми мыслями мы уже были в храме.
Личная резиденция Далай-ламы находилась на самом верхнем этаже храма Потала – никто не имел права жить выше Святейшего. Громадная каменная лестница, походившая больше на ступенчатую улицу, вела вверх. Многие высокопоставленные лица въезжали по ней верхом на коне, чтобы не выбиться из сил. Их было достаточно на нашем пути. Мы уже поднялись довольно высоко, когда лама Мингьяр Дондуп остановился.
– Посмотри на дом своих родителей, – указал он пальцем. – Видишь, сколько слуг снует во дворе?
Я посмотрел. Лучше бы мне не передавать словами охватившие меня чувства. Я молча наблюдал за матерью, которая как раз выезжала со всей своей свитой. Был там и старый Тзу. Но зачем мне все это, когда так необходимо сосредоточиться?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Отец-настоятель был человеком исключительно образованным; он выполнял обязанности личного врача Далай-ламы. В конце беседы он сообщил, что через несколько дней мне предстоит поездка к Далай-ламе, который пожелал познакомиться со мной. В течение нескольких последующих недель я и мой наставник, лама Мингьяр Дондуп, будем гостями в храме Потала.
ГЛАВА 8 ПОТАЛА
Утром в понедельник лама Мингьяр Дондуп сообщил мне, что наш визит в Поталу назначен на конец недели.
– Надо нам с тобой провести репетицию, – сказал он. – Мы должны выглядеть безупречно.
Возле нашего класса была небольшая часовня, в которой стояла статуя Далай-ламы в натуральную величину.
– Смотри внимательно, Лобсанг, и делай, как я, – сказал лама Мингьяр Дондуп. – Ты входишь вот так, опустив глаза, подходишь к Далай-ламе и останавливаешься вот здесь, в полутора метрах от него. В знак приветствия высовываешь язык и опускаешься на колени. Теперь смотри внимательно: руки кладешь вот так и кланяешься – раз, два, три. Все так же на коленях, опустив голову, ты кладешь шарф на ступни его ног, вот так. Теперь выпрямись, но голову продолжай держать опущенной, так чтобы он мог возложить шарф тебе на шею. Отсчитай про себя до десяти, чтобы не проявить неучтивой поспешности, затем поднимайся с колен и начинай пятиться до первой от тебя свободной подушки.
Я старался запомнить в точности все, что мне показывал лама Мингьяр Дондуп. А он проделывал все это с той легкостью, какой может обладать только человек, имеющий в подобных делах большую практику.
– Еще один совет: перед тем как начнешь пятиться – осмотрись. Сделай это быстро и учтиво. Запомни, где лежит ближайшая от тебя подушка. Очень не хотелось бы, чтобы ты зацепился за нее пятками и полетел навзничь – а от волнения это может случиться. Шею ты, может и не сломаешь, но лучше не падать. Ну, а теперь покажи, как ты все это будешь делать.
Я вышел. Лама хлопнул три раза в ладоши – это был знак войти. Я бросился вперед, но тут же был остановлен.
– Лобсанг! Лобсанг! Полегче, ты же не на соревнованиях по бегу. Еще раз, да помедленней. Размеряй свой шаг, повторяя про себя: «Ом ма-ни-пад-ме-хум». Пойми, ты должен войти с достоинством молодого священника, а не мчаться галопом, словно скаковая лошадь по долине Цанг-По.
Я снова вышел и снова вошел – с «достоинством». Подойдя к статуе я упал на колени и на коленях продолжал движение, приветствуя статую по-тибетски – высунув язык. Троекратное приветствие у меня получилось превосходно, я почувствовал прилив гордости! Но, боже мой, я ж забыл шарф… Опять выхожу и в третий раз проделываю все заново. Н этот раз все идет хорошо, я правильно возлагаю церемониальный шарф на ноги статуи. Затем начинаю пятиться и, бросив беглый взгляд вокруг себя, нахожу подушку, на которую и усаживаюсь благополучно в позу лотоса.
– Переходим ко второму этапу, – сказал лама Мингьяр Дондуп. – Подумай о деревянном кубке, который ты должен будешь хранить левом рукаве и вынуть при разносе чая. Его нужно засунуть в рукав вот таким образом, чтобы он плотно держался между рукавом и предплечьем. В нужный момент ты должен непринужденно вынуть кубок из рукава и поставить перед собой. Теперь все повтори, да не забудь о шарфе.
Каждое утро до конца недели мы отрабатывали все тонкости до автоматизма. Разумеется, кубок поначалу падал и с грохотом катился по полу, пока я кланялся; но в конце концов справился я и с этим трюком.
В пятницу я сдавал экзамен отцу-настоятелю. Я показал все, в чем преуспел.
– Твое представление делает честь твоему наставнику, – объявил он, – нашему брату Мингьяру Дондупу.
На следующее утро – это была суббота – мы спустились с холма направились в Поталу. Наш монастырь административно относился Потале, хотя размещался на отдельном холме недалеко от главных зданий дворца. Назывался он «Храм и Школа Медицины». Наш отец-настоятель, как я уже отмечал, был личным и единственным врачом Далай-ламы. Обладателю этой должности, надо заметить, не позавидуешь. Отцу-настоятелю полагалось не столько лечить от болезней, сколько их предупреждать. Малейшее недомогание августейшего пациента рассматривалось как результат недосмотра или несостоятельности врача. Тем не менее отец-настоятель не имел права осматривать Далай-ламу, когда считал это необходимым; его вызывали лишь тогда, когда пациент заболевал!
Впрочем, в ту субботу я не думал о заботах отца-настоятеля, мне хватало своих. У подножия холма мы свернули к Потале и оказались в толпе туристов и паломников. Люди шли со всех концов Тибета, чтобы посмотреть на обитель Наимудрейшего, как у нас называют Далай-ламу. Если им удавалось хотя бы краешком глаза взглянуть на него, они уходили с чувством глубокого удовлетворения, не жалея об изнурительном пешем пути, не сетуя на усталость. Некоторые паломники добирались сюда месяцами, лишь бы ступить ногой на эту землю и поклониться Святыне Святынь. Пестрой толпой шли крестьяне, благородные гости, пастухи, торговцы, больные, надеявшиеся найти исцеление в Лхасе. Они запрудили всю дорогу и всю местность на расстоянии нескольких километров вокруг дворца. Одни передвигались на четвереньках, другие поднимались и тут же снова падали ниц. Больные и немощные ковыляли кто как мог – одни на костылях, других поддерживали товарищи. Повсюду разносчики предлагали им разнообразную еду и чай с маслом, приготовленный на переносных жаровнях и разлитый во всевозможные сосуды. На каждом шагу продавались чудотворные зелья и амулеты, «освященные Святой Инкарнацией». Старики старались всучить свои отпечатанные на бумаге гороскопы, рассчитанные на простофиль. Бодрые торговцы предлагали изготовленные из камней молитвенные мельницы – «сувениры из Поталы». Уличные писцы за умеренную плату выдавали свидетельства о том, что их клиенты посетили Лхасу и все ее святые места. Мы прошли через всю эту толпу не останавливаясь – всеми мыслями мы уже были в храме.
Личная резиденция Далай-ламы находилась на самом верхнем этаже храма Потала – никто не имел права жить выше Святейшего. Громадная каменная лестница, походившая больше на ступенчатую улицу, вела вверх. Многие высокопоставленные лица въезжали по ней верхом на коне, чтобы не выбиться из сил. Их было достаточно на нашем пути. Мы уже поднялись довольно высоко, когда лама Мингьяр Дондуп остановился.
– Посмотри на дом своих родителей, – указал он пальцем. – Видишь, сколько слуг снует во дворе?
Я посмотрел. Лучше бы мне не передавать словами охватившие меня чувства. Я молча наблюдал за матерью, которая как раз выезжала со всей своей свитой. Был там и старый Тзу. Но зачем мне все это, когда так необходимо сосредоточиться?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60