Я не сомневался, что он готовится
нанести Антону именно такой удар, каким неоднократно сражал и меня, и
противников посильней, - обернуть против Антона собственные его аргументы.
- Как понимать странный термин "консерватор"? - сказал он так мягко,
что легко обманул Антона.
Меня, естественно, он обмануть не мог. Я с интересом ждал
продолжения.
- Как все люди понимают!
- Как понимать фразу "понимают, как все люди"? Антон потерял
терпение. Его глаза засверкали. Он даже приподнялся на стуле. С людьми
Антон не дерется, но стулом хватить об пол способен, случаи такие бывали.
- Возьми словарь международного языка. Можешь перелистать и словари
всех пяти тысяч мертвых языков.
- Я хотел бы услышать разъяснение от тебя, а не из словарей.
Повелитель Демонов все же сдержался. Иногда ему удавалось не
взрываться в спорах.
- Слушай же. Консерватор - человек, который остается всегда одним и
тем же, как бы все ни менялось вокруг; человек, который, однажды установив
для себя систему взглядов, манеру обращения... В общем, придерживается
одного типа поведения. Тебя устраивает толкование?
Настал час торжества Чарли. В спорах подобного рода Антон перед Чарли
- мальчишка перед мастером. Антон к тому же задал нашему академику
достаточно простую задачку.
- Вполне устраивает. Ты прав, я - консерватор. И горжусь этим!
- Ты хотел сказать - стыжусь?
- Я сказал то, что хотел сказать. Да, я не меняюсь. У меня ко всему
один подход. Я стараюсь понять все новое, постигнуть все неизученное,
овладеть всем трудно дающимся. Для меня мир - пустыня, где каждый шаг
вперед сулит открытия. Я всегда в поиске и не позволю себе почить на
однажды достигнутом. И не стану выдавать чужой успех за собственный. Но я
не всеяден, не равнодушен, не безучастен. Я пристрастен и односторонен,
тут тоже не собираюсь меняться: всегда поддерживаю доброе против злого,
честное против подлого, справедливость против хищности, неправедно
обиженного против обидчика. О, нет, я не из тех, кто добру и злу внимает
равнодушно - кажется, так в древности говорили об иных мудрецах. Я
человек, никогда не изменяющий человечности. Ибо мое постоянство в том,
что я всегда, везде, при всех обстоятельствах за истину против
заблуждения, за талант против бездарности, за вечный поиск против
бесплодной самоудовлетворенности. Тебе не приходило в голову, что именно
этой моей неизменностью и объясняется, что я горячо поддерживал тебя
против твоих противников и что само приглашение тебя на Уранию вызвано
моими долгими хлопотами в Академии наук? Не я назвал тебя Повелителем
Демонов Максвелла, но если ты сегодня с достоинством носишь это прозвище,
то поблагодари и меня, ибо я способствовал его появлению.
Чарли мог бы и не говорить последней фразы. Антон был сражен. Всех
его душевных сил хватило только на то, чтобы промямлить:
- Ты выворачиваешь мои слова наизнанку, Чарли!
- Тогда говори словами, которые не выворачиваются наизнанку, -
холодно посоветовал Чарльз Гриценко, руководитель Института
Экспериментального Атомного Времени, мой начальник, мой лучший друг, по
специальности блестящий физик, по душевным влечениям - великий софист.
И для него так естественно было одерживать верх в любом споре, что он
и не порадовался, только подмигнул мне.
Антон перехватил его взгляд.
- Послушайте, - сказал он с удивлением, - мы с Чарли битый час
надрываем глотки, а Эдик не выговорил и словечка. Что кроется за такой
отстраненностью?
У этого человека, Антона Чиршке, Повелителя Демонов Максвелла, было
редкое чутье на необычность самых, казалось бы, ординарных поступков! С
этим надо было считаться.
2
"С этим надо считаться", - мысленно остерег я себя. Из столовой мы
вышли втроем. Повелитель Демонов шагал, широко размахивая длиннющими
ногами. "Ходит ножницами", - острили о нем, а одна из его лаборанток
как-то обругала своего руководителя: "Журавль!" Очень точная, по-моему,
характеристика. Когда до Антона дошли и эти две клички, он деловито
поинтересовался: "Ножницы я знаю, а что такое журавль?"
- Чарли, сообщай новости, - сказал на прощание Антон. - И я тебе буду
звонить. Эдика не тревожим, от этого молчуна ничего интересного не узнать.
Заводик Антона приткнулся к Биостанции, Повелитель Демонов свернул к ней.
Мы с Чарли молча прошли мимо ее корпусов. Мардека светила тускло, вот уже
месяц - после взрыва сгущенной воды - даже полдень на Урании вряд ли ясней
земного зимнего вечера. Правда, потоп закончился, из двух миллионов тонн в
пламени и пару вознесенной воды больше полутора миллионов по внезапно
сотворенным рекам и ручьям излились в котлован будущего Института Мирового
Вакуума. Образовалось глубокое озеро длиной с километр и шириной метров в
двести. На берегах этого озера не будут расти деревья и травы, его не
населят рыбы, даже птицы, занесенные на Уранию, стараются летать в
стороне. Оно мертво и останется мертвым. Энергетики утверждают, что вода,
восстановленная из сгущенной, по структуре аномальна: не образует нужных
разновидностей льда, плохой растворитель, не утоляет жажды и вообще, чтобы
она снова стала обыкновенной водой, нужна почти такая же технологическая
обработка, какая потребовалась, чтобы сгустить первичную воду в сто тысяч
раз. Литр сгущенной воды, это известно из школьного учебника, весит сто
тонн. Между прочим, вода, месяц назад огненным вулканом взметнувшаяся над
Уранией, по заводскому сертификату, я сам его видел, была сгущена даже в
сто тридцать тысяч раз. Чарли остановился на краю котлована. Внизу, в
бледном свете полускрываемой облаками Мардеки, расплавленным металлом
поблескивала водная гладь. Я залюбовался мертвым озером. Оно все же было
красиво.
- Помнишь? - спросил Чарли.
Я помнил. До самой смерти эту картину еще никем не виданного
чудовищного взрыва в моей памяти сохраню. Мы с Чарли одновременно
выскочили из наших лабораторий, мы бежали бок о бок к Энергостанции. И
впереди взметывалось нечто, напоминающее вулкан. Не пар, не исполинских
размеров гейзер, как, вероятно, сочли на Земле, когда пришло известие о
несчастье. Это было пламя, странное пламя: сине-фиолетовое, бурное,
пышущее диким жаром. Вода, ставшая вдруг огнем, - таким мы увидели взрыв.
И водяные тучи, быстро затянувшие всю планету, были поначалу не тучами, а
дымом. Повелитель Демонов клялся потом, что ощущал ноздрями гарь, даже
видел в воздухе хлопья копоти. Так это или нет, проверить трудно,
хлынувший после взрыва ливень вычистил все окрестности Энергостанции. Мы с
Чарли умчались от ливня, он едва не смыл нас в провал котлована. А в это
время Павел Ковальский, мой помощник, катался по полу лаборатории,
отчаянно борясь с удушьем. Я возвратился слишком поздно, чтобы спасти его,
он умер у меня на руках. Никогда себе этого не прощу!
- Ты должен предупредить Жанну о приезде Роя Васильева, - сказал
Чарли. - Я мог бы и сам поговорить с ней, но тебе сделать это лучше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
нанести Антону именно такой удар, каким неоднократно сражал и меня, и
противников посильней, - обернуть против Антона собственные его аргументы.
- Как понимать странный термин "консерватор"? - сказал он так мягко,
что легко обманул Антона.
Меня, естественно, он обмануть не мог. Я с интересом ждал
продолжения.
- Как все люди понимают!
- Как понимать фразу "понимают, как все люди"? Антон потерял
терпение. Его глаза засверкали. Он даже приподнялся на стуле. С людьми
Антон не дерется, но стулом хватить об пол способен, случаи такие бывали.
- Возьми словарь международного языка. Можешь перелистать и словари
всех пяти тысяч мертвых языков.
- Я хотел бы услышать разъяснение от тебя, а не из словарей.
Повелитель Демонов все же сдержался. Иногда ему удавалось не
взрываться в спорах.
- Слушай же. Консерватор - человек, который остается всегда одним и
тем же, как бы все ни менялось вокруг; человек, который, однажды установив
для себя систему взглядов, манеру обращения... В общем, придерживается
одного типа поведения. Тебя устраивает толкование?
Настал час торжества Чарли. В спорах подобного рода Антон перед Чарли
- мальчишка перед мастером. Антон к тому же задал нашему академику
достаточно простую задачку.
- Вполне устраивает. Ты прав, я - консерватор. И горжусь этим!
- Ты хотел сказать - стыжусь?
- Я сказал то, что хотел сказать. Да, я не меняюсь. У меня ко всему
один подход. Я стараюсь понять все новое, постигнуть все неизученное,
овладеть всем трудно дающимся. Для меня мир - пустыня, где каждый шаг
вперед сулит открытия. Я всегда в поиске и не позволю себе почить на
однажды достигнутом. И не стану выдавать чужой успех за собственный. Но я
не всеяден, не равнодушен, не безучастен. Я пристрастен и односторонен,
тут тоже не собираюсь меняться: всегда поддерживаю доброе против злого,
честное против подлого, справедливость против хищности, неправедно
обиженного против обидчика. О, нет, я не из тех, кто добру и злу внимает
равнодушно - кажется, так в древности говорили об иных мудрецах. Я
человек, никогда не изменяющий человечности. Ибо мое постоянство в том,
что я всегда, везде, при всех обстоятельствах за истину против
заблуждения, за талант против бездарности, за вечный поиск против
бесплодной самоудовлетворенности. Тебе не приходило в голову, что именно
этой моей неизменностью и объясняется, что я горячо поддерживал тебя
против твоих противников и что само приглашение тебя на Уранию вызвано
моими долгими хлопотами в Академии наук? Не я назвал тебя Повелителем
Демонов Максвелла, но если ты сегодня с достоинством носишь это прозвище,
то поблагодари и меня, ибо я способствовал его появлению.
Чарли мог бы и не говорить последней фразы. Антон был сражен. Всех
его душевных сил хватило только на то, чтобы промямлить:
- Ты выворачиваешь мои слова наизнанку, Чарли!
- Тогда говори словами, которые не выворачиваются наизнанку, -
холодно посоветовал Чарльз Гриценко, руководитель Института
Экспериментального Атомного Времени, мой начальник, мой лучший друг, по
специальности блестящий физик, по душевным влечениям - великий софист.
И для него так естественно было одерживать верх в любом споре, что он
и не порадовался, только подмигнул мне.
Антон перехватил его взгляд.
- Послушайте, - сказал он с удивлением, - мы с Чарли битый час
надрываем глотки, а Эдик не выговорил и словечка. Что кроется за такой
отстраненностью?
У этого человека, Антона Чиршке, Повелителя Демонов Максвелла, было
редкое чутье на необычность самых, казалось бы, ординарных поступков! С
этим надо было считаться.
2
"С этим надо считаться", - мысленно остерег я себя. Из столовой мы
вышли втроем. Повелитель Демонов шагал, широко размахивая длиннющими
ногами. "Ходит ножницами", - острили о нем, а одна из его лаборанток
как-то обругала своего руководителя: "Журавль!" Очень точная, по-моему,
характеристика. Когда до Антона дошли и эти две клички, он деловито
поинтересовался: "Ножницы я знаю, а что такое журавль?"
- Чарли, сообщай новости, - сказал на прощание Антон. - И я тебе буду
звонить. Эдика не тревожим, от этого молчуна ничего интересного не узнать.
Заводик Антона приткнулся к Биостанции, Повелитель Демонов свернул к ней.
Мы с Чарли молча прошли мимо ее корпусов. Мардека светила тускло, вот уже
месяц - после взрыва сгущенной воды - даже полдень на Урании вряд ли ясней
земного зимнего вечера. Правда, потоп закончился, из двух миллионов тонн в
пламени и пару вознесенной воды больше полутора миллионов по внезапно
сотворенным рекам и ручьям излились в котлован будущего Института Мирового
Вакуума. Образовалось глубокое озеро длиной с километр и шириной метров в
двести. На берегах этого озера не будут расти деревья и травы, его не
населят рыбы, даже птицы, занесенные на Уранию, стараются летать в
стороне. Оно мертво и останется мертвым. Энергетики утверждают, что вода,
восстановленная из сгущенной, по структуре аномальна: не образует нужных
разновидностей льда, плохой растворитель, не утоляет жажды и вообще, чтобы
она снова стала обыкновенной водой, нужна почти такая же технологическая
обработка, какая потребовалась, чтобы сгустить первичную воду в сто тысяч
раз. Литр сгущенной воды, это известно из школьного учебника, весит сто
тонн. Между прочим, вода, месяц назад огненным вулканом взметнувшаяся над
Уранией, по заводскому сертификату, я сам его видел, была сгущена даже в
сто тридцать тысяч раз. Чарли остановился на краю котлована. Внизу, в
бледном свете полускрываемой облаками Мардеки, расплавленным металлом
поблескивала водная гладь. Я залюбовался мертвым озером. Оно все же было
красиво.
- Помнишь? - спросил Чарли.
Я помнил. До самой смерти эту картину еще никем не виданного
чудовищного взрыва в моей памяти сохраню. Мы с Чарли одновременно
выскочили из наших лабораторий, мы бежали бок о бок к Энергостанции. И
впереди взметывалось нечто, напоминающее вулкан. Не пар, не исполинских
размеров гейзер, как, вероятно, сочли на Земле, когда пришло известие о
несчастье. Это было пламя, странное пламя: сине-фиолетовое, бурное,
пышущее диким жаром. Вода, ставшая вдруг огнем, - таким мы увидели взрыв.
И водяные тучи, быстро затянувшие всю планету, были поначалу не тучами, а
дымом. Повелитель Демонов клялся потом, что ощущал ноздрями гарь, даже
видел в воздухе хлопья копоти. Так это или нет, проверить трудно,
хлынувший после взрыва ливень вычистил все окрестности Энергостанции. Мы с
Чарли умчались от ливня, он едва не смыл нас в провал котлована. А в это
время Павел Ковальский, мой помощник, катался по полу лаборатории,
отчаянно борясь с удушьем. Я возвратился слишком поздно, чтобы спасти его,
он умер у меня на руках. Никогда себе этого не прощу!
- Ты должен предупредить Жанну о приезде Роя Васильева, - сказал
Чарли. - Я мог бы и сам поговорить с ней, но тебе сделать это лучше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28